Евсеевна все-таки сдалась. «Видно, пришло мое время подняться от служения себе к служению другим, и это, конечно, высшее благо для всякого человека», – женщина молвила эти слова самой себе, и у нее в этот момент было такое одухотворенное лицо, что мне стало не по себе. «Мистика, – думал я, – силы небесные мне помогают… Может, тут мое спасение?» Точно я коснулся каких-то высших, неведомых мне, тонких сил.

И она стала объяснять условия нашего сотрудничества. Самое главное, незыблемое правило состояло в том, что ответственность за мою жизнь, мое исцеление или непредотвратимые обстоятельства остается на моих плечах. Только я один смогу решить ребус – жить мне дальше или нет. Я тут же вспомнил: ведь то же самое мне сказал и отец Афанасий. Когда я спросил, поможет ли мне батюшкино слово, она вдруг убежденно заявила: если уж я начал действовать, предпринял шаги для своего исцеления, то уже нахожусь во власти благословения священника. Она обязала меня не просто чутко слушать собственный голос, но постоянно трудиться, искать собственные решения и комбинации. Я уловил, она стимулировала меня к действию, при котором включение воли окажется максимальным. «Я не врач, не специалист по онкологии и могу лишь указать направления поиска», – еще раз повторила женщина. Наконец, мне предписывалось позаботиться о жилище – женщина категорически отказалась принять меня в качестве жильца, даже за немалые деньги. Зато когда я выразил готовность купить небольшой домик, она даже вызвалась мне помочь. Сказать по правде, с первого дня мы стали превосходными союзниками. У меня, в очередной раз загнанного жизнью в тупик, не было никого иного выхода. Ей, одинокой женщине, стареющей в обществе никчемного и, как она сама выразилась, бесполезного сына, был необходим какой-то соратник, человек со сходными убеждениями.

В маленькой невзрачной кухоньке за простым деревенским столом из тесаной сосны, сидя на неудобных табуретах, мы заключили меморандум о взаимовыручке – генеральный документ, в котором первой строкой вписывалось твердое желание выжить. Евсеевна тут же запретила мне принимать всякую пищу в течение нескольких дней. Она процитировала известного ученого: «Во время голодания вы находитесь на операционном столе природы, которая оперирует без помощи ножа». В тот же день мы осмотрели несколько домов, выставленных на продажу. Мы действовали синхронно и принимали решения почти мгновенно – интуитивно я понимал: началась борьба за каждый мой день! Мне пришелся по душе старый, заброшенный домик лесника. В нем никто не жил уже несколько лет. Он был на отшибе от села, и в то же время от него было не больше километра до дома Евсеевны.

Мы наметили осуществить покупку через два дня. Совершенно неожиданно для меня в первый же вечер адский жар обступил меня со всех сторон, как будто я уже оказался в преисподней. Цукахара Бокуден не гордился бы мною – страх медленного умирания доводил меня до исступления. Я дрожал от пронизывающего ужаса. Мысль, как меня уложат в гроб, завинтят шурупы и опустят в холодную яму на веки вечные, была невыносима.

Вечером Евсеевна принесла мне травяного напитка и окинула меня долгим внимательным взглядом – теперь в нем появились непоколебимость и суровость прорицательницы.

– Шура, если хочешь жить, ты должен освободиться от страха смерти. – Я попросил ее называть меня на «ты» и именем, к которому я привык. – Ты обязан пробудить веру в исцеление – это половина победы.

– Но как?! Каким образом?! – шептал я из постели, натянув на себя два одеяла.

Она внесла мне в комнату стопку книг.

– Тебе нужны знания. Специальные знания. Мы должны идти к исцелению с двух сторон. Я – снаружи, ты – изнутри.

У меня голова шла кругом. Я не понимал, что она говорит. Она попросила меня до предела сконцентрировать внимание.

– Ты должен понять, что существует несколько аспектов твоей болезни и, стало быть, выздоровления. Каждый из людей, пораженных болезнью, вступил в конфликт с природой. Сама по себе болезнь, как я тебе говорила, это смятенный крик твоего организма о помощи, требование полной очистки. И на телесном уровне, и на ментальном. О первом я позабочусь. Но ты возьмись за второй. Потому что в гораздо большей степени на исцеление влияет то, что находится в голове. Психика ведет физис, состояние духа и состояние тела взаимозависимы. Болезнь тела может вызвать смятение и слабость духа, но также верно, что стойкий дух может стать главным фактором исцеления. Ты это понимаешь?

– Кажется, да, – пробормотал я, пристально глядя на нее.

– Давай немного поговорим об этой болезни. Запомни: все, что тебе сообщили врачи – не является приговором. Для эффективного исцеления необходимо определенное перевоспитание себя, и это способен сделать только ты. Больше никто!

Я кивнул, что мне все это понятно и я готов действовать.

– Эту болезнь часто называют дегенеративной, потому что она вызвана, казалось бы, необъяснимой деградацией мыслей и тела. Во-первых, забудь о всякой статистике. О всяких названиях этого недуга. Единственное слово, единственная мысль, многократно повторяемые, может вызвать чудо исцеления, а может убить. Врачи об этом либо не знают, либо не думают! Им не до этого! Ты хорошо меня понял?

– Да, – прошептал я, – но разве бывают чудеса в нашем мире?

Евсеевна улыбнулась.

– То, что одному, непосвященному, кажется чудом, для другого – лишь иной пласт знаний. Более тонкий уровень понимания мира. Ладно, идем дальше. Твой недуг – результат неправильного использования данной тебе созидательной энергии, ошибки мировоззрения. Он пришел из того же источника, что и сила, здоровье. И не думай, будто болен один твой орган – болен весь организм. Ты мог бы сделать операцию, но, уверяю тебя, она будет бессмысленна, если после курса всех мучительных облучений и химиотерапии ты вернешься к прежней жизни. Должна быть устранена причина отравления организма! Понимаешь?

– Ммм… кажется… – простонал я.

– Весь мир, вся Вселенная – это единое информационно-энергетическое поле, единый организм. Я, ты и все люди – его клетки. Мы все – частички Бога. Но закон бытия таков, что если в ком-то проявляется ошибочное мировоззрение, он вступает в тайную борьбу со всем организмом, со всей Вселенной. И, естественно, проигрывает – заболевает.

– А в чем именно моя ошибка? Где и когда проржавело мое мировоззрение?

– Это должен узнать ты сам. И затем ввести иные данные. К ошибкам ведут ненависть, жажда мести, непреодолимая агрессия или фатальное ощущение вины. Непрестанное осуждение или презрение. Гордыня, старые обиды, потрясения, которые ты не можешь пережить. Проанализируй свою жизнь – тебе помогут в этом мудрые книги, – Евсеевна указала на стопку книг, аккуратно выложенных на табурете. – В любом случае, начать и окончить лечение следует позитивными мыслеобразами, развитием любви ко всему живому, любви к себе и прощению всего сущего. Первое, чем необходимо заняться – очищением всех твоих каналов и систем.

На этом первая беседа завершилась, и я был оставлен наедине с собой. Я хотел спросить, как же именно необходимо действовать, чтобы преодолеть негативные мыслеобразы. Но не успел. Да и чувствовал себя крайне измотанным.

Через некоторое время с шумом заявился Володя. Он едва стоял на ногах и непрерывно извергал из себя поток самых отвратительных ругательств. Многие из них адресовались матери, Евсеевна, казалось, вообще не слышала сына. Хватаясь за все, что попадалось на пути, спотыкаясь, он проплыл мимо. Но вдруг резким скачком вернулся и, уцепившись за стену, стал пристально рассматривать меня. По-моему, он никак не мог сообразить, реальный я или это мистическим образом возникший мираж. Наконец Володя что-то бессвязно промычал и не раздеваясь завалился спать на старый диван в соседней комнате.

Ну и жизнь! Мне пришли в голову слова священника: решить, для чего жить. Вот что важно! Замотавшись в легкое одеяло с головой, весь в поту, я забылся до утра».

Глава шестая

Код бытия