Кое-какие подробности образа мыслей Хасана ибн-Саббаха можно найти в дошедшем до нас рассказе о его молодых годах; считается, что этот рассказ автобиографичен. Удивительно, насколько похоже протекает процесс превращения человека в фанатика у людей различных национальностей и вероисповеданий!

Итак, отец воспитал Хасана в духе божественного права имамов. В юности Хасан встретился с исмаилитским миссионером эмиром Дхаребом, но учение, которое тот проповедовал, не нашло тогда отклика в его душе. Через некоторое время юноша тяжело заболел и на пороге смерти пришел к мысли, что исмаилитская вера - путь к спасению и раю. Он решил, что если уйдет из жизни, не приняв новой веры, то будет навеки проклят. Выздоровев, Хасан отправился на поиски исмаилитского проповедника; во время своих скитаний он познакомился с Абу Нажамом и другими исмаилитами. В конце концов будущий вождь уехал в Египет, чтобы на месте обучиться этой доктрине.

Халиф принял его с почестями, зная, сколь высокий пост занимал Хасан при дворе Меликшаха. Придворные, видя такую благосклонность, наперебой принялись возносить вновь прибывшему хвалу, впрочем, ничего хорошего это им не принесло. Хасан тут же пустился в полити ческие интриги, за что был арестован и заточен в крепость. Но не успел он переступить порог темницы, как по неведомым причинам рухнул один минарет; это было расценено как предзнаменование, подтверждающее, что Хасан находится под божественным покровительством. Халиф снабдил Хасана ценными подарками и поторопился усадить его на корабль, отправлявшийся в Северо-Западную Африку. Так будущий Старец Горы получил первые средства для устройства своего ‹рая›, а вскоре обрел и верных учеников.

Корабль, на котором он плыл, угодил в ужасный шторм. В страхе пребывали не только пассажиры, но и экипаж во главе с капитаном. Путешественники в едином порыве возносили молитвы Аллаху. Но когда они призвали Хасана присоединиться к ним, тот отказался.

- Зачем же мне молиться, чтобы буря стихла, если я сам ее вызвал? - сказал он. - Я понял, что Всемогущий пребывает в ярости. Если мы потерпим кораблекрушение, я не погибну, ведь я бессмертен. А вы, если хотите спастись, поверьте в меня, и я усмирю ветер.

Поначалу его слова не были приняты всерьез, но когда корабль, казалось, уже был готов пойти ко дну, отчаявшиеся пассажиры бросились к Хасану, клянясь ему в верности. А тот не терял спокойствия, пока буря не утихла. Корабль отнесло к берегам Сирии, где Хасан сошел на берег вместе с двумя попутчиками - торговцами, которые и стали его первыми учениками.

Но он не был еще готов полностью осуществить задуманное. Хасан отправился в путешествие, назвавшись посланцем каирского халифа. Он уехал из Алеппо в поисках укромного места, где мог бы втайне укрепить основы своего учения, прежде чем приняться за его распространение. Дорога привела его в Персию, и он проехал эту страну насквозь, по пути обращал людей в свою веру, носившую сильный отпечаток тайных доктрин египетских исмаилитов. Там, где Хасану удавалось обучить по-настоящему преданного ученика, он просил его остаться на месте и привлечь новых сторонников. Такие группы стали своеобразным инкубатором, в которых выращивались ‹добровольные мученики› - посвященные, наиболее ‹перспективные› из новообращенных. По всей Персии действовали эти миниатюрные учебные центры, созданные по образу и подобию ‹Дома Мудрости› в Каире.

Некий Хуссейн Кахини, доверенное лицо Хасана, сообщил по возвращении из одного из своих путешествий, что иракская провинция, где расположена крепость Аламут, кажется ему идеальным местом для создания базы для новообращенных, тем более что большинство местных жителей уже разделяют идеи исмаилизма.

Единственным препятствием был губернатор провинции Али Махди, считавший своим духовным и светским повелителем халифа Багдада. Первые последователи Хасана были изгнаны из этой провинции, но за несколько месяцев число исмаилитов настолько возросло, что губернатор был вынужден разрешить изгнанникам вернуться. Но о Хасане он не хотел и слышать. И тогда будущий хозяин Аламута решил прибегнуть к хитрости. Он предложил губернатору три тысячи золотых монет ‹за участок земли, который накроет шкура быка›. Когда Махди согласился на столь выгодную сделку, Хасан предъявил бычью шкуру, нарезанную на очень тонкие полоски, которые, если вытянуть их в одну линию, образовывали цепь по периметру замка Аламут. Губернатор запротестовал, и тогда Хасан предъявил ему приказ, подписанный одним из высокопоставленных багдадских чиновников; в документе содержалось категорическое требо вание передать крепость Хасану за три тысячи золотых монет. Надо заметить, что этот чиновник был тайным сторонником Старца Горы.

Происходило все это в 1090 году. Хасан был уже готов к осуществлению своего плана. Заставив отступить войска эмира, управлявшего провинцией, он соединил население соседних районов в прочный союз солдат и прилежных, усердных работников, которые подчинялись только ему. Двумя годами позже Низам-эль-Мульк был убит ударом кинжала в сердце, и этот кинжал направляла воля Хасана; когда же Мелик-шах осмелился послать войска против своего бывшего визиря, он внезапно умер, отравленный каким-то ядом. Так Хасан отомстил своему бывшему соученику, ставшему первой жертвой его правления, основанного на убийствах и терроре. После смерти султана империя разделилась на враждующие между собой провинции; в течение долгого времени лишь ассасины сохраняли некоторое единство. Менее чем за десять лет они стали властителями всего персидского Ирака. Для достижения цели они использовали любые средства: налеты, нападения, яд, кинжал, обман и подкуп… Официально их учение находилось под строжайшим запретом, что, впрочем, не приносило ни малейшего результата.

Отныне исмаилиты хранили верность лишь Старцу Горы, которого боялись все князья этого района Азии и также вожди крестоносцев.

‹Презирая усталость, опасности и пытки, ассасины с радостью отдавали свою жизнь, когда их великий хозяин требовал от них защиты или выполнения смертельно опасного задания. Как только жертва была выбрана, правомерный, одетый в белую тунику, подпоясанную красным поясом, - цвета невинности и крови - отправлялся на задание. Его не страшили ни расстояние, ни опасности. Когда он находил нужного человека, то дожидался благоприятного момента - и его кинжал почти всегда попадал в цель›.

Ричарда Львиное Сердце[10] обвиняли в том, что он просил ‹Старца Горы› убить Конрада де Монферрата. Вот как совершилось это черное дело: ‹Двое ассасинов встали рядом с ним у церкви, казалось, всецело поглощенные молитвой. Но как только представился случай, они одновременно вонзили в него кинжалы. Затем один из убийц спрятался в церкви и, услышав, что принц еще жив, нашел способ приблизиться к Монферрату и нанести тому еще один удар. Злодей умер во время изощренной пытки, не издав ни единого стона›.

Орден ассасинов нашел великолепный способ обеспечить безграничную верность своих членов. Ассасины сражались на два фронта. Они воевали в крестовых походах на той стороне, которая отвечала их интересам, не забывал и о борьбе с персами. Сын и преемник Низам-эль-Мулька был заколот кинжалом. Наследник султана Мелик-шаха, которому удалось вновь объединить под своим руководством большую часть персидских территорий, начал борьбу с ассасинами. Проснувшись однажды утром, он обнаружил их ритуальный меч, воткнутый в землю рядом с его изголовьем; к мечу была прикреплена записка с требованием отказаться от планируемой осады Аламута. Несмотря на все свое могущество, султан был вынужден заключить с ассасинами договор, по которому те получили свободу действий, пообещав в ответ сократить свою военную мощь.

После воцарения в Аламуте Хасан прожил еще тридцать четыре года. За это время он лишь дважды покидал крепость - и при этом держал в руках все нити правления невидимой империей, самой мощной и грозной в истории. Чувствуя приближение смерти, он не торопясь начал разрабатывать план увековечения Ордена ассасинов.