Академик А.Е. Ферсман особо отметил в своих «Очерках по минералогии и геохимии», что в южных пустынях и, конечно в Кызылкумах, механизм образования самоцветов может действовать и в наше время. Поэтому не исключено, что найденные нами камешки возникли совсем недавно. А если это так, то почему бы не использовать геохимию Каракумов для организации специальных каменных «огородов». «садов», «плантаций» для выращивания опалов?

Вам нужны сердолики? Пожалуйста! Вместо того, чтобы опустошать Крымское побережье, поезжайте в Кызылкумы, а еще интереснее на космодром Байконур. Исправно поливайте каракумский или байконуровский «огород» осенью и весной. Можете и зимой, чтобы зимние ледяные образования растаяли весной и пропитали грунт. И однажды знойным летом, когда вода с растворенными в ней кремниевыми соединениями из пустынных недр поднимется на поверхность, солнце преобразует их при температуре поджаривания яичницы в камни цвета красной рыбы.

В Крыму в вулканических породах Карадага образование новых самоцветных жил не происходит. Каждый вывезенный из Сердоликовой бухты камешек – невосполнимая утрата для крымской природы. И сегодня можно уже утверждать, что от нее мало что осталось. Мир камней надо охранять так же, как птиц и зверей, леса и реки.

Среднеазиатские пустыни в отличие от Урала, Якутии, Крыма исправно трудятся и сейчас, создавая самоцветы. Пусть геологи, ученые – минералоги о свойствах южных песчаных пустынь знали, но для нас, ракетостроителей, они были открытием. Наше маленькое открытие может быть сравнимо даже с тем, как наши предки пытались познать великие законы природы.

4. Человечество неравнодушно к самоцветам

Человечество неравнодушно к самоцветам. Каждое поколение открывало в них какие либо особые качества. Например, в Древней Руси камень, похожий на кровавый сгусток назвали похожим на сердце, то есть по древнерусскому говору – обликом, как сердце. Теперь этот камень мы называем, отдавая дань предкам, по древнерусскому прозвищу сердоликом. Древние народы приписывали ему свойство оберегать живых от болезней и смерти. В Древнем Египте его называли камнем богини Изиды, придающей человеку силы. Чтобы душа покойного спокойно перешла в страну мертвых, на его грудь клали перстень из сердолика. В средние века были уверены, что сердолик может побеждать черную магию, придавать его обладателям храбрость, обеспечивать сохранений тайн. В ведении этого камня находится кроветворная и кровеносная системы, он очищает кровь и воздействует на костный мозг. Одно из интереснейших свойств камня, похожего на сердце, заключалось в поверье наших предков о том, что он был способен раскрывать природные дары человека. Это был камень счастливой любви. Он помогал найти свою стезю и призвание, особенно, если владелец склонен к искусству, живописи, музыке, театру…

Кольца с самоцветами любил А.С. Пушкин. Об этом я узнал из книги советского исследователя различных сторон биографии великого поэта Н. Раевского «Портреты заговорили», изданной в семидесятые годы в Алма-Ате издательством «Жазужы».

Николай Алексеевич Раевский – писатель-пушкинист. Его «Портреты заговорили» были бестселлером последнего советского двадцатилетия. Общий тираж книги за тот период достиг полутора миллионов, читательский интерес так и не был удовлетворен.

Родился Николай Раевский 30 июня (12 июля) 1894 года в уездном городке Вытегре Олонецкой губернии (ныне Вологодской области) в семье судебного следователя. Его дед был известным петербургским юристом, прадед Николай Раевский – протоиереем, настоятелем кафедрального собора в Санкт-Петербурге. Мать происходила из олонецкой ветви дворянского рода Пресняковых (народоволец Андрей Пресняков, казнённый в 1880 году в Петропавловской крепости из-за убийства предателя группы «Народная воля» Мещерякова, был её двоюродным братом). Из-за частых разъездов отца по служебным делам воспитанием детей в основном занималась мать – Зинаида Герасимовна.

Через два года после рождения Николая семья переехала по новому месту назначения отца – на железнодорожную станцию Малая Вишера (недалеко от Петербурга). В 1899 году пятилетнего Николая привезли из Малой Вишеры на побывку к бабушке и дедушке в Петербург. Через много лет Николай Алексеевич воспроизвел слова жившей там прабабушки Софии, обращённые к нему: «Вот, Колечка, когда ты подрастешь, то вспомни, что я рассказываю тебе сейчас. Когда мне было 16 лет, на одном балу я видела Александра Сергеевича Пушкина, а моим учителем в Патриотическом институте благородных девиц был Николай Васильевич Гоголь. Когда подрастешь, узнаешь, кто были эти великие люди».

Жизнь писателя делилась на три этапа: артиллерист, биолог, писатель.

Первый этап – артиллерист, то есть почти наш родственник – ракетчик. Начавшаяся Первая мировая война повлекла Раевского к себе: он – студент физико-математического факультета Петербургского университета – добровольно распростился с университетом и поступил в Михайловское артиллерийское училище. Подпоручик Раевский получил боевое крещение во время Брусиловского прорыва. Когда в 1918 году Раевскому довелось встать в ряды Белой гвардии, он был уже опытным офицером, убежденным противником советской власти. В 1920 году капитан Раевский с остатками разбитой армии Врангеля покинул Родину. Жил в Греции, Болгарии, потом на долгие годы осел в Чехословакии.

Второй этап – в Праге Раевский в 1924 году начал учёбу на естественном факультете Карлова университета. Одновременно он поступил во Французский институт имени Эрнеста Дени (тоже в Праге), чтобы усовершенствоваться в знании французского языка и впоследствии попытаться устроиться на службу в качестве энтомолога в одну из французских африканских колоний. В 1927 году выпускника Французского института Николая Раевского за конкурсное сочинение о французском классицизме наградили месячной командировкой в Париж. А в 1930 году Раевский получил в Карловом университете диплом доктора естественных наук и одновременно предложение напечатать свою студенческую диссертацию по проблемам биологического сосуществования насекомых в «Трудах» Чехословацкой академии наук и искусств.

Вот как Николай Алексеевич описывал сою деятельность в биологии («Литературная газета», 9 марта 1994 года): «…я…с глубоким интересом и серьезным отношением к делу занялся биологической наукой, а технические навыки, приобретенные в великолепных лабораториях Петербугско-Петроградского университета, позволили мне в Праге приняться за разработку одной очень специальной и сложной биологической проблемы. Вскоре я снова почувствовал себя исследователем-биологом и работал с былым увлечением. Казалось, что на этот раз мой дальнейший путь определился вполне окончательно. Но не тут-то было…».

34-летнего Раевского захватили воспоминания детства, рассказ прабабушки Софии о встрече с Пушкиным. И у него взыграла страсть – Пушкин!

Третий этап – Николай Алексеевич сказал себе: «Довольно зоологии, да здравствует, Пушкин!» («Литературная газета», 9 марта 1994 года). Отныне его темы – дуэль Пушкина с Дантесом и Пушкин – патриот отечества. Раевский предпринял усилия по розыску писем поэта, оказавшихся на Западе.

В 1941 году Раевский два с половиной месяца сидел в гестапо. Его выпустили под подписку о невыезде, посчитав старого русского офицера безвредным. 31 декабря 1943 года Раевский записал в дневнике: «Хотел бы конца войны, как и все, но боюсь, боюсь большевизма – не за собственную шкуру только, за немногих дорогих мне людей… Для себя же лично – пережить две недели после конца войны. Кто-то сказал, что это будут самые страшные две недели» («Литературная газета», 9 марта 1994 года).

Действительно, они для Н. Раевского они были страшными. 13 мая 1945 года Раевский был арестован в Праге представителями НКВД, как бывший офицер Белой армии. Его по статье 58-4 «б» «за связь с мировой буржуазией» приговорили к пяти годам исправительно-трудовых лагерей и трём годам поражения в правах. Пунктом отбывания наказания был определён Минусинск.