— Я видела тебя, — как‑то равнодушно сказала Мэри. — Она…
Девушка повернулась к сове, но птица уже улетела. Мэри ухнула, да только сова не вернулась.
— Не нужно, Мэри, — Макс накрыл ее руки своими, мешая снова звать сову. — Она не вернется. Познакомила нас и сбегает.
Мэри обернулась к мужчине, которого видела в зачарованном сне, подаренном женщиной с совой.
— Она не сбегает, Макс. Мы же не одни такие, — Мэри смотрела в звездное небо, будто в зеркало своей оставленной жизни. — Я десять лет ждала, когда откроются двери на закрытой станции. А тогда еще много дней шла по дорогам нашей большой страны, чтобы добраться сюда. Сова летела передо мной и вела безопасными дорогами.
Макс несмело обнял Мэри. Как странно знать, что твоей суженой уже известно твое имя…
— Вы не поедете? Как вы можете не поехать?! — не сдерживал чувства Сашка.
Ветер ерошил его русые волосы, бросая пряди на лицо, но растерянный парень этого не замечал. Луиза, Эмиль, Жак и старый сказитель стояли перед ним.
— Пойми, Сашка, — попробовал переубедить его Эмиль. — Мы шли к морю. Мы пришли к морю. И хотим здесь остаться. Зачем нам какие‑то непонятные сокровища, когда нам и без них уютно и хорошо здесь?
Саша с чувством махнул рукой: не понимаете вы! Не понимаете, о чем шепчет волна, когда стоишь на палубе корабля, пусть он и не в открытом море! Не понимаете!..
— Сашка, — ласково говорила Луиза. — У меня не может быть своих детей, а Жак стал мне вместо сына. Я люблю его и не могу подвергать опасности, а опасность будет подстерегать вас ежедневно.
— А я слишком стар для таких путешествий. Странствуйте вы с Вейном и Саидом, я же буду радовать человеческие сердца сказками и пением, — седой сказитель улыбался: здесь и он нашел покой.
— Но Олекса же пойдет с нами…
Сашка сел на высохшую траву, растерянно посмотрев на друзей, с которыми разделил столько испытаний.
— Не плачь, Сашка, — Жак обнял его. — Мы тебя каждый день будем вспоминать.
— Я не плачу, — парень тоже обнял ребенка, но его глаза предательски блестели.
— Наши пути привели нас сюда, юноша, — тихо сказал сказитель. — Наши, но не твой. Не печалься: кто‑то идет дальше, кто‑то остается. Даже в сказках так поется. А приключений выпадает всегда столько, сколько ты можешь запомнить…
Не один Сашка прощался со своими друзьями. Макс просил у Яроша разрешения сойти на берег.
— Ее я искал, — уверенно говорил молодой мужчина. — Сокровища больше не манят меня, а приключений мне стало достаточно еще во время битвы с имперским кораблем. Я почувствовал тогда, что родился, чтобы писать стихи, а не воевать. Прости, капитан, но мое сердце хочет быть на этом берегу.
Ярош ничего не сказал, открыл компас. Стрелка закрутилась, указав направление.
— Оставайся, друг, будь счастлив с этой девушкой. Пусть дети твои станут или пиратами, или чародеями, или певцами, которым не найдется равных. Я буду просить Море об этом.
— Макс…
Рядом с ними стояла Роксана, такая обиженная, будто это ее против воли оставляли на берегу.
— Ты не можешь, Макс, ты взял меня на корабль…
Казалось, сейчас слезы просто польются из ее глаз, девочка насупилась, стараясь удержаться, чтобы не разреветься.
— Роксана, — Макс растерялся и не догадался подойти к ребенку, объяснять Ярошу, взрослому, было намного легче. — Помнишь, я когда‑то говорил тебе, что мы очень похожи? — девочка кивнула, чем немного обнадежила товарища. — Я был таким, как ты, но свой шанс воплотить в жизнь потаенные мечты я утратил. Это путешествие для меня как подарок судьбы, где в конце ждет тихая гавань и новая, спокойная жизнь. Не теряй свою мечту, пока юна и полна сил, чтобы добиться цели.
— Я не потеряю… Обещаю!
Роксана убежала, чтобы они не видели ее слез.
Макс грустно посмотрел на Яроша.
— Смотри за этим чертенком, капитан. Кажется мне, что нас она любит больше, чем своих родителей.
Ярош поглядел вслед Роксане, затерявшейся среди рыбацких хижин.
— И мне так кажется.
— Бедные Виктор и Ольга…
А Роксана стояла над морем, там, где встретились Джонатан и Мариан. Неосознанно говорила с Морем, и Море с радостью отвечало ей, утешая юную пиратку.
Черноволосая ведьма и Ярош Сокол шли по ночному полю прочь от поселка. Ведьма надела черное платье, красивое, как сегодняшняя ночь. Пели сверчки, легкий ветерок шелестел в листьях. Но Ярош не любовался красотой ночи, он вспоминал…
Мариан привела Джонатана к Ярошу рано утром. Капитаны стояли под светлым утренним небом, но слишком много теней еще лежало между ними.
— Приветствую, капитан Джонатан, — первым поздоровался капитан «Диаманты». — Твои друзья рассказали мне о Мертвом городе. С нашей прошлой встречи там ничего не изменилось. О судьбе Линта я тоже знал ранее, хотя странно встретить видевшего нашего товарища в живых последним.
— Приветствую и тебя, капитан Ярош, — Джонатан привычным жестом коснулся длинного уса, как и Мариан, он еще не полностью поверил в свое новое существование. — Хотя я бы не назвал их друзьями.
Голоса таяли.
— Почему вас превратили в призраков?
— Когда вы убежали, мы пытались сопротивляться, еще помня чародейские дары Моря и его свободу…
— Пришли, — черноволосая женщина остановилась.
Перед ней сияла золотом лента, виляя между соломинками, оставшимися от убранной пшеницы. Из мрака вышла тонкая девичья фигура, в чьих ладонях светилось белое сияние, и платье, и волосы у нее были пшеничного цвета.
— Это дух поля и страж нашего поселка, — поклонившись духу поля, объяснила ведьма. — Мы вместе с ней проложили эту границу, чтобы ни одно существо, отдавшее свое Имя или часть души, не могло перейти его. Лишь те, кто по — настоящему стремится добраться до моря, переступят через эту живую преграду, ибо за ней иное время.
Ведьма повернулась к пирату, свет с ладоней пшеничной девушки бросал на ее платье темно — синие блики, делая более знакомой.
— Вы поменяли все паруса и завтра покинете нас. Но я говорю тебе это, чтобы ты знал, пиратский капитан: ты можешь вернуться сюда. Всегда можешь вернуться, если будешь чувствовать, что у тебя не осталось сил бороться. Это милость, дарованная тем, кто решил доживать свою жизнь среди простых людей.
Ярош коснулся прозрачной границы, по которой пошли золотые волны.
— Вернуться… — усмехнулся он. — Я больше не поверну назад и не буду прятаться от своего прошлого. Ты знала об этом, когда давала мне карту в Элигере.
— Знала, Ярош Сокол.
Сова сделала круг над ними и, набрав высоту, полетела туда, откуда привела Мэри. Когда Ярош опустил взгляд, давней, пришедшей к нему в обличье немолодой ведьмы, рядом уже не было.
Под утренними лучами разворачивались тонкие черные паруса, ловя ветер.
Луиза, Эмиль и Жак со скал смотрели на отплывающий корабль. Макс и Мэри стояли на пирсе, обнявшись. А старый сказитель и ведьма вместе наблюдали, как «Диаманта» выходит в открытое море. Они были на холме, где стоял домик черноволосой колдуньи.
Седой сказитель находился рядом с настоящей хозяйкой домика на околице, а не с давней, которая временно там поселилась, чтобы из звездного света сплести зачарованные паруса.
Тихо было вокруг, солнечно, но неприветливо, словно ночь задержалась в час рассвета, окутывая печалью этот день.
Глава 22. Правосудие Империи
Ярош забрал Феофана с корабля на берег в тот же день, когда они встали на якорь возле рыбацкого поселка. Как только смерклось, пиратский капитан молча привел своего пленника на окраину, где вдаль уходили волны холмов, укрытых пожухлыми осенними травами.
— Прощай, министр. Иди по берегу, не приближайся к лесу, и надеюсь, наши пути никогда больше не пересекутся, — Ярош закрыл свой компас, который, наверное, что‑то подтвердил, отвечая на безмолвный вопрос.
Феофан помнил, как тогда, в Элигере, в его руках компас казался сломанным, а сейчас стрелка двигалась легко. Эта вещь все‑таки была ценна, не зря ее хотел забрать советник Императора.