Восхищенный красотой своей натурщицы, ее отзывчивостью на объектив, Поттер Хьют познакомил ее с миссис Эммелайн Снайвли. В ту пору она возглавляла студию и рекламное агентство «Блю бук моделинг» (что-то вроде каталога по позированию). Чтобы почувствовать атмосферу подобных агентств и постараться заглянуть в прошлое экранных кумиров, полезно, думаю, процитировать описание визита (в июне 1945 года) Нормы Джин к специалистке по моде и моделированию, которая фактически и превратила Норму Джин в Мэрилин. Вот как описывает этот визит Морис Золотов.

«Норму Джин провели прямо в офис мисс Снайвли. Маленькая, бойкая женщина вскочила из-за стола и энергично затрясла руку Нормы Джин. Та уже собралась было сесть, но мисс Снайвли сказала: «Милочка, пройдитесь, пожалуйста, до двери и обратно». Так, походка не Бог весть что — очень неровная. Волосы просто плохие. Типичная блондинка по-калифорнийски — верх светлый, низ темный. Нужен хороший парикмахер. Коротко постричь и обесцветить. Но улыб ка обворожительная, изумительные ноги, превосходная грудь, и вообще от нее веет свежестью. В белом она серьезна, точно «херувимчик в церковном хоре». Так думала мисс Снайвли. И сказала:

— Поттер Хьют наговорил мне о вас много лестного, и я вижу, что это справедливо. Хотите быть моделью?

Когда это требовалось, Норма Джин умела быть и скромной, и стеснительной:

— Я не знаю… Я думаю, я могла бы, и когда… то есть я хочу сказать, когда я видела [на стенах] все эти фото с натурщицами… Не знаю, достаточно ли я красива. Но если бы вы дали мне шанс, я… я попыталась бы…

— Попытаться! Вот-вот! Именно! Если у вас будет желание как следует работать, успех обеспечен, ибо вы обладаете, милочка, редчайшим даром в мире — шармом! Шарм — вот что у вас есть.

Норма Джин скромно потупилась….

— Так, мисс Дахерти…

— Мм… миссис Дахерти, мэм.

— Хорошо, миссис Дахерти. Итак, позирование сегодня — целая наука. Не то что бы вы просто шли по улице без всякой подготовки и ничего об этом не зная. Нет, милочка, вы должны получить знания.

По счастливому совпадению мисс Снайвли руководила не только агентством, но и школой позирования, где за сто долларов предлагался трехмесячный курс подготовки.

— Я полагаю, вы простите меня, — заметила Норма Джин, — но у меня нет денег.

— Миссис Дахерти, не беспокойтесь, это ровным счетом ничего не значит. Сейчас вам ничего платить не придется. Вы заплатите из того, что заработаете позируя. Вы ведь хотите всерьез заняться этим делом?

— О да!

— Только вам предстоит серьезно потрудиться. Вы неправильно улыбаетесь: вы поднимаете улыбку, вместо того чтобы опустить ее, в результате нос делается слишком большим. Волосы вам следует выпрямить и обесцветить, и вы станете изумительной блондинкой — драматической…

— Но, мисс Снайвли, у меня и в мыслях не было стать крашеной блондинкой».

Пустейший разговор, подумаете вы. И ошибетесь. Я имею в виду не только то, что после этого разговора представление о Норме Джин, сложившееся у ее подруг, сотрудниц и семейства Дахерти, стало постепенно исчезать, словно знакомое им всем лицо подернулось туманом, из которого начали проступать дотоле неведомые черты; и не только то, что все, сказанное Эммелайн Снайвли (а еще больше несказанное), суть азбука шоу-бизнеса, без которой были бы невозможны ни торговля в условиях свободного рынка, ни развитие моды. Все это, конечно, так, и, как увидим, разговор этот оказал на жизнь Мэрилин, на ее судьбу самое серьезное воздействие. Но я имею в виду и другое. Не напоминает ли этот разговор кое-что, нам уже знакомое? Вспомните-ка душеспасительную беседу, которую провела с пятнадцатилетней девочкой ее «тетушка» Грэйс. Абсолютная уверенность в том, что подросток в одном случае, молодая женщина — в другом суть лишь человеческий материал, а не человек, не индивидуальность, — вот что объединяет двух опытных женщин, которым судьба доверила жизнь и будущее Нормы Джин. «Тетушке» Грэйс надо было избавиться от девочки, сплавить ее в другие руки, что она делала неоднократно и что сделала и в тот раз, в 1942 году. Хорошо еще, что Джим Дахерти оказался порядочным парнем, а если бы нет? Спустя три года Эммелайн Снайвли, увидев, что называется, «свеженькую» и тотчас же учуяв перспективы и не только для юной миссис, но и для своего агентства, в свою очередь развернула настоящее наступление. Перечитайте строчки с грубой лестью насчет шарма или отметьте ухмылку старой мегеры по поводу ног и груди юного «херувимчика», и вы поймете, что, пожелай даже Норма Джин уйти в тот момент из «Блю бук моделинг», вряд ли ее так просто отпустили бы. Чего стоит хотя бы рассрочка оплаты за подготовительные курсы! Хорошо еще, что Эммелайн Снайвли содержала не публичный дом, а только рекламное агентство…

Между прочим, агентство мисс Снайвли занималось как раз тем, что, обучив, поставляло манекенщиц и натурщиц, согласно заявкам, тем или иным компаниям, заинтересованным в любой рекламе — продукции ли, собственного ли лица, словом, торговой марки. Более того, даже просто фотографам, работавшим либо на какую-то компанию, либо по собственному проекту. К последним относился Андре Де Дьенес. Выходец из Венгрии, он в начале сороковых бежал в США, где натурализовался и к 1945 году (году встречи с Нормой Джин) стал популярным фотографом мод в Нью-Йорке. Приехав в Лос-Анджелес, он поставил перед собой очень «оригинальную» задачу: найти красивую натурщицу, завязать с ней роман и сделать с нее серию «обнаженных» фотографий. Не буду дальше углубляться в творческие замыслы этого фотомодника — меня интересует другое; когда он в очередной раз созвонился с Эммелайн Снайвли, она ответила ему: «Андре, везет же вам сегодня — свеженькая девушка, и совершенно очаровательна!» Наверное, мадам телье всех эпох именно подобным образом и распределяли девушек по клиентам.

Не стану, однако, идеализировать и свою героиню: как и у каждого участника вышеизложенных событий, у нее имелись собственные планы. Разумеется, с точки зрения специалистов по рекламе, она была совершенно неопытной, и во всем, что касалось манеры улыбаться или умения ходить, ей предстояло учиться и учиться. Но что до поставленной цели (однажды, как помним, она сообщила об этой цели своему супругу), то тут никто не мог сбить Норму Джин с пути. Этого не удалось сделать Джиму Дахерти — даже и в первые месяцы замужества, когда он имел на нее, по-видимому, подавляющее влияние; не удалось этого сделать и Де Дьенесу: каким бы очаровательным ни был этот иноземец (первые-то два пункта своей «программы» он выполнил!), добиться требуемых фотографий от своей новой подружки ему не удалось — Норма Джин была тверда. Ему она сказала, что ей это ни к чему, ибо она намерена стать великой «кинозвездой». «Кинозвездой» она, как мы знаем, стала, но без «обнаженных» фотографий здесь все-таки не обошлось (правда, к разочарованию Де Дьенеса, сделать их было суждено не ему). Позднее она скажет: «Почти каждый фотограф, с которым я работала, хотел, чтобы я позировала обнаженной». Примерно определила она для себя и пути к «великой» цели — она поняла, что ей нужен сильный патрон. Разумеется, ни Джим Дахерти, ни Дэйвид Коновер, ни даже энергичный и обходительный Андре Де Дьенес на эту роль не годились. Каждый из них был хорош (если был хорош?) на своем месте и в меру своих сил, но сделать ее «звездой» они были не в состоянии. Вот почему к середине 1946 года она постепенно избавляется от них всех. (Впрочем, «избавляется», наверное, не то слово… Просто как-то так уж получается, что взаимоотношения сходят на нет, обращаются в отточие.)

Для того чтобы понять, какой Норма Джин вступала на главную дорогу своей жизни — на путь в Голливуд, я процитирую ее письмо, отправленное ею из Лас-Вегаса (штат Невада), куда она ездила в мае 1946 года по одному интересному семейному делу. Здесь встретятся несколько никому (в том числе и мне) не известных фамилий, но они не имеют никакого для нас с вами значения — их можно заменить любыми другими. Важно само письмо.