Наконец Мэдук села. Она не могла думать о таком множестве вещей и принимать такое множество решений одновременно.

Самое важное нужно было сделать в первую очередь. Мэдук поднялась на ноги и стряхнула с платья прилипшую траву. Вернувшись в замок, она поднялась в гостиную королевы.

Соллас тоже удалилась из павильона над плацем, извинившись и сославшись на срочную необходимость присутствовать на совещании. Вернувшись в гостиную, королева присела на диван и задремала. Когда явилась Мэдук, Соллас, утопавшая в подушках, подняла голову и, часто моргая, посмотрела по сторонам: "Что такое? Что тебе нужно?"

"Ваше величество, меня беспокоит прокламация короля".

Королева Соллас все еще не совсем проснулась и плохо соображала: "Не понимаю, что тебя беспокоит. Каждый знаменитый собор знаменит благодаря реликвиям".

"Вполне возможно. Тем не менее, я надеюсь, что вы вступитесь за меня перед королем — моя рука никак не может быть одной из обещанных наград. Я не хотела бы, чтобы мной торговали, как поношенными туфлями, пожелтевшим слоновьим бивнем или каким-нибудь другим товаром".

"Что-либо изменить не в моих силах, — чопорно ответила Соллас. — Король тщательно рассмотрел преимущества своей политики".

Мэдук нахмурилась: "По меньшей мере, со мной должны были посоветоваться. Я не хочу выходить замуж. В некоторых отношениях эта перспектива представляется вульгарной и неопрятной".

Королева Соллас слегка выпрямилась, отделив спину от подушек: "Как тебе известно, я вышла замуж за его королевское величество. Ты считаешь, что это было вульгарно и неопрятно?"

Мэдук поджала губы: "Могу сказать только то, что, будучи королевой, вы можете себе позволить пренебрегать суждениями такого рода, если я правильно понимаю положение вещей".

Почти забавляясь, Соллас снова опустилась на подушки: "В свое время у тебя будет более четкое представление о положении вещей".

"Все это не имеет значения! — воскликнула Мэдук. — Немыслимо, чтобы меня выдали замуж за какого-нибудь недотепу только потому, что он принесет вам ржавый гвоздь! Причем гвоздь этот он, скорее всего, подберет на полу у себя в сарае!"

"Маловероятно! Обманщик не посмеет рисковать! Его испепелит молния! Отец Умфред говорит, что для тех, кто подделывает реликвии, предусмотрен особый круг ада. В любом случае, нам придется положиться на божественное провидение".

"Черт знает что! — пробормотала Мэдук. — Какая нелепость!"

Королева снова приподнялась: "Я не расслышала. Что ты сказала?"

"Неважно".

Соллас величественно кивнула: "В любом случае тебе придется подчиниться королевскому указу, и неукоснительно".

"Да, ваше величество! — с внезапной энергией воскликнула Мэдук. — Я так и сделаю! Прошу меня извинить — мне нужно немедленно заняться приготовлениями".

Опустившись в реверансе, Мэдук повернулась и выбежала из гостиной. Соллас с недоумением смотрела ей вслед: "Что она подразумевает под "приготовлениями"? Ее свадьба не состоится завтра. Каким образом, в любом случае, она намерена к ней готовиться?"

Мэдук бежала вприпрыжку вдоль главной галереи замка, мимо статуй древних героев, огромных ваз значительно выше ее, ниш с инкрустированными столешницами и позолоченными резными шкафами. Время от времени ей попадались стражники в алых с золотом ливреях Хайдиона, державшие алебарды по стойке "вольно". Когда Мэдук пробегала мимо, они не шевелились — только провожали ее глазами.

Увидев пару высоких узких дверей, Мэдук остановилась. Поколебавшись, она открыла одну из створок и заглянула внутрь, в длинное полутемное помещение, озаренное единственным узким окном в дальней стене. Здесь находилась замковая библиотека. Луч солнечного света падал на стол: за столом сидел библиотекарь Керсе, высокий пожилой человек несгибаемой выправки, с улыбчивым ртом и высоким лбом мечтателя, в присутствии высокопоставленных особ предпочитавший, однако, придавать лицу аскетическое выражение. Мэдук редко с ним встречалась; она знала о библиотекаре только то, что он был отпрыском ирландского барда-друида и сам заслужил репутацию незаурядного поэта.

Бросив быстрый взгляд в сторону двери, Керсе продолжал работать. Мэдук медленно вошла в библиотеку. Воздух здесь пропитался терпкими ароматами старого дерева, воска и лавандового масла, сладковато-мускусным запахом мягкой дубленой кожи. На столах вдоль стен покоились либрамы двух- и трехфутовой высоты и трехдюймовой толщины, в переплетах из мятой кожи, а иногда из толстого черного бархата. На полках плотными рядами лежали свитки, пергаменты в кедровых ларцах, перевязанные пачки бумаг и книги в полированных деревянных футлярах, закрытых застежками.

Мэдук застенчиво, шаг за шагом, подходила к Керсе. Наконец библиотекарь откинулся на спинку стула и повернулся, наблюдая за ее приближением — не без некоторого беспокойства, так как слухи о непредсказуемой шаловливости принцессы проникли даже в безмятежную тишину хранилища хроник и трактатов.

Мэдук остановилась у стола и взглянула на манускрипт, поглощавший внимание библиотекаря. Она спросила: "Что вы делаете?"

Керсе критически наклонил голову, словно впервые увидел развернутый перед ним пергамент: "Двести лет тому назад некий безымянный оболтус покрыл этот лист пастой из измельченного мела, смешанного со скисшим молоком и камедью из морских водорослей. Затем он попытался записать "Утреннюю оду Меросфена", адресованную нимфе Лалоэ, каковую Меросфен застал на рассвете летнего дня срывающей гранаты в его саду. Оболтус небрежно копировал стихи — его буквы, как вы можете видеть, напоминают птичьи экскременты. Я стираю эти каракули и растворяю приготовленный им компост — но чрезвычайно осторожно, так как под ним могут оказаться не менее пяти слоев более древних и таинственных текстов. В худшем случае мне предстоит обнаружить, к вящему сожалению, упражнения других оболтусов. Тем не менее, каждый текст следует изучать по очереди. Кто знает? Если повезет, я могу найти одну из затерянных песней Джироламо! Вот таким образом: я — исследователь древних тайн; таково мое призвание, чреватое захватывающими приключениями".

Мэдук смотрела на манускрипт большими глазами: "Я и представить себе не могла, что у вас такая интересная жизнь!"

"Я бесстрашен и преодолеваю все препятствия! — не моргнув глазом, заявил Керсе. — Я очищаю поверхность пергамента с деликатностью хирурга, вскрывающего гнойник на заднице гневливого короля! Но у меня ловкие пальцы, у меня точные инструменты! Они перед вами, мои верные помощники: жесткая щеточка из шерсти барсучьего хвоста, чистейшее лампадное масло, гладкое лезвие из обсидиана и опасные костяные иглы, не говоря уже о драгоценных ластиках из пихтовой смолы! Все они сослужили мне верную службу! Они сопровождали меня в дальних странствиях, с ними я посетил множество неведомых земель!"

"И неизменно возвращались целым и невредимым!" — закончила Мэдук.

Керсе вопросительно взглянул на принцессу, приподняв одну бровь и превратив другую в насмешливую запятую: "Как следует понимать ваше замечание?"

Мэдук рассмеялась: "Сегодня мне уже задавали этот вопрос!"

"И как вы на него ответили?"

"Я сказала, что сказала только то, что сказала".

"У вас в голове блуждают мысли, необычные для молодой особы", — заметил библиотекарь. Он повернулся на стуле, посвятив ей все внимание: "Что вас сюда привело? Каприз или воля судьбы?"

"Я хочу задать вопрос, на который, надеюсь, вы сможете ответить", — серьезно сказала Мэдук.

"Спрашивайте! Я расскажу вам все, что мне известно из скрижалей минувшего".

"В последнее время в Хайдионе много говорят о реликвиях. Меня интересует, что они имеют в виду, когда упоминают о чаше Грааля. Существует ли на самом деле такая вещь? А если существует, как она выглядит, и где ее можно найти?"