Мне жаль всех тех, кто учится молчать,

менять легко, как веера, щиты молчанья:

за этими щитами – тишина, калейдоскоп безмолвии,

там скользят немые тени чувств:

презренье, мудрость, унижение, злорадство…

Мне жаль старательных учеников, самозабвенно

затягивающих петлю беззвучья.

Они молчат и кажутся мудрее, лучше,

старше…

Но как им страшно!

Храниться в вакууме и спасаться от кого?

Так под водой, под толщей тишины,

умноженной столь безъязыким эхом,

однажды задохнулась я от звука:

неслышно закрывались створки раковин.

Я стыжусь каждого мгновения, растраченного в одиночестве,

Каждой слезы, отдаляющей мои глаза от звезд,

Когда белый череп моей комнаты

Наслаивается на мой мозг.

На площади этого шахтерского города

Мои плечи, из массы других вылепленные необратимо,

Стыдятся к строгим погонам зрелости

Вновь приладить крылья из дыма.

Рядом с ними я сильна, я верю в дружбу,

Мой лоб смиренно и радостно склониться готов,

Мой белый лоб, как платочек, которым машут

У окон всех бегущих в будущее поездов.

С трибун, предоставленных каждому, мы смотрим в будущее,

Скрытое в цифрах и песнях, в шифрах, сигналах.

Тревоги чеканят на наших лицах суровые линии,

Как отбойные молотки в неприступных скалах.

Счастье – это митинг, на который я приглашена,

Под огромными знаменами, то очевидными, то скрытыми.

Для меня ты, Партия,- вот эти улыбающиеся шахтеры,

Отрицание одиночества.

Минута горем скована в сгусток молчания.

Молчал молодой боец над умершим другом,

Странно походя на триумфальную арку,

Согнувшуюся над умершим другом.

Плакали липы, по-отечески роняя листья,

Каждая такая же близкая, как Ленин.

Молодой боец слушал крик улетающих журавлей,

Волнующий, как голос Ленина.

И под красными липами, под полетом журавлей

К лучшему времени, сквозь смерть давящего воздуха,

Как тяжелая триумфальная арка,

Молодой боец понял Революцию и пошел вперед.

Молодой боец – это я.

Ищу начало зла,

Как в детстве я искала дождя границу.

Все силы напрягая, я мчалась,

Чтоб найти то место,

Где, сев на землю,

Я была бы одною половиной под дождем,

Другой под солнцем.

Но дождь всегда кончался раньше,

Чем находила я его предел,

Чем удавалось мне узнать,

Доколе небо чистое простерлось.

Напрасно стала взрослой.

Все силы напрягая,

Я до сих пор бегу и все ищу то место,

Где, сев иа землю,

Ощутить могла бы ту линию,

Что отделяет добро от зла.

Я – лошади глаза.

Их оградили шоры,

Чтоб мне не спрашивать,

Что за деревья, за цветы

Мне повстречались.

Я вижу лишь дорогу

И изредка порой

Лишь тени облаков,

Их странные рисунки,

Которых я не понимаю.

Шел старый Магдон домой из Остравы.

В бартовской остановился харчевне.

Вылетел вон с головой разбитой -

Плакала Маричка Магдонова.

С рельс вагонетка с углем соскочила.

Насмерть пришибла вдову вагонетка.

Плакало пятеро бедных сироток.

Старшая – Маричка Магдонова.

Кто их накормит? Кто слезы осушит? -

Будешь их матерью? Будешь отцом их?

Сердце хозяина шахты пожестче,

Чем у тебя, Маричка Магдонова.

Сколько лесов у маркиза Геро,

Разве он дров для сирот пожалеет,

Если отцы в его шахтах погибли?

Верно ведь, Маричка Магдонова?

Маричка мерзнет в нетопленном доме…

Хворосту в горных дубравах без счета.

Видел бурмистр, как ты хворост вязала,

Выдаст он, Маричка Магдонова?

Что за жених это избран тобою?

Штык над плечом и перо на шляпе?

Что же, вы вместе пойдете во Фридек?

Свадьба там, Маричка Магдонова?

Что за невеста? Глаза опустила.

Белый платочек к глазам приложила -

Горькие слезы текут неустанно.

Что с тобой, Маричка Магдонова?

Фридек смеется. Бары довольны.

Дамы из Фридека тоже довольны.

Хохфельдер видит тебя из окошка.

Как же быть, Маричка Магдонова?

В хате нетопленной плачут детишки.

Кто их накормит? Кто слезы осушит?

Разве хозяин поможет сироткам?

Бедная Маричка Магдонова.

Маричка! Видишь – река пред тобою?

Острые камни под бурной водою.

Слышишь, как волны ревут по утесам?

Девушка с гор, ты все понимаешь?

Вот и конец! Метнулась, как птица,

Черные косы за скалы цепляются.

Белые руки кровью покрыты.

С богом, Маричка Магдонова!

Кладбище тихое есть в Старых Гамрах.

Там – без креста, без венка, за стеною,

В бедных могилах – самоубийцы.

Там лежит Маричка Магдонова.