Они сняли ремни, которыми он был пристегнут к креслу. Оставили только наручники.

— Пошли! — приказал ему тот, кто носил темные очки.

Хасинто поднялся с большим трудом. Ноги его не слушались.

— Погоди, — сказал другой, с засученными рукавами, — не поведем же мы его без рубашки.

Палач в темных очках ухмыльнулся и вытащил маленький ключик из кармана брюк. Щелчок — и руки Хасинто свободны. Тот, что в темных очках, бросил ему рубашку и, блестя белыми зубами, крикнул:

— Пошли, собака! У тебя должен быть товарный вид.

Доктор сидел в своем кабинете. В одной руке он держал ароматную сигару, в другой — высокий стакан с доброй порцией виски. Прошло два часа со времени ареста Хасинто, а они так ничего и не добились. И среди вещей Хасинто не нашли ничего заслуживающего внимания. Результат испытания детектором лжи был не тем, который ожидался.

Доктор поднес к губам стакан и отпил почти половину содержимого. Положив сигару в пепельницу, он направился к сейфу. На место вернулся с небольшой металлической коробочкой и тетрадью в руках. Допив виски, он сел в кресло, открыл коробочку и вытащил из нее рулончик бумажной ленты. В третий раз принялся он анализировать результаты допроса, проведенного с помощью детектора лжи. Между пальцами медленно продвигалась лента. Линии ее он уже изучил. И хотя вопросник лежал у него под рукой, он им не пользовался, так как без труда мог соотнести каждую черточку с соответствующим вопросом.

Доктор спрятал ленту в коробочку и вместе с вопросником положил в маленький чемодан. Пятнадцать минут спустя он уже ехал на большой скорости в «Рай», мысленно оттачивая детали испытания, которому хотел подвергнуть Хасинто. Чтобы добраться туда, ему потребовалось сорок пять минут. Час спустя он встретился с Хасинто. Увидев его, Доктор понял, что арестованного «обломали» основательно. Он подошел к Хасинто и внимательно посмотрел на него:

— Послушайте, Х–23…

— Я уже сказал, что я не Х–23, — прервал его арестованный.

Доктор саркастически улыбнулся и направился к столу. Вынув из коробочки длинную бумажную ленту и поглядывая на нее, он изрек:

— Это ваш приговор, Хасинто.

Тот только плечами пожал:

— Если это так, кончайте со мной сразу, но я продолжаю утверждать, что я не Х–23.

— Это мы еще посмотрим.

Хасинто охватила радость, которую он ничем не выдал. Сам того не подозревая, Доктор вселил в него надежду. Он сказал: «Это мы еще посмотрим». Значит, у него были сомнения… Или, по крайней мере, доказательств недостаточно…

Доктор вернулся к столу, вынул из ящика два листа бумаги и стал читать вслух:

— «Капитан Рамос! Вам пишет человек, у которого есть для вас немало интересного. По понятным причинам я не могу поговорить с вами лично. Хотел воспользоваться телефоном, но потом передумал и решил вам написать. В настоящий момент рядом со мной находится человек, очень уважаемый вами… и нами. Внешне он слегка подурнел: нам необходимо было поговорить с ним, а он немного упрямился. И у нас не оставалось другого выхода, кроме как укротить его темперамент. После ряда «заходов» и благодаря детектору лжи нам

удалось установить личность этого человека. Нет, капитан, нет, не торопитесь. Пока я не скажу, о ком идет речь. Сообщу только то, что он рассказал нам по доброй воле. Это тот самый человек, который информировал вас об отъезде Умного. Он же предупредил о его прибытии в понедельник. А кроме того, он придумал хитрый способ передачи информации. «Терёшка», «Петушок» — это яркие примеры изворотливости его ума…»

Доктор положил лист бумаги на стол и в течение нескольких секунд смотрел на Хасинто. На лице арестованного он не заметил ни страха, ни растерянности. Тогда он взял второй лист и продолжил чтение:

— «Теперь вам понятно, что я веду речь о Х–23. Он и все остальные в наших руках. Вы растете, растем и мы. Я пишу об этом, чтобы у вас не было неясности относительно судьбы вашего товарища, который сотрудничает с нами.

Что будет с ним? Не беспокойтесь. Он в хороших руках, и вскоре вы о нем услышите: телекамеры снимут его выступление для всего континента. На этот раз достаточно. До следующего письма».

Доктор бросил лист на стол и снова посмотрел на арестованного. Несколько секунд стояла мертвая тишина.

— Как вы думаете, Рамос ответит? — спросил Доктор.

Хасинто поднял голову и пожал плечами, изобразив на лице недоумение:

— Я не знаю, кто такой Рамос, и не понимаю, какая может быть связь между этим письмом и мной.

Вновь началась молчаливая дуэль. «Он совсем не волновался, когда я читал, — размышлял Доктор. — Или он очень хорошо подготовлен, или действительно не виновен…» А Хасинто мысленно отмечал: «Нет сомнений, он чрезвычайно хитер… Продолжает искать доказательства. Следовательно, либо их у него нет, либо их недостает…»

— Уведите его в четвертую, — приказал вдруг Доктор.

— В четвертую? — удивился командир спецгруппы.

— Да, в четвертую. Но сначала пусть его осмотрит врач.

Командир спецгруппы сделал Хасинто знак выйти из комнаты.

— А вы останьтесь, — сказал Доктор, обращаясь к командиру спецгруппы.

Арестованного отвели в четвертую камеру. Она была предназначена для тех, кого подвергали психологической обработке. Для Хасинто начиналось новое испытание.

Доктор жестом предложил командиру спецгруппы сесть, затем взял два листа, которые только что читал, и каждый из них вложил в обычный почтовый конверт. Один из конвертов он положил в красную папку, другой — в синюю.

— Нужно, — сказал он, — чтобы это дошло до капитана Рамоса как можно быстрее.

Командир спецгруппы взглянул на часы:

— Если я вылечу шестичасовым самолетом, то прибуду в «Венеру» к вечеру. Диппочта отправляется в три часа утра. Если поторопиться, то мы успеем.

— Рамос должен получить сначала этот конверт, — показал Доктор на красную папку, — а на следующий день — другой… — И он вручил командиру спецгруппы синюю папку. — Вот еще что, сделайте фотоснимок Х–23 в камере и пошлите его в первом конверте. Остальным займусь я сам. Это все.

Командир спецгруппы забрал папки и вышел из комнаты.

Кто ищет, тот всегда найдет

Мехиас и Агилар играли в шахматы рядом с бассейном в туристском центре. На другой стороне бассейна под ярким зонтиком расположился с портативным приемником и слушал музыкальную передачу Рамос. Все трое внимательно следили за тем, что делали Ф–1 и Пабло.

Ф–1 сидел на борту бассейна и болтал ногами в воде. У него на плечах лежало синее полотенце. На другом борту, как раз напротив, сидел Пабло и любовался пейзажем.

— Шах! — проговорил Мехиас. Агилар защитил короля слоном.

— Что—то я не вижу здесь Ферра, — сказал лейтенант.

— И не увидишь. В аэропорту он дал прикурить Ф–1, вот ему и приходится избегать новой встречи, — объяснил Агилар.

Мехиас сделал ход пешкой и, хотя угрозы королю не было, почему—то воскликнул:

— Шах!

Капитан не пошевельнулся. В темных стеклах очков Мехиаса он увидел группу туристов, среди которых находился Бартов. Туристы приближались к бассейну. До слуха Агилара донесся мелодичный голос девушки—гида, которая шла впереди. Он пожал руку Мехиасу, и они стали укладывать фигуры в шахматную доску.

Рамос заметил приближающуюся группу раньше Агилара и Мехиаса, поэтому и улыбнулся, когда они начали пожимать друг другу руки — это был условный сигнал. Он выключил приемник и осмотрелся. Агилар и Мехиас нырнули в бассейн и поплыли, удаляясь от Ф–1 и Пабло. Многие из туристов тоже решили искупаться. Бартон сел в одно из деревянных кресел, расставленных вокруг бассейна.

По самым разным причинам многие устремили свой взгляд вслед за девушкой—гидом, которая нырнула в бассейн. Одни восхищались ее красотой, другие — тем, как хорошо она плавала, а еще трое с нетерпением ждали, когда она снимет белую шапочку.

Подошедший к бассейну Д–45 пробежался взглядом по всем, кто находился возле бассейна, и уселся в одно из кресел, докуривая сигарету. Потом он подошел к краю бассейна, заглянул в воду и снял вьетнамки. С другой стороны к бассейну подошел Бартон и тоже стряхнул с ног вьетнамки.