Еще до этой решительной схватки, когда в 1776 г, американские колонии Англии провозгласили свою независимость и Англия начала против них войну, Франция оказала помощь Соединенным Штатам. В силу ряда причин Англии пришлось признать свое поражение по Версальскому мирному договору 1783 г., но взаимная ненависть и жажда реванша лишь усилились с обеих сторон.
Что означало английское владычество в колониях, показывает пример Индии. В XVIII в. Англия воспользовалась благоприятной ситуацией, создавшейся в связи распадом единого государства в Индии — империи Великих Моголов — на многочисленные и зачастую враждующие друг с другом княжества, для того, чтобы любыми самыми коварными и гнусными способами захватывать одно княжество за другим. Подчиненные княжества использовались для завоевания очередных жертв. Из местных жителей набирались воинские части, при помощи которых велась война против тех, кто не желал признавать над собой английскую власть. Так Индию завоевывали в значительной степени руками самих индийцев.
И захват новых территорий, и ограбление уже захваченных земель осуществляла Ост-Индская компания, пользовавшаяся монопольным правом хозяйничания в Индии. За компанией стояло английское правительство и буржуазные круги Англии. Дж. Неру позднее писал, что ранняя история Британской Индии «является мировым рекордом обогащения бесчестным путем»".
Чиновники Ост-Индской компании начинали с прямого грабежа и воровства: при подчинении очередного княжества военными средствами они присваивали прежде всего его казну. Затем — право сбора всех налогов, которое потом отдавали на откуп местным сборщикам при условии, что, львиная доля собранного пойдет в карманы колониальных чиновников. Монополии на торговлю отдельными товарами продавались за огромные деньги. Власть, сила и коварство использовались для ограбления местных жителей самыми различными способами. Для повышения цен на продовольствие время от времени организовывали голод, уносивший миллионы жизней аборигенов и приносивший миллионные прибыли колонизаторам. Такими методами создавались баснословные состояния.
Плоды разбоя и грабежа в виде золота, драгоценностей и дорогих товаров широким потоком текли в банки Лондона. Состояния, которые тогда создавались, строились на крови, слезах и поте не только народов Индии. В Англии снаряжали специальные невольничьи корабли, которые загружались различными безделушками и мишурой и направляли к берегам Западной Африки. Здесь в обмен на привезенные почти ничего не стоившие вещи покупали у местных негритянских племенных вождей живой товар — негров-рабов. Битком набитые рабами корабли отправлялись в многонедельное путешествие через Атлантический океан к берегам английских колоний в Северной Америке, в Вест-Индию (острова в районе Карибского моря) и в испанские колонии в Южной Америке. Смертность в пути была огромной (иногда при перевозке погибало до 80% людей), но все равно «бизнес» приносил очень большие доходы.
Это был «бизнес» не отдельных пиратов и купцов-авантюристов, это была акция правительства, санкционированная королями и парламентом. Получаемые таким образом капиталы служили одним из источников финансирования промышленного переворота. Американские авторы Ш. и Д. Плиммеры пишут, что «торговля рабами создавала основу для производства англичанами сахара в Вест-Индии и для промышленной революции в Англии» (32).
Впервые Англия занялась подобным бизнесом в 1562г., когда некий сэр Джон Хокинс снарядил корабль, пошел к берегу Западной Африки, «захватил 300 черных, продал их в испанских колониях и возвратился в Англию с большим успехом и выгодой» (33). В XVII столетии «работорговля осуществлялась Англией, как часть государственной политики» (34). Король Карл II привел «английскую работорговлю в систему» (35). Гигантские доходы от работорговли явились основой для расцвета в Англии таких городов, как Бристоль и Ливерпуль.
Кульминации работорговля достигла в середине XVIII в. За период с 1680 по 1786 г. только в британские колонии было доставлено свыше 2 млн. рабов (36).
Вот что представляла собой Англия XVIII в., официально претендовавшая на титул страны свободы и демократии. В этой связи вспоминается сказанное К. Марксом: «Разве она (буржуазия.— В. Т.) когда-нибудь достигала прогресса, не заставляя как отдельных людей, так и целые народы идти тяжким путем крови и грязи, нищеты и унижений?»(37). И далее уже прямо об английской жизни, которую он изучал и пристально наблюдал: «Глубокое лицемерие и присущее буржуазной цивилизации варварство предстают пред нашим взором в обнаженном виде, когда мы эту цивилизацию наблюдаем не у себя дома, где она принимает респектабельные формы, а в колониях, где она выступает без всяких покровов» (38).
* * *
В таких условиях рос, мужал и действовал Горацио Нельсон. Поначалу обстоятельства ему благоприятствовали. В Англии XVIII в., как и во многих других странах и в разные времена, для того, чтобы сделать карьеру, совершенно недостаточно обладать необходимыми способностями и усердием. Требовалась поддержка сверху.
Страну поразила коррупция во всех звеньях, и флот не являлся исключением. Если молодому человеку не оказывали протекции представители политических кругов или государственного аппарата, то значение имело покровительство хотя бы со стороны какого-либо капитана флота. Здесь капитан Саклинг неизменно играл свою положительную роль на начальном этапе военно-морской службы Нельсона. «Единственная полезная связь,— пишет К. Ллойд,— которая была у семьи Нельсона,— это с братом его матери Морисом Саклингом, капитаном военно-морского флота» (39).
Рука Саклинга не только помогала двигаться по ступенькам служебной лестницы без особых препятствий, но и обеспечивала более ускоренное продвижение, чем предусматривалось правилами и традицией. Горацио же всегда проявлял выдающиеся способности и усердие по службе, так что его покровителю никогда не приходилось досадовать на своего подопечного. Оба эти фактора гарантировали быстрый, как мы бы сказали в наше время, рост молодого морского офицера.
Нельсон начал службу не с рядового моряка, а с мичмана, что допускалось для выходцев из военно-морских семей. Родство с Саклингом давало ему такое право. Нельсона не могли взять на корабль ранее 15 лет, и тем не менее взяли в 12 лет. Его не могли назначить мичманом до того, как он прослужит на море четыре года, и тем не менее сделали, хотя он не прослужил даже одного дня.
После того как команда «Резонабля» была рассчитана и списана с корабля, Саклинг получил командование 74-пушечным «Трайэмфом», стоявшим в качестве сторожевого судна на реке Мидуэй. Нельсона Саклинг взял с собой. Тот официально состоял в штатах «Трайэмфа», но не прохлаждался на длительной стоянке, а нес морскую службу, дававшую ему разносторонний опыт и знания. Об этом была умная забота дяди.
В те времена различия между торговым и военным флотами не стали еще столь значительными, как позднее. Везде требовалось знать навигацию, уметь вести корабль, управляться с парусами, проводить мелкий ремонт корпуса и оснастки. И на торговом, и на военном корабле имелись пушки. Команда и того, и другого пускала в ход оружие, если сталкивалась с противником.
Но многие моряки предпочитали торговые корабли, поскольку на них и служба казалась интересней, и платили больше, и дисциплина не была такой жесткой, как на военных кораблях. Нельсон писал: «Прошло много недель, прежде чем я примирился с военным кораблем: настолько глубоко укоренилось предубеждение» (40).
Он имел возможность сравнить: Саклинг, сохранив Нельсона в штатах «Трайэмфа», устроил его на торговый корабль, шедший в Вест-Индию. Через четверть века Нельсон вспоминал: «...из этого рейса я возвратился в июле 1772 г. на «Трайэмф», стоявший в Четэме. И если я не улучшил свое образование, то все же возвратился опытным моряком» (41).
Саклинг немедленно назначил Нельсона на небольшое судно, действовавшее в устье Темзы. Именно тогда Нельсон приобрел некоторый опыт и знание лоцманского дела, неутомимо лавируя между запутанными и капризными мелями в нижнем течении Темзы и при впадении ее в море. Эти знания очень пригодились ему впоследствии (42).