***

Хозяйка невзрачного домика добилась чего хотела — никакие воры не покусятся на ее собственность, а соседи знаться с нею не пожелают: такая хибара позорила весь район. Теперь Продавщица могла наслаждаться уединением: ни одна собака в округе не знала, что на самом деле построено на участке в сорок раз больше площади доступного взорам дома.

Строилось все очень скрытно, Продавщица меняла рабочих. Как только внутри накрытого сетью участка, окаймленного высоченным забором, возник котлован глубиной с ангар, она уволила всех строителей вместе с вырывшими его бульдозерами. Стены в нем укрепила другая бригада — после чего Продавщица и тех рассчитала без лишних проволочек. Третья бригада возводила прочную крышу над котлованом, четвертая насыпала землю, пятая засеивала ее газонной травой и засаживала деревьями, чтобы участок приобрел первоначальный вид. Сверху седьмая бригада соорудила невзрачный домишко, после того как шестая отделала царские хоромы в гигантском подземелье.

Продавщица стала владелицей самой крутой собственности в округе и могла делать там все, что душа пожелает. Никто не мешал ей больше — строителей рассчитала, бывший муж-призрак оставил в покое, и других, менее призрачных версий мужчин поблизости не витало; любовника-грузчика давно послала куда подальше — еще не хватало, чтобы он тут пристроился прихлебателем. Никто на нервы не капал: не было у Продавщицы ни надоедливых отпрысков, ни собаки, ни кошки — ни выгуливать, ни кормить никого не надо...

***

Кошка переступала с лапы на лапу, обвивая мягкий хвост вокруг хозяйкиных ног — есть просила.

— Что ж, папа Робин тебя даже не покормил?

Робин Кошку любил и чувства к ней проявлял отцовские: Танька слышала много раз, как он ее громко воспитывал. А вот уходя из дома, покормить забыл. Ушел небось вдоль ручья гулять, дышать свежим воздухом, что делал регулярно для укрепления здоровья, за которым неотрывно следил. Даже зарядку делал, тягал гантели, прыгал через скакалку, меняя ритм, будто конь какой носился туда-сюда разным аллюром.

***

Среди множества прочих комнат был в подвалах спортивный зал. Он вмещал в себя беговую дорожку с персидским ковром, машину с названием «гребля», гантели разнообразных расцветок и массажные кресла из натуральной кожи. Бассейн тоже был, конечно, — в виде чаши, напоминающей кое-что не совсем пристойное. И гвоздем спортивной программы числился велотренажер с комфортным и узким сиденьем. Видеоролики нужного содержания транслировались на плазменном мониторе каждый раз, когда Продавщица начинала крутить педали.

***

Танька спортом не занималась. Как окунулась в депрессию после Нового года, так и махнула рукой на фигуру, здоровье и все, что могло бы поднять настроение. Занятий гимнастикой не возобновила, даже когда хандра отступила немного, хотя ее приступы накатывали то тут, то там, и единственным «спортом» по вечерам было сидение за компьютером.

В сети, как обычно, ее ждала Варвара. А вот Ларик куда-то запропастился — его не было видно уже вечеров пять подряд. Танька вспомнила, что сама не ответила на его последнюю эсэмэску: «То самое “завтра” не наступило еще?». Вынула из кармана крошечный телефон и набрала буквы: «R U[139]».

— Ты здесь? — мелькнула робкая запись в углу монитора.

— Минуту, я занята, — быстро впечатала Танька, отложив телефон. Затем снова его подхватила: «R U ОК?[140]» Нажала на SEND. Подождала две минуты. Ответа от Ларика не поступило. Вернулась к компьютеру.

— Здесь.

— Танька…

Вот опять от одного только многоточия глаза увлажнились, затрепетали губы, и сердце застучало гулко и бешено. И опять она устыдилась холодной своей деловитости. Протянула к экрану руку и провела пальцем по своему имени, будто не безразличными клавишами отпечатанном, а рукой вписанном… ее, Варвариной, рукой. Хотелось включить микрофон, прикоснуться губами, представив его Варвариным ухом, прошептать: «Боже, как я скучаю…» Но надо взять себя в руки, нельзя с нею так расслабляться.

Пропищал мобильный, сообщая, что Ларик «на совещании». «Ну и черт с ним, — усмехнулась Танька беззлобно. — И поумнее бы мог отмазку придумать. Хотя, может, и в самом деле совещается с кем-то, впрочем, какая разница».

— Очень забавная у тебя вчера была сказка про продавщицу, — Танька старалась хотя бы в переписке «звучать» сдержанно. Каждый вечер Варвара ей письма со сказками присылала. Порой они, правда, были забавные, а порой грустные, но всегда — обязательно теплые, как ладони, согретые у камина. Читать на ночь такие было одно удовольствие и засыпать, предвкушая приятный сон.

— Это не вся сказка, а лишь часть той, которую я сочинять пока не закончила, Танька...

— А про что будет вся? Про продавщицу?

— Про Любовь, Конец Света и глупости всякие…

— А герои кто?

— Да их несколько там. Но главных — двое.

— Ну понятно, что двое, раз про любовь, — Танька ставила смайлик, впечатывала с новой строки, — хорошо, что не трое, — подмигивала другим смайликом, смущалась и нажимала DELETE, пока смайлик и строчка не исчезали. — И они вдвоем спасут мир от конца света, да?

— И будут жить потом вместе долго и счастливо и умрут в один день.

«Всё как в сказке, — хмыкала Танька, открывая файл с новым письмом от Варвары, — жалко, что в жизни так не бывает».

— Пойду читать продолжение сказки. До завтра.

— Танька… Спокойной ночи.

Очередной сюжет начинался словами: «Инопланетянина звали Любимый…»

«Ага, вот и главный герой появился», — улыбнулась Танька.

…и он тщательно оформлял это новое имя в бюрократических инстанциях. Перемена имени была частью хитрого замысла, основанного на его представлениях о женских особях планеты Земля.

Любимый считал, что землянки очень зависимы от слов, слова их завораживают и перестраивают весь их организм. Поэтому, если они будут постоянно обращаться к собеседнику как к любимому, то, безусловно, его полюбят — никуда не денутся.

«Ну и дурак», — усмехнулась Танька. Она вон звала мужа «honey»[141], по привычке, но милее и слаще от этого Робин не становился.

А ему только это и нужно было — он на Землю летел жену себе выбирать, как иногда горожане ищут в жены дурочек деревенских, без претензий и не избалованных. Фокус с именем Любимый использовал для подстраховки, а вообще считал, что, узнав о приближающемся Конце Света, любая землянка полюбит его на всю жизнь из благодарности.

«В Москву, в Москву лети, Любимый! — хихикала Танька. — Может быть, там еще твой фокус с именем и пройдет. В Англии — вряд ли, тут я на себе проверила. Только Варвару мою в Москве не трогай, будь добр…»

Уж не вслух ли она подумала о Варваре «моя», что даже Робин недовольно зашевелился на своей стороне кровати? Отложила письмо, не дочитав, погасила свет, точно зная, что приснится ей звездолет, на котором Любимый летит к Варваре.

Снились все элементы мещанской роскоши — инопланетянин, должно быть, предполагал, что на Земле все женщины будут тащиться от золота, хрусталя, расшитых подушек, колокольчиков, бабочек, птичек и круглых леденцов на палочке. В отделанной розовой кожей и серебром кабине светились мониторы и циферблаты в виде сердечек, а рычаги и тумблеры имели такие формы, что и смотреть было стыдно. И словно в видеоролике, сон озвучивал хрипловатый голос:

Конкурс на лучший дизайн интерьера его звездолета был объявлен в гламурном журнале для девочек. Победительницу наградили поездкой на модный курорт и обедом со знаменитым артистом. Все расходы Любимый оплачивал щедро, но при этом все контролировал, что привело к скандалу между ним и тем самым артистом. Был возбужден судебный иск — победил Любимый, наняв двадцать лучших юристов, — он легко мог это себе позволить. Его богатство никаким артистам не снилось, даже самым что ни на есть знаменитым, так что желающих выйти за него замуж было бы сколько угодно, если бы не обладал он невзрачной внешностью, тяжелой походкой и гнусным характером.