-- Мы, конечно, товарищ генерал, понимаем, что дело затянулось. Нам тоже, поверьте, неприятно... Это мягко сказано. Но так много сделано. Собраны неопровержимые улики и доказательства...

-- Вы это к чему? -- свел к переносью брови Махинов.

-- А к тому, что преступнику никуда не уйти. Дело времени, причем недолгого. Не исключаю, что мы его спугнули, в том числе и фотороботами, объявлениями, инструктажами. Возможно, нашел надежное жилье и залег на дно. Но ненадолго. Появится, вот-вот появится.

-- Спасибо, Олег Никитович, что хоть малость успокоил, -- то ли в шутку, то ли всерьез сказал Махинов. -- А что Сибирск?

-- Там тоже ждут. Вдруг да у них появится? Может, они первыми нападут на его след.

-- Максимов звонил? -- спросил Махинов Грузнова.

-- Пока нет, рано. -- Грузнов добавил, что все населенные пункты, где возможно появление убийцы, взяты под наблюдение. Это прежде всего пригородные села. Именно там где-то живет родственник убийцы, более точных данных выявить пока не удалось. Сказал, что заслуживающую внимания информацию получил Сидоров. Он отрабатывал вопрос по авиабилету Гвоздева. Оказывается, в аэропорт тот приехал на такси. Это видела женщина, сидевшая в самолете сзади того мужчины. Он был в очках и с бородой. Ни с кем не разговаривал и в основном дремал.

-- Искать надо таксиста, -- заметил генерал и поглядел на Сидорова.

-- Ищу, товарищ генерал.

-- Все ищем, суетимся, наблюдаем, а дела нет. Одни пустопорожние разговоры. Вот и еще один провели, -- проворчал Махинов. -- Для галочки?

-- Вы же знаете, товарищ генерал, что исполнителей заказных убийств установить не так-то просто, -- вздохнул Епифанцев.

-- Вчера сам это Скоркину сказал, а он и слушать не захотел. Все, расходимся.

Но ушли только Терехов и Сидоров. Епифанцев, Гребенкин и Грузнов остались для конфиденциального разговора.

XXXII

Я давно замечал, что когда в работе бывало особенно трудно, какое-то чутье вдруг подсказывало, где в данное время мне важнее всего быть. И как правило, этот внутренний голос не подводил. Так и на этот раз. Ну зачем, собственно, я напросился ехать в Сибирск? Ведь там уже побывали, и все, что можно было, решили. Но все ли? Уже после возвращения в Каменогорск я часто думал, что смогли, а что не управились довести до конца. Многократно спрашивал себя: слушай, Максимов, а почему убийца бывал в Сибирске наездами? Сам с собой спорил, доказывал и приходил к выводу, что не местный он, залетный. А если так, то его в Сибирск тянуло что-то особое. За короткий промежуток времени совершил несколько гупповых убийств, и все они связаны с покупкой машин. Мне хотелось еще раз встретиться с работниками госавтоинспекции, ведь через них проходит вся оформительская часть как постановки машин на учет, так и снятия их с учета.

Не раз вспоминал я встречу с вором в законе по кличке Философ. В воровском мире Сибирской области это -- фигура. Философ хотел что-то сказать, но не решился. Почему не решился? Что хотел сказать? Вор в законе исключил групповые убийства кем-то из своих, местных, и я с его доводами согласился. Философ обещал рассказать о появившемся "фактике" начальнику УУР Попову, и я перед отъездом из Сибирска сообщил Попову о пожелании Философа. Их встреча состоялась, но, как выяснилось, ничего особенного Философ Попову не сказал. Беседа свелась к тому, что я, Максимов, его якобы неправильно понял. Нет, тут что-то не так. Заодно хотелось увидеться со Стекловым. Не мог Стеклов, приличное время проработавший с Гвоздевым, не знать, кто он и откуда. Я в это не верил.

Философа я застал рано утром на его участке. Встречи со мной тот явно не ожидал и удивился:

-- Вы-ы? Здесь?!

-- Да, Алексей Алексеевич, здесь. Если честно, то приехал специально из-за вас. -- Успокоил, что в УВД об этом не знают.

Оглядевшись по сторонам, Философ предложил пройти в уголок сквера к скамейке, где они когда-то сидели. Но разговор явно не клеился: приезд мой Философа насторожил. Подобные встречи просто так не проводятся, с такими, как он, вопросы решаются иным способом. Значит, следовало расположить его к себе, добиться взаимопонимания, а не лезть с бухты-барахты. Безусловно, Философ информацией владеет, в этом можно не сомневаться.

-- Говорите, что привело. -- Алексей Алексеевич посмотрел на меня хитроватым прищуренным взглядом: мол, знаем мы вас, мягко только стелете.

И я не стал хитрить, изложил все как есть. Короче, попросил помощи. В беседе больше напирал на сознательность: говорил, сколько бед может натворить преступник на свободе, вспомнил про убитого старика-туркмена, который воевал на территории Каменогорской области и тогда остался жив, а в мирное время нашел смерть, да какую -- врагу не пожелаешь!

-- Но я же Попову все сказал. И потом, почему вы считаете, что мой "фактик", как в тот раз я изволил выразиться, замешан именно в этих убийствах? А разве мало других вопросов?..

"Как бы не "зафилософствовался", -- подумал я. -- И не дай Бог, управдом нагрянет, тогда беседе -- конец". А еще я боялся, что Философ вдруг поднимется и скажет: "Все, мне пора мести".

Но, к счастью, этого не случилось. Уж что там на него подействовало, какую струнку его души зацепил, но Алексей Алексеевич наконец согласился дать информацию. Правда, с оговорками, что информацию малую, в которой и сам не вполне уверен. Вначале рассказал об уважаемом в городе человеке -- генерале Дворкине, о его единственном сыне Василии, который был в Чечне и вернулся оттуда без ноги, а мог и вообще не вернуться. Сына спас его боевой друг. За это спасителю генерал в знак благодарности подарил машину. Сейчас семья генерала, в связи с его переводом, переехала жить в Москву, сын тоже там, а его друг подарок-машину получил и наездами живет на генеральской даче. В чем же заключались подозрения? Друг сына -- спортсмен, владеет каратэ, дзюдо и еще Бог знает чем, но не это главное. Говорят, что он серьезно болен: после контузии не все в порядке с головой. Есть и другая странность. Оформив на себя через родственников жены машину, он сразу же переоформил ее на другую фамилию. Почему? Попову Философ этого говорить не стал, чтобы не опорочить уважаемую семью. Начнут дергать, проверять, выпытывать, что и как. А если не подтвердится? Философ, опершись подбородком на черенок метлы, умолк.

-- А этот чеченский герой случайно сейчас не на даче?

-- Да нет, дача уже давненько пустует. Изредка наведываются родители жены сына. Они тут живут.

--Да-а, -- протянул я, -- ситуация и в самом деле не совсем ординарная...

--Вот-вот, потому и Попову не стал говорить. А с вами, как видите, поделился. -- Сказав, как найти генеральскую дачу и родителей жены сына генерала, Философ вежливо попросил разрешения заняться своим дворницким делом.

Я ехал в троллейбусе и думал: "Неужели, наконец-то, напал на след убийцы? Ведь тогда многие вопросы разрешатся. Хотя одни разрешатся, а другие останутся, такая работа..." Вспомнил, как мать говорила мне маленькому, а потом и взрослому, что вначале надо найти себе заботу, а она, эта забота, при желании, все разыщет. Что ж, забота есть, и немалая, а уж разыскать, что потребуется по службе, я сумею. Дышалось и думалось легко, в душе прямо-таки весна и жаворонки поют. Нет, чертовски хороша все же жизнь! А сердце-то как победно стучит! Но успокойся, майор, успокойся, твердит голос рассудка. Не расслабляйся. Вдруг не подтвердится?

Попов встретил радостно:

-- О-о, дорогой землячок, какими судьбами? Как же так, даже не позвонил? -- Подошел, обнял, расцеловал. А узнав, что я ненадолго и уже в гостиницу устроился, расстроился. -- Нет, заберу домой и не пытайся сопротивляться.

Но я сказал, что в гости приду обязательно, а жить буду в гостинице. Мне так удобнее.

Говорил о цели приезда, а сам думал, думал, как бы Попова не обидеть да побыстрей попасть в областное ГАИ. Даже от обеда отказался, чем еще больше расстроил земляка. Зато в остальном все было как хотелось: машину Попов выделил и при мне позвонил в ГАИ и СИЗО. Увидеться договорились вечером.