Но внезапно — Илейн взвесила в руке тяжелое оружие — мужчины успокоились. Очевидно, Патрик О’Мэлли осознал, насколько бессмысленно драться с «овечьим бароном» на его собственной ферме, ведь это не паб. Реакция Томаса казалась ему излишней, более того — безумной. От таких людей лучше всего держаться подальше. Как бы там ни было, Рубену О’Кифу он об этом расскажет. Самое время, чтобы кто-то приехал посмотреть, что тут да как, кто-то, имеющий больше влияния, чем простой возница.

Поэтому Патрик перестал обороняться и произнес успокаивающим тоном:

— Да ладно, хозяин, возьмите себя в руки! Я ничего не сделал вашей леди, просто привел ее лошадку. К тому же мы были не одни. Ваши конюшие…

— Мои конюшие — кучка похотливых идиотов! — взбесился Томас, но позволил Патрику подойти к своей повозке. — А ты уберешься отсюда, понял? Если я тебя еще раз увижу на этой ферме, всажу тебе в пузо заряд дроби!

Илейн по-прежнему стояла рядом с козлами, но, услышав это, поспешно отошла, пряча оружие в складках платья. Подумать страшно, что будет, если Томас найдет его у нее. Вообще-то, нужно было вернуть эту штуку Патрику. Но чувствовать револьвер в руке было приятно, он придавал Илейн уверенности — несмотря на то, что она не знала, как с ним обращаться. Что ж, в любом случае теперь у нее есть оружие; его можно спрятать в сундук, а потом выяснить, как оно работает. Она молча наблюдала за тем, как Патрик, сев на козлы, коротко попрощался и пустил коней вскачь. При этом она поймала его многозначительный взгляд. Пат все понял — и он пришлет кого-нибудь на помощь.

Однако пока что положение Илейн стало еще хуже. После визита Патрика Томас проявлял еще бóльшую подозрительность. Он практически не оставлял Илейн без присмотра. Когда утром она обнаруживала, что западное крыло заперто, в ней поднималась паника. Один раз она даже была близка к тому, чтобы вылезти в окно.

Томас безжалостно мстил ей за короткий разговор с молодым возницей. На следующий день после его отъезда ее покрытое синяками тело было так истерзано, что она не смогла встать. Паи и Рахера принесли ей завтрак в постель и растерялись, не зная, что делать.

— Это нехорошо! — заметила Рахера. — В моем племени такой нет.

— А в приюте есть, — ответила Паи. — Нас всегда били, если мы что-то делали не так. Но… вы ведь ничего не сделали, миссис Лейни.

Илейн дождалась, когда девочки уйдут, затем дотащилась до сундука и нашла револьвер. Он лег в ее маленькие ладони, и она почувствовала некое утешение. Пальцы молодой женщины неуверенно сомкнулись на курке. Сумеет ли она выстрелить из этого тяжелого оружия? Почему бы и нет? Ей доводилось наблюдать за тем, как мужчины упражняются в прицельной стрельбе, и, несмотря на то, что обычно они держали оружие одной рукой, некоторые брали его обеими руками, чтобы лучше прицелиться. Она наверняка тоже сможет! Илейн подняла револьвер и направила его на ненавистные шторы. Стоп, сначала нужно снять эту штуку с предохранителя! Найти предохранитель было легко; в принципе, револьвер был примитивной вещью. Кроме того, Илейн быстро выяснила, как его заряжать. Но это не поможет, больше шести патронов, кроме тех, которые уже есть в пистолете, у нее никогда не будет. И она никогда не сможет сделать больше одного выстрела, прежде чем Томас заберет у нее оружие. Так что никаких пробных выстрелов в доме! Илейн положила оружие обратно в сундук. Однако с этого момента каждый час своей жизни она думала об этом. До сих пор Илейн надеялась на помощь, как это делают девушки в грошовых журналах и даже героини известных романов. Но она не персонаж романа, она человек из плоти и крови. Не нужно ждать, пока придет рыцарь, чтобы освободить ее; у нее есть оружие и есть лошадь. Пока Илейн всерьез не думала о том, что ей придется прорываться с боем, но с револьвером в кармане она будет чувствовать себя увереннее, как сейчас она чувствует себя увереннее только от того, что он просто лежит у нее в сундуке, — несмотря на все злоключения. Прежде чем Томас забьет ее до смерти, она застрелит его. Желание сделать это она испытывала каждую ночь. Однако Илейн понимала, что это иллюзорно — достать револьвер из сундука в тот момент, когда Томас будет издеваться над ней. Ей нужно спрятать его под одеяло, а для этого Илейн не хватало мужества. Нельзя даже думать о том, что произойдет, если она допустит ошибку и оружие не выстрелит! Нет, лучше найти возможность незаметно сбежать. Она поскачет в Квинстаун и попытается добиться развода.

Страх Илейн поборол чувство стыда. Конечно, будет ужасно неловко, если придется рассказывать обо всем этом судье, — но девушка уже начинала опасаться за свою жизнь.

В то время как Зои ждала появления на свет своего первенца, а Эмере снова упражнялась в игре на флейте — похоже, теперь это не имело никакого отношения к «визитам» Джона Сайдблоссома, ведь она, вероятно, пела заклинания для своего нерожденного ребенка, — Илейн вынашивала план побега. Может быть, у нее все получится, когда Сайдблоссомы будут перегонять овец! Тогда Томаса не будет по меньшей мере два дня. Конюшие были на ее стороне, а Зои с Эмере не смогут остановить ее, если она решительно ускачет прочь. Но до тех пор еще есть время… Илейн пыталась настроить себя на более оптимистический лад. И допускала мысль, что до тех пор, может быть, придет помощь из Квинстауна.

Однако потом, спустя неделю после визита Патрика, внезапно представилась возможность покинуть Лайонел-Стейшн. Сначала за день до этого явились колонны стригалей, и Томас с Джоном полностью погрузились в дела фермы. Каждый из них следил за своим загоном для стрижки, и от этой работы они старались не отвлекаться, хотя могли спокойно положиться, по крайней мере, на «сирот». Зои причитала, что Джон оставил ее, когда срок предстоящих родов уже так близок. Она выглядела плохо и требовала к себе внимания всей домашней прислуги. Даже Паи и Рахера вынуждены были выполнять мелкие услуги, что злило Илейн. Ее девочки совершенно не имеют отношения к Зои. С другой стороны, впервые с того момента, как она оказалась в Лайонел-Стейшн, Илейн почувствовала себя не под надзором. Девушка уже сейчас задумалась о том, чтобы оседлать Баньши и попытаться бежать; но потом решила, что это будет слишком рискованно. Лошади Томаса быстрее, чем Баньши. Если у нее будет всего три-четыре часа форы, он нагонит ее.

Но потом счастье улыбнулось ей. К полудню у Зои начались схватки, сопровождавшиеся сильным кровотечением, отчего молодая женщина впала в панику. В соответствии с полученными указаниями, Эмере послала за Джоном, а сама удалилась, чтобы, как она сказала, попросить духов о благополучных родах.

Когда Джон услышал об этом, он сначала выместил свою ярость на всех присутствующих девушках и женщинах-маори, а затем спешно послал гонца в Ванаку за повитухой. Сам же он встал в дверях комнаты Зои и, похоже, был искренне встревожен, опасаясь за здоровье жены — или, по крайней мере, ребенка. Джон был довольно-таки уверен в том, что это будет мальчик, и, конечно же, не хотел его терять. Совместными усилиями супруги поставили на уши всю прислугу. Зои слабым голосом просила то чаю, то воды, то принималась истерично кричать, когда начинались очередные схватки. Видимо, она до смерти боялась и жалобно звала Эмере, которая, однако, предпочитала не показываться.

Тем временем об Илейн, судя по всему, забыли. Никто не наблюдал за ней, и Томас в эти дни даже не запер ее в комнатах. Он нужен был на ферме. Поскольку отец, то ругаясь, то причитая, стоял на страже комнаты Зои и опустошил уже полбутылки виски, стригали оставались полностью под присмотром Томаса и его мастеров. Последним Сайдблоссомы не доверяли, так что вряд ли Томас мог отлучиться от загонов.

Илейн притворилась, что вышивает, но мысли ее неслись вскачь. Рискнуть? Если она незаметно выведет Баньши из стойла, то через три дня будет в Квинстауне. Тревожиться из-за дороги не стоит, поскольку кобылка наверняка найдет путь на родину. В стойле у Сайдблоссомов лошадь чувствовала себя не на своем месте; если отпустить поводья, она наверняка поскачет домой что есть духу. Конечно, ускользнуть от преследователей не так уж и легко, но если у нее будет часов шесть-восемь форы, то все наверняка получится. Баньши крепкая, ей долгий отдых не нужен. Такая скачка больше неприятностей доставит Илейн, чем лошади. Впрочем, это не имеет значения. Илейн готова была скакать день и ночь напролет, только бы попасть домой. И что бы ни случилось, она не позволит уговорить себя вернуться к Томасу! Родители, несомненно, поддержат ее; судя по всему, Флёретта догадывается, чего можно ждать от Сайдблоссомов.