Густая снежная завеса скрыла палатку вспомогательной партии, расположенную в нескольких шагах. Мириады колючих сухих снежинок сделали невидимым весь окружающий мир. Вой ветра заглушал голос Моусона, окликавшего товарищей. В полдень немного утихло. Снежный сугроб зашевелился, оттуда вылез фотограф Брокльхёрст:

— Все благополучно! Посмотрю, можно ли двинуться в путь.

Порыв ветра сорвал с его руки меховую рукавицу и отбросил в сторону. Он побежал вдогонку и упал, фотографа понесло по откосу. Адамс кинулся на помощь, но ветер сбил его с ног. Маршалл, оставшийся один в трехспальном мешке, делал отчаянные усилия, чтобы удержаться на месте: «Сейчас и меня унесет в преисподнюю…» Через полчаса приползли его товарищи — избитые, окоченевшие, жаждущие тепла, но в спальный мешок набился снег. До вечера все лежали, ожидая конца бури, грызли сухари, съели по кусочку шоколада. Хотелось чаю, но они не смогли разжечь примус.

Утром шестеро продолжали подъем. У Брокльхёрста очень мерзли ноги, да и другие ощущали сильный холод, влияние большой высоты. Маккей отделился от группы, надеясь с помощью ледоруба проложить более короткий путь по крутому скату. Вдруг донесся его крик. Дейвид и Маршалл бросились к товарищу.

Маккей казался совершенно обессиленным. Его освободили от груза, он немного прошел и упал без сознания. Видимо, действовать ледорубом на высоте, имея за плечами увесистый тюк, ему было не по силам.

На пятый день все добрались до обрыва второго древнего кратера с давным-давно застывшей черной лавой. За ним тянулось снежное поле, а дальше поднимались пары действующего кратера.

— Какие странные возвышенности на этом поле, они напоминают не то пчелиные улья, не то башенки,- сказал фотограф.

— Это фумаролы — отверстия, через которые выделяется вулканический пар,- объяснил Дейвид.- В умеренном климате их опознают по облачку, взлетающему над поверхностью земли, но пары Эребуса, выходя из фумарол, быстро превращаются в лед. Так и возникают ледяные холмики различной формы.

Альпинисты насчитали около пятидесяти фумарол.

Они разбили лагерь и занялись приготовлением обеда. Врач Маршалл осмотрел обмороженные ноги Брокльхёрста; большие пальцы почернели. После массажа фотограф сменил носки и переобулся, но продолжать восхождение не смог. Его оставили в лагере, закутав в трехспальный мешок.

Пятеро уходят исследовать старый кратер. Связавшись веревкой, они осторожно движутся. Вернувшись в лагерь к вечеру, путешественники наблюдают поразительный закат: внизу плывут облака, а на западе в солнечных лучах пылают горы. Ранним утром новое зрелище: огромная тень Эребуса ложится на облака, проносящиеся внизу, и тянется через пролив Мак-Мёрдо к далеким горам.

Еще до полудня исследователи подошли к самому краю действующего кратера; за четыре часа они поднялись на 600 метров выше места последней ночевки. Перед ними — бездна, наполненная клубящимися облаками. Прерывистое шипение, клокотание и свист доносятся из глубины.

Внезапно с глухим гулом вздымается огромная шарообразная масса, распространяя едкий запах серы. Порыв ветра развеял облако пара, показался кратер, глубина его 300 метров, наибольшая ширина — около 800. Из трех отверстий с шумом вырываются белые клубы. По другую сторону кратера сползают быстро тающие снежные пласты.

Пятеро исследователей возвращаются в лагерь, наскоро обедают, разбирают грузы и спускаются по крутому склону вместе с фотографом.

— Домой, на зимовку!-кричит Брокльхёрст, несущий, как и другие, часть груза; хотя ноги у него поморожены, он не хочет, чтобы его ношу тащили товарищи…

Шеклтон вышел из дома, увидел вблизи шесть фигур, ползущих к жилищу, и кинулся навстречу:

— Добрались до вершины?

Никто не ответил. Он повторил вопрос. Адамс молча поднял вверх палец.

— Скажите, добрались до вершины? — третий раз спросил Шеклтон.

— Да,- наконец произнес Адамс.

Повар Робертс принес огромную кастрюлю овсянки на молоке. Она была мгновенно съедена. За кашей последовал окорок и множество ломтей хлеба с маслом.

— Они принесли с Эребуса необыкновенный аппетит,- шепнул повар Робертс молодому Пристли и не без опаски доверительно спросил: — Как вы думаете, он у них скоро пройдет?

Другие зимовщики тоже были поражены, но Шеклтона, Уайлда и Джойса, побывавших в Антарктиде и совершавших дальние путешествия, не удивила жадность альпинистов.

Близилась полярная ночь. Геологи Дейвид и Пристли с утра допоздна лазили по скалам и холмам в окрестностях зимовки со своими молотками и мешками, собирая коллекции. Наблюдения за погодой вели каждые два часа; днем и вечером ими занимался Адамс, в остальное время — ночной дежурный. На высоком холме Моусон установил анемометр своей конструкции для определения скорости ветра; его порывы достигали 170 километров в час. Профессор Дейвид оборудовал «снегомер», показывавший количество выпавших осадков.

Пока солнце не скрылось за горизонтом, художник Марстон делал зарисовки. Он не ожидал, что в Антарктиде можно увидеть такую волшебную игру красок. Великолепны были закаты, когда Западные горы и вершина Эребуса ярко пламенели, а склоны окутывала дымка. В полярную ночь заснеженные утесы резко выделялись на фоне оголенных черных скал.

Физик Моусон с апреля почти ежедневно наблюдал за полярным сиянием. Дэй мастерил широкие полозья для автомобиля, а потом, с одобрения Шеклтона, принялся «облегчать» машину. Он снял с нее все, без чего можно было обойтись; уцелели шасси с колесами, мо-тор, руль и рычаги управления, место водителя.

С помощью Пристли биолог Мёррей исследовал животный мир, вылавливал моллюсков, рачков, иных обитателей морского дна и глубинных слоев. В кусках озерного льда оказались водоросли с живыми микроскопическими существами. Зимовщики как-то принесли биологу много лишайников, найденных под вулканической почвой.

Джойс, Уайлд и Дэй занимались выпуском «Южного сияния» — первой книги, написанной, отпечатанной, иллюстрированной и даже переплетенной в Антарктиде; в томе было 120 страниц.

— Настанет время, когда библиофилы будут охотиться за этим изданием,- предсказал Реймонд Пристли.

— Еще бы!-поддержал механик Дэй.

Фотограф Брокльхёрст слег, обморожение на Эребусе не прошло бесследно: одна нога была у него в хорошем состоянии, но на другой предстояло ампутировать большой палец. Маршалл произвел операцию под общим наркозом. Через несколько недель фотограф начал работать, отпечатал серию снимков, сделанных при восхождении на вулкан.

Шеклтон ежедневно погружался в расчеты: сколько и какого рода продовольствия, снаряжения, топлива необходимо для путешествия к полюсу? Южная партия покинет мыс Ройдса в конце октября. Удастод ли использовать автомобиль хотя бы в начале похода? Надо обследовать поверхность ледника Росса.

Солнце еще не появилось, держались морозы, когда Шеклтон с двумя спутниками отправился разведать путь. Пони Квэн вез сани, на которых лежали двухнедельный запас продуктов, спальные мешки, бидоны с керосином, хозяйственная утварь. Товарищи провожали разведчиков. В нескольких километрах от зимовки Квэна пришлось отправить назад: погода портилась, нельзя было рисковать даже одной лошадью.

Не привыкшим к физической работе людям груженые сани показались непосильной тяжестью. Все быстро устали и на ночевку остановились рано. Утром они пересекли Ледниковый язык глетчера, спускающегося по склонам Эребуса в пролив Мак-Мёрдо, миновали трещины и снова двинулись по морскому льду. До мыса Хижины добрались на третьи сутки, пройдя от зимовки 36 километров. Заночевали в доме экспедиции «Дискавери».

Южнее острова Росса путешественники достигли места, где морской лед примыкает к барьеру, и увидели волнистую поверхность Великого ледника, завалы рыхлого снега.

— Рассчитывать на автомобиль не приходится,- сказал Шеклтон.- Хотя бы мы и притащили сюда машину, она не пройдет десятка метров.

— Ас другими колесами автомобиль тоже не сможет работать?-спросил Дейвид.