Как ожерелье на шею -

каменное украшенье,

так дни ложатся на плечи,

бременем давят на плечи.

Дни мои, дни, вы, бедняжки,

муки поденщика тяжки.

Утром проснись рано-рано,

а возвратись поздно-поздно;

радость захватишь с собою,

а возвратишься с тоскою -

эх, жизнь моя собачья,

я шлю тебе проклятье!

Люди, родившись рабами,

мы умираем скотами:

скот век свой трудится даром,

все для чужого амбара.

Дом ты другим строишь белый,

черную яму себе рой!

Как вол, работай в поле

и вздрагивай от боли…

Дней ожерелье на вые,

кованы кольца стальные.

С каждым днем тяжелее

Цепь из железа на шее!

Сгори, мое горе! Ветер,

Развей на просторе пепел!

Лишь старый и добрый мастер

Не огорчился бы этим.

Тяжелое время настало,

Тяжелое бремя давит,

И гибнем со дня мы на день,

Борясь со своей душою.

Тоскливых песен не надо -

Вот осень, пора листопада.

Вода подмывает берег,

Осинки поток уносит.

Под вечер приди, под вечер,

Когда начинает смеркаться.

А сгнивший порог переступишь,

Очутишься в ветхом покое,

На лавку кривую сядешь,

На шее тоска – черный камень:

Где радость? Куда девалась?

О, где же ты, дом веселый?

Тихо. Ни вздоха, ни шепота.

О тишина, будь ты проклята!

Боже! Чума как будто

Все, что было, косой скосила!

Подкованные гвоздями,

Гремят каблуки по камню,

Мглу кто-то сечет ножами,

Алеет вино в стакане.

И розы где-то в садах там

Шепчутся с темнотою,-

Слышишь ты – о любви без горя,

Про время золотое.

Вот я сижу у окошка…

Выйди на рынок, Фиданче,

В гулких своих обутках

На деревянных подошвах.

Ах, молодое ты деревце,

Писаная красавица,

Пусть мое око вытечет,

Коль на тебя подымется,

Пусть и рука отвалится,

Если к тебе протянется.

Ну а если смогу устыдиться

Тем, что жив я, мертвец погребенный,

Ты скажи мне, ответь, Фиданче,

Куда от стыда мне скрыться!

Мастер был, над другими начальник,

Нынче сделался я подручным,

За долги продал я мастерскую,

За долги продал все инструменты…

Вот они – две руки мои. Обе

Иссыхают сейчас без работы!

С тех пор как Ленка рубашку,

Из тонких ниток рубашку

Ткать на станке перестала

И нанялась на работу,

Ленка табачницей стала,

Очи ее притупились,

Веки ее опустились

И запеклись ее губы.

Не рождена была Ленка

Для едкой пыли табачной:

Желтый табак – отравитель

Розовым грудям погибель.

В первую же годину

Сникла, поблекла девчина,

А на вторую годину

Ленку болезнь придавила;

Третий год отнял все силы,

Ленку довел до могилы.

Ночью глядит на могилу

Месяц с вершины небесной,

И только ветер унылый

Шепчет печальную песню:

– Ах, почему не успела

Ленка доткать рубашонку,

Ту, что была для подарка?…

Ты все так же, Яна, как рассвет румяна?

Ждешь ли, чтоб завел я на тамбуре песни,

ждешь ли, чтоб вернулся я в село родное,

чтоб тебе послал я свадебные перстни?

С боевым отрядом я три года, Яна,

по горам скитаюсь, средь Кара-Ормана.

Я брожу с винтовкой, тощий и сутулый,

поседели кудри, посмуглели скулы,

трижды прохворал я летней лихорадкой,

гнил в норе потайной, о тебе мечтая,

как табак ты нижешь меж подружек сельских.

В облаке весеннем облик твой искал я,

в ручейках – лучистый взор твой видел, Яна,

про тебя повсюду спрашивал напрасно -

ты ждала в селенье друга-партизана.

Но тебе не ждать бы ни меня, ни свадьбы.

В подневольных странах свадеб не играют,

там, где мать рыдает,- не поют, не пляшут,

в царстве темной ночи день не рассветает.

Вытекшие очи – две кровавых раны;

нет в селе сожженном жениха для Яны.

Не встречай же сватов на своем пороге -

развезло кровищей все пути-дороги,

перстень обручальный стал звеном кандальным,

свадебные песни обернутся плачем,

вороны слетятся, словно поезжане,

пуля поцелуем обожжет горячим.

Запиши ты, Яна, в сердце это слово,

облекись, голубка, в куртку с патронташем

и подайся в горы к партизанам нашим.

Скоро за глумленье над твоей любовью

супостат-разлучник нам заплатит кровью.

А когда в сраженьях забелеет утро

от волны эгейской до волны Ядрана,

залечу я раны, обниму невесту,

сватов-побратимов разодену, Яна!

С партизанской четой, перед всем народом,

с песнями мы двинем буйным хороводом.

Ты вплети фиалки в смоляные косы,

улыбнись глазами, словно день погожий,

шевельни плечами теплой ночью летней!

Загудят волынки, залп ружейный грянет,-

выйди в круг подружек! Пусть народ наш глянет

на твои мониста, на твою повадку.

Праздником всеобщим эта свадьба станет!