Это ни о чем не говорит, конечно. В 1993 Конституционный суд отклонил указ Ельцина в котором упоминались “экстремистские элементы”, указав, что понятие “экстремизм” нее имеет четкого юридического значения, а в 2002 они (Дума) приняли знаменитый “закон о противодействии экстремизму”, несмотря на неопределенность этого понятия, – и ничего! Вносить в правительство просто так, не для того, чтобы внести потом через него и в Думу, – смешно. Если действительно пойдет “день за 2”, то у меня конец срока где–то в декабре 2009 г. Таким образом, у них, у этих тварей, остается еще год и 2 месяца, чтобы успеть принять этот закон.
Но рассчитывать и надеяться, конечно же, не стоит. “Все решают только пули”. Убивать методически, ежедневно и повседневно отстреливать эту мразь в форме, всех этих – всех, без разбора и без малейшего исключения!! – ментов, прокуроров, судей, чекистов, сотрудников Минюста и ФСИНа, любых, кто состоит на госслужбе и носит форму (впрочем, для ФСБ это не обязательно), – тотально и беспощадно отстреливать их, взрывать и сжигать! Только это может помочь. Только такой язык они понимают. Бесполезно чего–то просить у этого государства, – надо не только брать силой вместо пустых просьб, но и разрушать это государство совсем, уничтожать его, и тотальный террор против госаппарата, беспощадное истребление всех “сотрудников силовых структур” прокуратуры и пр., разрушение и сожжение их офисов, захват их оружейных складов и пр. – единственная возможность и единственно действенный путь это проклятое государство разрушить. Наказание за тотальное попрание им прав человека (МОИХ прав!) может быть только одним: тотальное уничтожение самого этого государства!
Еще местные новости: оказывается, Шаклеин, знаменитый, свердловский правозащитник, работающий все последние годы на Пономарева и имеющий с прошлой зимы доверенность от меня на представление моих интересов, приехал в конце сентября сперва в Москву, а потом – и в Буреполом! Никого не предупредив, – ни мою мать, ни меня, ни кого–то из московских правозащитников, кто мог бы сообщить матери или мне.
И что же? Как сообщила мне вчера мать (от которой я и узнал обо всех этих новостях), его не пустили встретиться со мной, и кто же не пустил??! – Русинов!!! Та самая мразь Русинов, фюрер русских оккупантов и карателей Чечни, который у матери все был “хороший”, “честный”, давал ей “слово офицера”, а потом – уже заранее, за сколько–то дней или недель даже, сообщил ей по телефону, что я по УДО в этот раз отпущен не буду (так у них “все решает суд”, “от нас ничего не зависит”!..). Зато пообещал, что и суд, и ФСБ (!) отпустят в следующий раз, если я буду “тихо сидеть”. Мрази!.. Своими руками расстрелял бы эту нечисть в камуфляже, ей–богу. И мало их еще Хаттаб в Чечне расстреливал, вечная ему память и слава!..
Правда, и от посещения Шаклеина толку бы заведомо не было никакого. Он – законник, дотошный юрист–крючкотвор, виртуоз по части писания всяческих жалоб по любым поводам во все мыслимые инстанции. Помню, при единственной встрече – здесь же, 7 февраля, сразу после отказа в УДО, – он негодовал и удивлялся, что я не проявляю энтузиазма по поводу его советов писать жалобы туда–то и туда–то о том–то и о том–то. (Заведомо безнадежные и бесполезные, на самом–то деле.) Сказал, помню, тогда, что впервые встречает политзэка (или просто зэка?), так мало озабоченного своей судьбой. В смысле – равнодушного к попыткам ее изменить путем жалоб. Как будто не известно заранее, какие будут на них ответы и насколько вообще это бесполезно – пытаться бороться с Системой на ее поле, по ее правилам (законам, УК, УПК и пр.) и вообще – в рамках ее системы координат. Нет, “все решают только пули”, и лучшее средство правозащиты в современном мире – это гранатомет. Но старому законнику–крюкотвору Шаклеину мне и на воле–то вряд ли удалось бы это объяснить, не говоря уж – здесь, в зоновском формате встречи – ограниченной по времени и в присутствии кого–то из “мусоров”. Так что о том, что не встретились, особенно жалеть не приходится...
18.10.08. 9–15
Осень. Утро. Барак. Писать, собственно, особо не о чем. С утра накрапывал мелкий дождик. “Вместо неба – тусклая тоска”. На завтрак, с недельным перерывом, опять дали традиционное уже (с лета) субботнее вареное яйцо.
Тупая мразь, долговязое быдло в проходняке по–прежнему продолжает хамить, – тупо, молча и сосредоточенно. То плюхается прямо мне на ноги, когда я лежу, а ему надо достать из–под шконки свой “сидор” и залезть в него (обычно за чаем, который это животное пьет 5–6 раз в день, не меньше, а вчера купило себе в ларьке еще и банку кофе). То трется жопой прямо перед моим лицом, когда я сижу ем, а оно лезет что–то срочно доставать (подождать ведь нельзя, горит!..) у себя под изголовьем или заправляет свою шконку. То чуть ли не на колени мне плюхается и затем грубо отпихивает – вместо того, чтобы попросить подвинуться. То, сидя наверху, как ни в чем не бывало свешивает ноги прямо перед моим лицом (уже получив летом за это замечание от случайно увидевшего блатного). И т.д. и т.п. Нечисть, быдло, тупорылая мразь с печатью вырождения на харе, чмо болотное. “Конь педальный”, как здесь традиционно ругаются.
Я не делаю этой мрази никаких замечаний, не пытаюсь усовестить, образумить, призвать к порядку. И уж тем более не претендую на уважение со стороны этого низшего, одноклеточного существа: настоящее уважение вырастает ведь прежде всего из понимания, а понять меня оно органически неспособно именно в силу своей одноклеточности. Была инфузория туфелька, а теперь у нас есть инфузория валенок сибирский... Это бессмысленное, тупое чмо (и всех таких, как он, а имя им – русский народ. Точнее, пардон, сброд...) не усовестить и не добиться их понимания. Эту нечисть можно пронять только железной палкой по башке, чтобы череп раскололся и мозги брызнули на стены. Этих тварей можно только убивать, убивать и убивать, ибо нормальных, интеллигентных, способных на понимание среди них нет, – как я и писал это абсолютно верно в марте 2005, сразу после убийства Масхадова.
Так что этому долговязому вырожденцу в нашем проходняке я ничего не говорю в ответ на все его выходки. Я молчу (как и он) но не исключаю, что в будущем возможность ударить так, чтобы сразу дошло, еще представится. А пока, в ожидании этого, нашел один небольшой, но забавный способ моральной компенсации как раз в их стиле. :))
Большой проблемой стало, и так и стоит, выключение света на ночь. Ушел летом по УДО тот старый “ночной”, – и свет гасить вовремя практически перестали. Вчера вырубили в начале 11–го – это было потрясающее, почти фантастическое везение. А 3 дня назад – в начале 12–го, и это, к сожалению, теперь у этих тупых мразей норма. Они жрут и пьют свои чаи после отбоя, когда уже надо гасить свет и ложиться спать. Да и то – гасит опять–таки не “ночной”, которому сидеть осталось только до Нового года, и поэтому ему плевать на все, – нет, гасят они же сами, когда уже кому–то одному–двум уж слишком надоест ждать, ближе к полуночи...
А как они говорят!.. Можно составить целый словарь идиотизмов и коверканья русского языка в мире уголовной нечисти по одному только этому бараку. Например, говоря о времени, допустим, вместо “без пятИ десять” говорят: “без пятЬ десять”. Или, еще перл: “десять доходит”, даже если еще без четверти или даже без 20–ти. Слово “четверть”, кстати, вся эта деревенщина крепостная тоже не понимает: несколько раз в ответ на сообщенное им (по их просьбе) время получал вопросы: “Четверть – это 20 минут, да? Или 25?”...
Еще вместо “ПОзвали на обед” они почему–то говорят: НАзвали на обед”. Почему такое коверканье, непонятно. Называть бы их каждый день на обед – идиотами, а на ужин – тупым быдлом...
Вместо “проверяться”, в смысле проверять одежду на наличие вшей, говорят: “пробиваться”. У меня это даже сейчас, на 2–м году этой зоны, вызывает такие ассоциации, что на популярный вопрос: “Ты когда последний раз пробивался?” – так и хочется ответить: “В 41–м, с боями, из окружения”... При этом крикнуть (обычно кричат стремщики), что приближаются “мусора”, у них тут называется “пробить мусоров” Почему, откуда такое обозначение – тоже непонятно. “Тебе говорили пробивать в каптерку?” – обычный вопрос стремщику. Ей–богу, лучше бы они пробивали “мусоров” буквально, физически, начиная с их черепов и грудных клеток.