Итак, по свидетельству дворян, бывших ее товарищами по оружию, Жанна д'Арк была рыцарем, тактиком и первоклассным офицером артиллерии.

Как научилась она всему этому? Человек, наделенный некоторой наблюдательностью, найдет самое лучшее объяснение этому, когда возьмет на себя труд совершить паломничество в Домреми. Ни герои, ни героини, ни чудеса не возникают внезапно сами по себе; они всегда представляют собой результат длительной и кропотливой тайной работы, которая чаще всего делается не одно столетие. Должен лишь появиться некто избранный, кто соберет в себе и в своей судьбе все плоды этой длительной подготовки и сообщит им силу и энергию непреодолимого импульса. Таким избранником и была Жанна д'Арк.

Чтобы понять ее, не следует, как это делала большая часть историков, отрывать ее судьбу от обстоятельств ее собственной жизни; скорее наоборот, необходимо мысленно перенестись в ту среду, где она родилась, туда, где она выросла; именно туда я и приглашаю читателя за мной последовать.

Не так-то легко отправиться прямо из Парижа в Домреми, потому что самый прямой путь не окажется самым коротким по времени. Одна дорога ведет из Парижа в Нанси, затем можно повернуть либо в долину Мец, либо в Мозельскую долину. Как это делают почти все, я начал с Мозельской долины и прибыл в Эпиналь.

До того, как стать стратегической границей нашей искалеченной Франции, Мозельская долина многие столетия была естественной этническую границей кельтов и галлов; распространение кельто-латинского языка остановилось на линии, образуемой горной цепью Вогез, на эльзасском склоне этих гор всегда говорили на немецком. Что касается франкоязычной расы, занимавшей склон со стороны Лотарингии, то она естественным образом разделяется на две ветви, разграничиваемые водоразделом между бассейнами германского и Средиземного морей.

Действительно, река Мозель берет свой исток в водных хранилищах Эльзаса, а река Сона берет свое начало в озере, расположенном в окрестностях Монтюро; это озеро немного претенциозно называют Центром Мира, потому что его воды выливаются наполовину в бассейн реки Соны, наполовину — в бассейн Мозеля. Все древние народы, и прежде всего друиды, относились с особым почтением к водоразделам; поэтому округ Вогезы был одним из наиболее богатых в древней Франции времен друидов.

Именно здесь находилось знаменитое святилище Донон, или Фрамон, разделяющее Лотарингию и Эльзас и в то же самое время расположенное на границе округов Мерт и Вогезы с древними провинциями Верхнего и Нижнего Рейна. Оно размещалось далеко не самой большой горе, высота которой едва превышала тысячу метров. Поскольку оно находилось как раз над дорогой, соединяющей Эльзас и Лотарингию, то можно предположить, что оно было не только святилищем, но одновременно и таможней.

Платформа, на которой находилось святилище, оказывается доступной только благодаря очень крутой дороге, извивающейся между огромными скалами, некоторые из них имеют форму четырехугольных башен; но это, вероятно, не более, чем каприз природы, поскольку произведенные в этих местах раскопки не привели к открытию следов каких-либо строительных работ.

На этой платформе можно обнаружить остатки мегалитических памятников. Их обломки перевезли в Эпиналь, чтобы спасти от вандализма молодых пастухов Лотарингии, оборудовавших здесь в свое время что-то вроде каменоломни. Самый значительный из этих памятников представляет собой павильон из вогезской красной глины, 44 метра в длину и 7,68 метров в ширину, со стенами в 0,8 метра толщиной. Двери его выходят на западную сторону, что свидетельствует о том, что он был посвящен богине востока, которую германцы называли Фрейя, или Фрико, а греки Ферония, Фриниция, Береника, Фрикс и т. п. Эта богиня была самой популярной у галлов задолго до того, как получила имя Франции (France), ибо она была богиней свободы.

Согласно мнению некоторых историков, эмблемой, которую древние франки носили вместо лилий каролингов, была жаба, а «жаба» на греческом произносится как Фриниция (Phrynyce). Жаба была с незапамятных времен символом богини Феронии, а также символом воскресения, или освобождения, у всех народов, включая египтян. Кажется, что именно по причине сходства этой символики жрецы галлов и избрали франков для того, чтобы передать им наследие римлян; франки, как и многие другие племена германцев, в своих богослужениях придерживались ритуалов друидов.

Однако богиня свободы и возрождения изображалась чаще в гораздо более привлекательном и грациозном виде, чем тот, который имело почитаемое этими загадочными садовниками земноводное. Из животных это были горностай и белая кошка, а также кобылица, именуемая на языке галлов «Рос». Среди растений — шиповник, земляника, малина и боярышник; иными словами, все весенние цветы, которые, можно сказать, пробиваются сквозь снег. Наконец, галлы называли эту богиню также «Жьен» (Gien), на греческом «Кион», что значило «снег»; именно с этим названием связано более позднее появление зимнего Святого Иоанна, покровителя масонов.

Культ этой богини свободы был весьма распространен в Вогезах, если судить по названиям многих здешних мест, которые сохранили ее имя. Просто не сосчитать, сколько названий деревень и сел здесь называются Фрез, Фризон, Фресс, не говоря уже о вариантах Вруш, или Брок, а также о немецком Више, которое означает щетку (brosse). Все эти названия имеют одно общее значение, соответствующее на греческом слову frux, которое имеет значение «колючий», «ощетинившийся», «дрожащий», и все эти эпитеты безусловно подходят богине зимнего холода. На многих барельефах, оставшихся после греков и друидов, она изображается совсем молодой обнаженной девушкой с распущенными волосами, танцующей в лучах солнца на дне большой чаши; эти изображения обычно аранжированы таким образом, что ее танец оказывается причиной обновления звезды, утомленной своим ежегодным движением по кругу. Неблагодарное светило испепеляет ее своими лучами, однако это характерно только для самого примитивного варианта легенды о ней. В других легендах богиня Жьен, скрываясь под внешностью молодой крестьянки, приходит на помощь Цельсфибиану (всаднику-пророку в мифологии кельтов), королю Запада, низвергнутому со своей колесницы и плененному разбойниками; она возвращает его на трон и, вместо благодарности, он сжигает ее на костре. Это в точности совпадает с историей Жанны д'Арк, и если бы кто-нибудь обнаружил рассказ о ней на греческом или на латыни без указания даты событий, то он не смог бы увидеть в нем ничего другого, кроме детального изложения легенды о богине свободы греков и друидов. Именно на ее счет нужно отнести многочисленные пророчества, которые предвещали появление крестьянки из Лотарингии, которая освободит короля Франции. Уже отмечалось, что Жанна д'Арк не оставила легенды. Это можно объяснить тем, что народная фантазия просто ничего не сумела добавить к ее реальной истории, а также что сама эта история была не чем иным, как завершением длившегося к тому времени уже двадцать пять веков цикла пророческих легенд, предсказывавших освобождение короля выходцем из простого народа.

Таким образом, уже существовал вполне определенный мифологический и литературный сюжет, которому история реальной Жанны соответствовала самым естественным образом. Сама Жанна просто была создана для того, чтобы взять на себя исполнение предназначенной для нее роли. Но, несмотря на ее набожность, этот сюжет не был ни христианским, ни тем более католическим, и никогда Рим не сделает Жанну святой, потому что тот рыцарский и народный идеал, который она воплотила, всегда останется за пределами христианства. Из всех соратников Жанны наибольшую помощь ей оказала древняя богиня свободы, давшая имя Франции. Эту богиню друиды и белениды принесли с собой с гор своей изначальной родины — Фригии.

Следует также обратить внимание на то, что культ розы продержался во всей Лотарингии до наших дней, и все мадонны в Вогезах украшены розой в раковине, современной эмблемой. Точная транскрипция имени богини галлов Розмер (Rosmert), означает «смерть розы». Под именами Бланшефлер (Белый Цветок), Эглантин (шиповник), Флер-д-эпин (цветок с шипами) она известна в рыцарских хрониках, а суд над ней и осуждение на костер являются одним из обязательных эпизодов этих хроник. Однако, более счастливая, чем Жанна, она всегда оказывается спасенной подоспевшим вовремя каким-либо мужественным рыцарем.