...А этот кретин, пока я писал, так и стоит тут, скрестив руки. :)) Время уже 17–42.

20.9.09. 15–54

Самое радостное, потрясающе событие этого дня, настоящий праздник, – мне принесли Маню! Вон она лежит на моем сложенном красном одеяле, как лежала на 13–м, – свернувшись, спрятав нос в шерсть на брюхе, спит, не спит, но она здесь!.. Еще на днях я сообразил, кого попросить принести ее, – не алкаша и не старого хрыча, переведенного сюда вместе со мной, а Юру, “обиженного”, – моего бывшего соседа, того самого! Они с другим таким же, его приятелем, переведены на 7–й и формально числятся там, но – на самом деле только отмечаются на проверках, а реально так и живут на 13–м, поскольку совсем остаться без их попечения, уборки, стирки, “проливания” туалета и пр. 13–й же не может!.. Говорят, что собираются переводить их обратно на 13–й. Но пока они на 7–м – после утренней проверки идут с 7–м на обед, а после вечерней – “дорогами" с 7–го на 13–й, т.к. нормальным путем – через ворота – не пускают. Так вот, сегодня после проверки, увидев за забором на “продоле” Юру, я вспомнил о Мане и попросил ее мне принести – на “свиданку”, просто повидаться. И жить она здесь не останется, да и он еще когда ее притащит...

Он принес ее через 5 минут! – только я успел подняться в барак, раздеться и повесить палку! Беру ее через забор (он принес под курткой и еще никак не мог достать оттуда), сажаю на плечо, иду к лестнице, – она начинает вырываться, норовит спрыгнуть на землю. Беру одной рукой под брюхо так, что ей никак не вырваться, – она, вся дрожа крупной дрожью от страха, начинает громко, жалобно мяукать. Но с одной занятой рукой (которой обычно я подтягиваюсь за перила) подняться по этой лестнице наверх – не так–то просто. Ладно, принес, кое–как снял телогрейку, положил ее к себе на грудь – она все так же дрожит всем телом и, прижавшись ко мне, испуганно озирается вокруг.

Гладил–гладил ее довольно долго, чесал за ушами и по горлышку, как много–много раз на 13–м, потом скормил ей по кусочкам из рук (банки–то нет!..) хвостик от колбасы, – съела с жадностью. Положил на это свернутое красное одеяло, так хорошо знакомое ей, в том числе по запаху. Меня она узнала, в этом не было сомнений, и в бараке уже вырываться не пыталась. Улеглась на одеяло, свернулась, я еще погладил ее. А уж когда я увидел, что и после возвращения с обеда она все так же лежит, на том же одеяле, не убежала, – восторгу моему вообще не было предела. Не знаю, что будет дальше, но если до сих пор не сбежала, то есть надежда, что и дальше не сбежит, приживется. Вечером (если не помешает плешивый идиот–сосед) надеюсь устроить ей роскошный ужин их отбросов тушенки. Старый хрыч, которому я ее показал (он и на 13–м носил кошкам, Мане в том числе, жратву из столовой, всякие каши, макароны и пр.), погладил ее, пощупал и сказал, что она уже худая. Ну да, 11 дней разлуки со мной!.. :)

Вообще, пока что день неплохой, удачный. (Омрачает только предвкушение традиционной теперь задержки с ужином из–за этого идиота до 9–го часа вечера вместо традиционных 19–30.) После завтрака, повинуясь внутреннему инстинкту, сходил к запасному варианту, позвонил от него матери. Не раз бывало, что приходишь утром – он разговаривает сам, и ждешь, пока закончит и даст “трубу”. Но тут эта тварь, вальяжно развалясь на шконке, просто слушала по этому телефону музыку, перебирала какие–то мелодии, что–то там смотрела (аудиовидеофайлы, видимо, типа клипов музыкальных на DVD) – мне не показала, как бывало раньше, и не соизволила прервать свое прослушивание, чтобы дать мне позвонить матери, пока не перебрала все мелодии, какие ей нужно. Хоть я его знаю давно, и неплохо, и он вроде относится этак дружески, по–хорошему, – но и у него просить телефон немногим менее унизительно, чем было на 13–м или чем сейчас здесь, у едва знакомых и совсем незнакомых...

Пришел от него, побрился, переписал лист с небольшим из июля 2009, полежал около часа, – потом проверка, потом Маня, потом обед, а на ужин сегодня на час раньше. Одно только противно – знать, что этот плешивый дебил–сосед (который, встав, когда мы уходили на обед, во 2–м часу дня, уже 1 раз пожрал и, вопреки обыкновению, не сидит и не стоит в проходняке, а залез на свою шконку и валяется там) опять не даст поужинать нормально и вовремя, опять надо будет его ждать, судорожно поглядывая на часы и считая минуты...

Да еще непонятность – оказывается, на складе нет моего подписанного заявления на робу, шапку, ботинки, телагу и пр., которое было на 13–м. Отрядник 13–го, сука, как раз сегодня дежурит и весь день торчит у столовки, – если б я знал, то подошел бы и спросил у него в обед. Остается надеяться, что и в скорый уже ужин он еще не уйдет, можно будет спросить.

21.9.09. 6–35

Ну вот... Так и знал... Черт знает зачем – надумал вынести Маню с утра, во время зарядки, погулять. Нести по лестнице, на плече, прижимая рукой, – этого ей для смертельного испуга вполне достаточно. Только опустил ее с плеча на землю – она тут же сбежала, опрометью унеслась за забор. :(((( Теперь остается только просить Юру (увижу его после дневной проверки, не раньше) принести ее опять...

Началась 78–я неделя до конца. Прошедшая, 79–я, была отмечена 2–мя событиями: Маней и похолоданием до такой степени, что пришлось одевать телогрейку. Сегодня ровно, день в день, полтора года до конца срока.

Не было бы сегодня шмона... Сегодня – и всю неделю, до пятницы. Со связью – опять полный нуль: после утреннего разговора сюда, на барак, мать за весь день так и не дозвонилась...

Тоска, тоска, тоска...

17–36

У местного блатного хмырька, с которым обо мне говорил (по его словам) запасной вариант, да и “телефонист” его знает, сейчас 2–й раз уже спросил “трубу” позвонить матери. 1–й раз был 10–го числа, на 2–й день, как приехал на этот 11–й и как запасной вариант сказал мне о нем. Но тогда у него днем “труба” была убрана до вечера из–за комиссии (хотя, говоря мне это, он сидел и по телефону разговаривал. М.б., и не по своему, верю... :), а вечером – оказалось, что там у него нет денег. Сегодня – на мой вопрос только что, минут 5–10 назад, не занята ли “труба”, – оказалось, что, конечно же, занята. Всё. Этого мне достаточно, чтобы никогда не подходить больше и не спрашивать у этого типа. Вопрос наконец разъяснился, и я очень доволен, что благодаря моей активности (улучить момент, когда он пройдет мимо по секции, встать, пойти за ним и спросить), я узнал наконец реальное положение дел. Унизительно было, конечно, получить отказ, но я утерся, как всегда, – чай, не впервой...

Маню Юра принес сегодня даже раньше, чем я думал – еще перед проверкой: догадался сам, увидев ее утром на 13–м. Что ж, слава богу. Выносить ее на улицу больше я не буду, хочет – пусть ищет выход сама.

Отвращение, омерзение, тоска... Все обрыдло и осточертело. Непонятно, зачем я живу, без всякого смысла и цели, не жизнь, а одно мучение; но и прервать эту бессмыслицу, покончить с собой – мне не хватает духу. Ничтожество... Презираю и ненавижу себя. Дерьмо... Мне вообще не надо было рождаться на свет – такому нелепому чучелу, неудачнику в кубе, экспонату для кунсткамеры с самого детства, с первых же лет...

23.9.09. 10–43

“Планета без визы” была когда–то у Троцкого. У меня скромнее: всего лишь “барак без связи”. Хорошо еще, что не вся зона, а только барак. Но он так капитально без связи... Целый день пробегал вчера по “телефонистам” и “запасным вариантам” – дозвонился от них матери аж 2 раза, тогда как накануне, позавчера – вообще ни одного. Но – в бараке глухо: в последний разговор, вечером, мать успела сказать, что она дозвонилась–таки незадолго этому хмырю в барак, на чей номер уже дозванивалась мне несколько раз. Он, значит, все же поменял “симку” обратно, с НСС на “Билайн”. Мать, как всегда, умоляла его, объясняла, что она инвалид, что ей нужно каждый день слышать меня, обещала каждый день класть ему на счет деньги, и т.д. Сказал ей позвонить в 10 вечера. Но мне, когда я уже знал про этот их разговор, эта тварь не сказала ни слова, что, мол, тебе звонили. Ну, и в 10 часов вечера, после отбоя, – разумеется, тишина, хотя я прождал до пол11–го, – мы договорились, что мать попробует проверить это обещание, позвонит. Ни хрена! Подонки... До января – еще хоть как–то с других бараков (“телефонист”, впрочем, приходит сюда сам), а потом – вообще без связи?..