— Ловко! — восхищенно улыбнулся парень. — Вот бы мне так научиться.

— Этому, молодой человек, научиться нельзя, — сухо и наставительно сказал Иисус.

Вспомнил сейчас Иисус свои слова и вновь почувствовал себя нехорошо, просто гадко. Он же парню тогда… солгал. Он, не терпевший в людях фальши, сам допустил заведомую ложь, зная после римского симпозиума, что “этому” в принципе научиться можно. “Локальная хроноинверсия” — такой термин услышал Иисус на симпозиуме от ученых. Стоит лишь квантово-механические процессы подчинить процессам психическим, — говорили они, — и все люди в будущем станут такими же богами. Иисус, неплохо разбиравшийся в теоретической физике, понимал, что гипотеза эта в общем удачна, даже остроумна и материалистически объясняет его мистически ошеломляющие чудеса.

Иисус вскочил и в волнении стал ходить по травянистой поляне. Что же получается? Если его чудесам можно научиться, тогда он определенно никакой не БОГ. А кто? Материальный объект?

Объект! Иисус передернул плечами, вспомнив, что ученые чаще пользовались другим, еще более возмутительным словом — феномен.

Ну нет, господа ученые. Так просто я вам не дамся. Вы довольно близко подошли к тайне всемогущества, но ничего не знаете о тайне внеземного происхождения.

Иисус вспомнил о потустороннем, божественном мире. Он, правда, был не совсем ясным. Но Иисус твердо знал, что пришел он на Землю из иного, сверхприродного мира, скрытого, словно покрывалом Майи, черной стеной забвения.

Иисусу, правда, не давало покоя одно видение, от которого никак не мог избавиться, как от дьявольского наваждения. Сейчас он даже зябко поежился, вспомнив ту мгновенную, как электрический разряд, вспышку, кратковременный разрыв в черной ткани забвения. Случилось это позавчера ночью, еще в чикагской гостинице. Иисус увидел тогда, что мир, из которого он явился, совсем не потусторонний, не божественный. Слишком он материально конкретен, естественен и даже… Даже похож на Землю! На ту планету, по которой он шествует сейчас в качестве Бога.

Может быть, то действительно земля Будущего? А сам он — человек, наделенный всемогуществом, как все люди грядущего, — упал в беспамятстве оттуда? А потом вообразил себя… самим Богом?

От таких мыслей Иисусу стало страшно. Нет, нет! Это был бы позорнейший и постыднейший конец его миссии. Все его странствия по Земле в роли Бога выглядели бы тогда шалостями зарвавшегося юнца. Да и было ли то видение, та вспышка, на миг озарившая тьму его странного происхождения? Вспышка более короткая, чем молния? Не было ее, — начал убеждать себя Иисус, — не было! Мне просто почудилось.

Иисус, возбужденный и взволнованный, ходил по поляне вокруг раскрытого чемодана, где тускло поблескивал погасший экран. Конечно, почудилось, — он уверил себя в этом почти окончательно.

Иисус немного успокоился, сел на камень перед чемоданом и стал размышлять более трезво. А возможен ли вообще переход из будущего в прошлое? — спрашивал он себя.

Как показал последний симпозиум ученых, Иисус неплохо владел математическим аппаратом современной теоретической физики. Человечество в будущем достигнет многого, — думал он. — Оно со временем преодолеет и световой порог скорости. Теория относительности, — рассуждал далее Иисус, — допускает даже вероятность путешествий во времени. Но только в одном направлении — из настоящего в будущее. Но рейды в прошлое? Нет, это совершенно невозможно. Это абсолютный запрет физического мира, переступить который не в силах никто и никогда. Этот абсолют природы, этот ее запрет перешагнуть может только существо… сверхприродное! То есть — Бог!

Иисус усмехнулся: логический круг рассуждений замкнулся. Как ни верти, а он не принадлежит к физическому миру.

Иисус вновь почувствовал прилив сил и уверенности. Он стал даже посмеиваться над своими недавними сомнениями.

— Бог — атеист! — восклицал Иисус и смеялся. — Бог — безбожник! Нелепее трудно придумать парадокс.

Приободрившийся и повеселевший, Иисус устроился поудобнее перед чемоданом. Сейчас он готов без всякой боязни выслушать самого неугомонного богоборца — Саврасова. Иисус включил телевизор и с улыбкой отметил, что Саврасов сделал кое-какие успехи в своем продвижении к автомашине. Еще один шаг, и он, казалось, скроется за дверцей от наседавших журналистов.

— Позвольте еще вопрос, — приставал один из них. — Мы согласны, что Иисус простой человек, получивший неведомо откуда чудодейственный дар. Но как объяснить, что обыкновенный человек возомнил себя Богом?

Иисус вздрогнул, услышав обидное “возомнил”. Настроение его вновь начало портиться.

— С древнейших времен люди мечтали о сказочной власти над окружающим миром, — отвечал Саврасов. — Мечтали не только в сказках. В значительной степени эта мечта выразилась в мифах о богах. Видимо, не случайно нашего всемогущего и доброго незнакомца прельстил столь распространенный миф о Христе. Миф, в который многие верят далее в наше время.

“Миф? — В груди Иисуса закипали оскорбленные чувства. — Это я — то миф? Возомнил? Ну подождите. Я вам покажу миф!”

— Сейчас о всемогуществе люди мечтают в научной фантастике, — продолжал Саврасов. — И вот пришло время перейти от фантастики к реальному знакомству с всесильным человеком. Признаюсь, нам, ученым, нелегко наладить отношения с Иисусом. Человек он, как говорится, с норовом. Но мы надеемся…

Иисус нервно выключил телевизор. Напрасно надеетесь, господа ученые! Научной Голгофы не будет!

В Иисусе как никогда заговорило чувство собственного достоинства. Достоинство Бога! Хватит малодушничать и колебаться. Завтра или даже сегодня вечером он снова выйдет в народ. У подножия горной гряды, где находилось убежище Иисуса, лежала небольшая латиноамериканская страна, населенная бедным людом. А сирые и обездоленные всегда встречали Иисуса хорошо. Вот туда и надо идти. Здесь Бог (а он непременно придет в облике христианского Бога) надеялся отдохнуть и от сыщиков, и от докучливых, вконец осмелевших ученых.

Он будет наедине с народом! Иисус живо представил колокольный перезвон, бесчисленные ликующие толпы, и ему стало приятно.

Перед народом латиноамериканской страны Иисус предстал поздним вечером в районе войсковых учений. Красный сегмент падавшего за горизонт солнца кидал слабые косые лучи. Начало темнеть. Солдаты располагались на отдых. Кое-где запылали костры. И вдруг по полю, где днем раздавались четкие команды и гремели выстрелы, пополз боязливый шепот:

— Иисус!.. Иисус!..

С востока, эффектно освещенная багровыми прощальными лучами, показалась знакомая всему человечеству фигура, закутанная в длиннополый хитон. Тут, правда, случилась небольшая неприятность. Полы хитона зацепились за колючки и острые сучья невысокого кустарника. Иисус дернул за полы, но еще больше запутался. Торопливо и нервно отцепляясь от колючек, Иисус хмурился и морщился от досады. Солдатам, находившимся поблизости, послышалось даже, что Бог при этом будто бы… чертыхнулся!

Но вот Иисус выступил из кустарника на поляну, и лицо его вновь прояснилось. Шел он медленно, скрестив руки на груди — точь-в-точь, как на картине А. Иванова “Явление мессии народу”. Иисус знал не только гениальную картину Иванова, но и другие произведения искусства, где использовались христианские сюжеты. И он старался не очень отступать от тех зачастую наивных представлений о Христе, которые укоренились среди людей за две тысячи лет его отсутствия.

Верующие солдаты, как подкошенные, упали на колени и торопливо крестились, отвешивая поклоны. Многие неверующие на всякий случай не очень умело осеняли себя крестными знамениями. Поле представляло немую сцену, достойную кисти художника.

Иисус был доволен — все шло не так уж плохо. Но вдруг из кучки сгрудившихся офицеров выскочил капитан Эрнандес. Что толкнуло капитана на необдуманный поступок? Может быть, по примеру остальных католиков он считал, что на Землю пришел вовсе не Христос, а его враг — Антихрист? Ответить на этот вопрос пока невозможно, ибо Эрнандес лежит сейчас в госпитале, утратив память после сильного нервного потрясения.