Но в наше время нам обязательно следует заняться этим.
По разным отдельным и случайным замечаниям Иосифа Флавия некоторые исследователи восстания и войны, разгоревшихся в последний период существования Второго храма, пришли к заключению, что Иудейская война с римлянами была вызвана не только национальным политическим восстанием, но и социальной революцией. Действительно, Иосиф Флавий ясно указывает, что ”большое движение” восстания началось ”в момент, когда римская администрация увязла во внутренних делах, а евреи стремились к новшествам”. После сожжения Храма, когда Верхний город еще не был завоеван, Флавий вкладывает в уста Тита слова, с которыми тот обратился к Иоханану Гисхальскому и Шимону Бар-Гиоре: ”С того дня, как Помпей поработил вас силой, вы не прекращали творить новшества, а потом были вынуждены открыто воевать с римлянами”. В другом месте Флавий ясно говорит, что когда ”усилились беспорядки”, евреи надеялись "овладеть Востоком”, тогда как римляне боялись его потерять. Я уже привел выше ясное высказывание Флавия, которое повторяли Тацит и Светоний, о надежде, ”что в те дни один из их страны (Иудеи) будет править всем миром”. А ”усиление беспорядков” — это, наверное, ужасные деяния императора Нерона в самом Риме и бесконечные войны в Германии, Галлии и Британии, которые одна за другой бунтовали, а в особенности — вспыхнувшая весной 62 г., всего за четыре года до еврейского восстания, война между Римом и Парфией. В этой войне Вологез, царь Парфии, нанес сокрушительное поражение римской армии Пета и принудил его к капитуляции у Рандеи (недалеко от нынешнего Харпута в Курдистане), что заставило римлян заключить позорный для них мир с парфянами. Все это представлялось еврейским борцам за свободу уготованными несчастьями, предшествующими приходу Мессии, и признаком близкого избавления.
Итак, перед нами, с одной стороны, обычное освободительное движение народа, борющегося со своими поработителями, а с другой — мессианское движение, исполненное надежд на радикальную социальную революцию.
Мы имеем дело с двумя движениями, которые хотя и связаны между собой, но не тождественны: освободительное движение, в основе своей политическое, и мессианское движение, в основе своей социальное. Отношение названных групп — зелотов и сикариев — друг к другу подобно отношению между двумя этими движениями. Ведь если бы не было между ними расхождений по основным вопросам, то, спрашивается, для чего создавалась и для чего существовала каждая из этих групп и почему обе продолжали существовать даже после разрушения Храма?
III
Как я уже сказал, Иосиф Флавий отлично знает, что разные секты повстанцев идеологически различались между собой; но так как общим для них было бунтарство, то он не останавливается на различиях. Однако время от времени он мимоходом роняет лаконичные замечания, в которых подчеркиваются эти различия.
По его словам, повстанцы периода разрушения Второго храма были двух категорий, и он соответственно именует их двумя названиями: "мошенники и бандиты". К последним он относит политических повстанцев, которые убивали и поработителей-римлян и покорных евреев-миролюбцев; а первыми он считал "мечтателей и мошенников, которые совращали народ идти за собою в пустыню, где они с Божьей помощью совершат чудеса и знамения”. Обоснованием этого ”мессианства пустыни” служил библейский стих, переносящий в ”мессианское время": "И Я увлеку ее, приведу ее в пустыню..." (Хошеа 2:16) и т. д. Ведь Ионатан Киренайский — ткач, или, по мнению Германа Дессау, человек, ткавший козни, который выдавал себя за пророка или Мессию и подстрекал евреев Киренаики к восстанию, тоже звал народ в пустыню, где он сотворит чудеса. А Иоанн Креститель, который выдавал себя за предвестника Мессии, звал людей за собой в пустыню, и верующие в него считали, что это к нему относится библейский стих: "Голос возглашает в пустыне: проложите путь". Далее мы увидим, что и Шимон Бар-Гиора, вождь сикариев, провел некоторое время со своими людьми в пустыне Эйн-Геди. Как мы видим, эти ”мечтатели”, о которых Флавий говорит, что они вышли на сцену вместе с сикариями, были пропитаны духом еврейского мессианства и своими теориями о мессианских днях были близки к сикариям, хотя в своих действиях и были умереннее последних. О них говорит Флавий: "Правда, их руки были чище, но по своим мыслям они были чрезвычайно преступны и не менее разбойников преуспели в разрушении благоденствия города (Иерусалима)”. А в другом месте он говорит:”Мошенники и разбойники объединились и побуждали многих евреев бунтовать, подстрекая их к освободительной войне. Они угрожали смертью тем, кто признавал верховную власть римлян, и говорили, что того, кто по своей воле выбирает рабство, следует насильно отвратить от этого. Они передвигались целыми отрядами по стране, убивали власть имущих и грабили их дома, поджигали села, так что вся Иудея наполнилась их безумием”. Перед нами национальное восстание с ярко выраженной социальной окраской: освободительное движение, связанное с мессианской идеей, с царством небесным, которое стремится к равенству всех людей, к борьбе с богачами и правителями, в защиту бедных и слабых.
Действительно, в восстании сикариев наблюдается определенная примитивно выраженная классовая борьба. ”Мечтатели”, о которых мы только что говорили, ”лжепророки”, плачевную роль которых в войне, приведшей к разрушению, часто подчеркивает Флавий, и лжемессии или предвестники Мессии, которые появились тогда, — все они тяготели к сикариям, и все подстрекали массы бедняков против богачей и привилегированных слоев населения. Они были убеждены, что этим, а также бунтом против власти язычников они приближают приход Мессии.
Ибо все известные нам со времен Второго храма четыре секты, не считая саддукеев, — фарисеи, ессеи, зелоты и сикарии — были преисполнены веры в Мессию. Разница состояла в том, что фарисеи были умеренными мессианцами. По их представлениям, мессианское предназначение — дело далекого будущего, когда Бог осуществит его через Мессию из династии царя Давида, а евреи вернутся к Богу в полном раскаянии, будут исполнять Его заповеди и совершать добрые деяния. Ессеи же пытались сами вызвать наступление мессианского периода ликвидацией частной собственности (у них были общие жилища, общие трапезы, даже общая одежда), отменой денег, упразднением торговли, отказом от военного дела и кровопролития, запрещением рабства и строгим соблюдением предписаний благочестия, ритуальной чистоты и воздержанности. Такой образ жизни, естественно, приводил их в состояние вдохновения. У них были свои мистические книги, в которых, по-видимому, рассматривались и вопросы, касающиеся Мессии и его пришествия1 . Во всяком случае, Флавий сообщает, что в этих книгах были имена ангелов, которые члены секты обязывались не открывать непосвященным. В другом месте (”Еврейская история”) я уже пытался доказать, что если мы снимем с имеющейся у нас информации о ессеях ту философскую окраску, которая была ей придана Филоном и Флавием для вразумления греческого и римского читателя, то в ней не останется ничего, что дало бы право говорить о них, как о чуждом иудаизму элементе, и видеть в ессеях секту, подвергшуюся влиянию теорий пифагорейцев, на что намекает Флавий и как полагает большинство исследователей.
То, что ессеи не были своего рода монашеской сектой, обособленной от мирской суеты, подобно христианским или буддийским монахам, а, будучи настоящими евреями по духу, не отдалялись от национальной жизни, в особенности во время опасности для своего народа, можно видеть из следующего факта: несмотря на неприятие ими войны и сопротивление кровопролитию, они не только участвовали в войне евреев против римлян, но даже занимали командные посты в ряде стратегических пунктов. Несмотря на то, что, по словам Плиния, ессеи, как и все мессианские мечтатели, удалились в оазис Эйн-Геди, — это будет важно, когда разговор зайдет о Шимоне Бар-Гиоре, — одни из городских ворот Иерусалима назывались ”Воротами ессеев”. Ясно поэтому, что ессеи не были всего лишь отшельниками. Что же касается их участия в войне, то Флавий определенно говорит: ”Война с римлянами явно выявила их духовный склад. Они переносили всевозможные пытки римлян — их растягивали, им ломали кости, рвали кожу и причиняли разные увечья, чтобы заставить хулить законодателя или есть запрещенную пищу, но они переносили все и не выполняли требований врага. Они не молили своих мучителей о пощаде и не плакали, а с усмешкой переносили страдания, насмехались над палачами и с радостью жертвовали жизнью в надежде на воскресение из мертвых”. В этом отношении сходство ессеев с зелотами и сикариями совершенно ясно. Ведь и о последователях ”четвертой философии” Иехуды Галилеянина, которые ”во всем остальном были согласны с фарисеями”, Флавий рассказывает почти то же самое: ”Им нетрудно отдаться на всякие муки, и они не отступятся даже от убийства родственников и друзей — но не признают никого господином над собой”. А в другом месте Флавий говорит про ”банду сикариев”: ”Их упрямство, безумие или героизм — назовите это как хотите — поражали. Все мучения и пытки, которым их подвергали только ради того, чтобы они признали императора своим властелином, не заставили ни одного из них сказать так и признать это. Все стояли на своем, не поддаваясь никакому принуждению, как будто их тела были бесчувственны к пыткам и огню, тогда как душа их даже радовалась этому”. Итак, ессеи участвовали в войне против римлян и переносили все испытания наравне с зелотами и сикариями; это не группа отшельников и не секта философов-пифагорейцев. Но это не все. После поражения Цестия Галла были избраны правители областей и военачальники, которые должны были возглавить восстание и вести войну с войском Веспасиана. Для управления областью Тимна был избран ессей Иоханан, и ему подчинялись также города Лод (Лидда) , Яффа и Эммаус. Выходит, начальником таких важных городов, как Лод, Яффа и Эммаус, ключевых пунктов по дороге к Иерусалиму, был поставлен командир-ессей! Иоханан воевал за Ашкелон вместе с героями Нигере:.: