— Я на вашем месте сейчас же позвонил бы начальнику робервальской полиции, — заметил Жозеф. — В такого рода историях не надо строить из себя умников.

— А если они, получив от вас деньги, причинят зло Луи? — ахнула Бетти. — Такие случаи бывали! Вспомните историю с маленьким Линдбергом, сыном знаменитого летчика. Родители заплатили выкуп, но ребенок был мертв.

Такое рассуждение и Эрмин, и Жослину показалось неуместным. Жослин залпом выпил свой виски.

— Элизабет, ты что, сдурела? — рассердился Жозеф.

— Боже мой, я совсем забыла! — сказала Лора. — Я же следила за этой драмой, о ней писали в газетах. Жослин, а вдруг они убьют нашего сына?

— Не убьют, не та ситуация, — возразил ей муж. — Линдберг был очень знаменит. Помнится, не меньше двухсот человек признались в том, что причастны к похищению. А ты, Лора, хоть и богата, но не мелькаешь на страницах газет и журналов.

— Зато Эрмин уже знаменитость! — возразил Эдмон.

Молодая женщина испуганно посмотрела на него.

— В таком случае почему похитили Луи, а не Мукки? — спросила она.

— Могли и ошибиться, — предположил Жозеф.

Такая вероятность взволновала Эрмин. Но не успела она заговорить об этом, как раздался телефонный звонок. Лора кинулась к телефону. Эрмин и Жослин бросились следом. Она сняла трубку. Пробормотав что-то похожее на «да», она разрыдалась и протянула трубку дочери.

— Это Тошан, — сказала она и, пошатываясь, пошла из кабинета. — Идем, Жослин, пусть она поговорит!

Эрмин молча поблагодарила Бога: никогда еще ей не было так необходимо услышать голос мужа.

— Это ты, дорогая? Все хорошо? — тут же принялся расспрашивать Тошан. — Мне показалось, твоя мать плачет.

— Похитили Луи, — сказала она напрямик. — Сегодня вечером. Сначала мы думали, что он шутки ради спрятался, но оказалось, что все не так. Кто-то его похитил. О Тошан, это ужасно. Мы страшно беспокоимся.

На другом конце провода Тошан принял сообщение близко к сердцу, хотя никогда не видел Луи. Находясь вдали от собственных детей, в гарнизоне, он пришел в смятение.

— Разве такое возможно? Что на самом деле произошло?

Она поспешила описать обстоятельства исчезновения Луи вплоть до обнаружения плюшевого мишки и короткой записки.

— Извини, но мне это кажется нелепым! — прокричал Тошан. — Если я все правильно понял, кто-то в разгар зимы оказался там, в Валь-Жальбере, и, словно по нелепой случайности, твой брат решил пойти искать свою игрушку! Даю слово, за вами следили. В любом случае немедленно сообщите в полицию!

Эрмин, дрожа, взвесила все за и против. Нервы у нее и так уже были на пределе, а после пережитой драмы она решила открыть правду.

— Тошан, — сказала она, и голос ее зазвучал тверже, — ты можешь на меня сердиться и плохо думать обо мне, но я тебе солгала. Твоя мать тоже тебе лгала. Прошу тебя, выслушай меня, не перебивая. Тогда ты сможешь лучше оценить ситуацию. Я нарушаю данное Тале обещание. Что ж, тем хуже, это не может длиться вечно. Слишком много умолчаний и ненужных тайн.

— О чем ты говоришь? — растерянно спросил он.

Она принялась излагать ему всю историю. Не вдаваясь в подробности, она упомянула о том, как Талу изнасиловали на берегу Перибонки в ту давнюю пору, когда Тошану было столько лет, сколько сейчас Луи. Она упомянула Магикана, брата индианки, который отомстил за честь сестры, застрелив преступника. Она не опустила ни одной важной детали, рассказав о нападении, жертвой которого стала сама, и тут были названы имена.

— Все взаимосвязано, — сказала она, наконец переводя дыхание. — Поджог дома, та бумажка, на которой было написано о мщении — все это дело рук Закарии Бушара и Наполеона Трамбле. Я еще не знаю, кто из них приходится родственником тому золотоискателю, который изнасиловал твою мать, но это опасные типы. Они ранили твоего двоюродного брата Шогана, убили Дюка, нашего отважного пса, а теперь, я уверена, похитили моего брата. Завтра они потребуют выкуп, и мне уже кажется, что они просто перепутали детей. Они хотели забрать Мукки, чтобы легче было надавить на меня, твою жену, невестку Талы.

Эрмин слышала прерывистое дыхание Тошана, но даже не подозревала о том, какая буря бушует у него внутри. Вне себя от гнева, он не отрывал разъяренного взгляда от стены, на которой был закреплен телефонный аппарат.

— Тошан! — встревоженно окликнула она. — Прошу тебя, ответь!

— Ни к чему. Глупо было лгать мне, держать меня в неведении, — заявил он глухо. — Если бы я знал, что затевается, я бы не уехал, не пошел в армию. А моя мать должна была доверять мне! Только представить, что эти подлецы могли… Нет, я даже думать об этом не хочу! Если бы они тебя тронули, то тем самым подписали бы свой смертный приговор.

— Я в отчаянии, милый! — с горечью сказала она. — Тала не раз умоляла меня ничего тебе не рассказывать, она хотела избавить тебя от переживаний.

— Лучше бы мне действительно не испытывать такой ненависти, возмущения и беспомощности. Я далеко и бессилен вам помочь.

Он подавил в себе крик негодования и печали. Она беззвучно заплакала.

— Тошан, если бы можно было вернуться назад! — сказала Эрмин, и ее голос дрожал от отчаяния. — Без тебя я чувствую себя потерянной. Я даже не знаю, куда уехала Тала. И об этом я тоже должна была молчать. Они с Кионой покинули Роберваль, чтобы спастись от этих людей.

— Киона! — повторил ее муж. — Она промелькнула в моем сне. У нее было трагическое выражение лица, вот почему я тогда позвонил.

— Так ты знал, что у нее есть такая возможность…

— Какая возможность?

— Приходить к нам, как по волшебству. По крайней мере, возникнуть перед нашим взором и предупредить нас об опасности или утешить.

— Нет, этого я не знал. Но это меня не очень-то и удивляет. Когда я был маленьким, мать мне рассказывала о способностях шаманов, особенно моего деда-монтанье. Это значит, что у Кионы, возможно, такие же способности. Бедняжка! В душе мне ее жаль, но если это знамение, надо его учитывать.

Потрясенный Тошан закурил сигарету. Обеспокоенная тем, что не слышит его, Эрмин различила обращенные к нему слова, произнесенные насмешливым тоном.

— Эй, Дельбо, столько висишь на телефоне, того и гляди прирастешь!

— Отстань, Гамелен! — огрызнулся Тошан.

— Любовь моя, — сказала она, — прости меня! Мне стыдно за то, что я тебе лгала. Когда ты был здесь на Рождество и мы остались одни, у меня было желание все тебе рассказать, но не хватило духа. Я, глупая, думала, что все уладится само собой. Дорого заплатил Луи за мою слепоту! Я так боюсь, что больше его не увижу!

Связь прервалась. После неприятных потрескиваний Эрмин разобрала последние слова мужа:

— Я перезвоню завтра.

— Тошан, — тщетно взывала она, — не оставляй меня одну, вернись!

А где-то там, в Цитадели, насквозь продуваемой жестокими ветрами Великого Севера, Тошан Клеман Дельбо восстанавливал свое индейское «я». Ему казалось, будто он среди чужих, он пленник в этом застенке. Конечно, у него сложились хорошие отношения с некоторыми солдатами, прибывшими, как и он сам, из дальних краев, из лесов и с гор. Но признания Эрмин подточили его патриотический порыв, его жажду справедливости и желание сражаться за правое дело. Он ощущал потребность жить. Ему хотелось сбежать, вновь оказаться на берегах озера Сен-Жан, сойтись в рукопашной с врагами своей матери, с теми, кто осмелился запугивать и причинять страдания обожаемой им женщине.

В поисках возможного союзника Тошан направился в офицерскую столовую. Ему во что бы то ни стало нужно было получить увольнение на законных основаниях, а иначе придется дезертировать. Ему нужна была свобода, а какой ценой — не важно.

Эрмин вернулась в гостиную. На лицах родителей, Бетти и Лоры она прочла один и тот же вопрос: «Что обо всем этом думает Тошан?»

— Связь была плохая, — сообщила она им. — Нас прервали. Но я поставила мужа в известность о происходящем, сказала, что, по моему мнению, Луи похитили эти двое, Закария Бушар и Наполеон Трамбле. Нам остается только молиться.