19–30

Оказалось, что уже после ужина, совсем недавно, то ли 8, то ли 10 человек переведены к нам с 4–го барака. Тусуют, тусуют, перетасовывают, и черт знает, кого здесь собирают то ли действительно с непогашенными прежними судимостями, но скорее всего – это полная туфта, как и все, что говорит это начальство. Но отвратительный грозный призрак опять встал передо мной, чуть было поуспокоившимся за последние дни, переселение опять стало казаться мне неизбежным...

А 10 лет назад, в 1999–м, я в эти дни собирался ехать в Питер...

22.5.09. 8–41

Началось утро очередного безумного лагерного дня: в столовке на завтрак вместо хлеба давали “хлебцы армейские”. Это 6 печений в полиэтиленовой пачке. Давали их по 2 пачки на человека вместо стандартного куска хлеба (пайки). Видимо, не испекли за ночь хлеб, что–то помешало (кончились дрова? :), – другого объяснения этому изменению в привычном рационе придумать просто невозможно. Интересно, будет ли сегодня в ларьке белый хлеб, – его ведь пекут вместе со столовским черным. Надеюсь, до 2–х часов дня успеют.

Сегодня пятница, через минут 40 мне уже в баню. Теперь, слава богу, есть возможность идти заранее, не ждать толпу с “общественником”. Вошло уже в привычку (дурную? :) – заходя в “локалку” столовой, или же (чаще). Выходя из самой столовой, взглядывать на трубу бани: дымит она или не дымит, работает баня или не работает. Многострадальная труба эта уже и падал, и горела, и ломалась, и снимали ее, и в самой бане аварии какие–то регулярно происходят... Но сегодня утром труба дымила вовсю, – можно идти смело!..

Вчера на вечерней проверке “мусор” зачем–то проверил по карточкам всех, переведенных с 4–го барака. Среди них уже был один, сваливший куда–то (играть в карты на всю ночь?) и приславший за себя другого, тоже с 4–го, для полноты счета. Заменявший не знал точно отчества того, кого он заменяет, чтобы назваться на вызов “мусора”, однако все сошло гладко. Тем не менее, “мусор” предупредил, что ночью они будут приходить и проверять наличие всех переведенных на спальных местах. Разумеется, это бред: никто ведь не знает, куда их положили, – ни завхоз, ни блатные, ни – тем паче– сами “мусора”, так что найти их в темноте, среди множества спящих, укрытых одеялами людей будет трудненько. Поэтому я не особо поверил в эту угрозу, мне она показалась скорее пустой страшилкой. Но – не успел я еще как следует заснуть, даже 12–ти еще не было – эти идиоты уже оказались в бараке (да еще стрем их, как я понял, прохлопал) и стали ходить, светить всем в лица синими фонариками и кого–то искать. Говорили, что они ищут как раз того типа, который прислал за себя замену на проверку. Мне тоже посветили 2–3 раза фонариком в лицо, но я лежал на животе (в своей любимой позе), плотно закрыв глаза, и “спал” мертвым сном, не реагируя не только на свет фонарика, но и на гам, топот и громкие разговоры этих подонков в форме с блатными и “козлами”.

А “хлебцы армейские”, кстати, такие же армейские, как и тюремные: их стандартно дают в наборах этапного “питания”, в стандартных картонных коробочках, всем, отъезжающим на этап. И везде, по всем тюрьмам и столыпинским вагонам, как и здесь, в зоне, – быдло упорно вместо “хлЕбцы”, как положено, называет их “хлебцЫ”...

13–47

Мрази!.. Твари!.. Суки!.. Я больше не могу... Когда все это кончится?.. Не могу больше среди этих животных, этих тупых, дебильных тварей, с их идиотскими разговорами, с их мерзкой блатотой, командующей всеми, в их непрестанных заботах о раздобывании сигарет и просьбах, вопросах, хитрых заходах, чтобы получить эти сигареты с меня, хоть в долг, хоть даром... Не могу больше вреди этих тварей, в этом сумасшедшем доме, в абсолютно чужой для меня атмосфере, пропитанной грандиозными проблемами курева и чая, да еще с неизвестным будущим, с постоянной нависающей угрозой перевода в другой барак. Боже, куда я попал?!. Уже почти 2 года здесь, и всё – куда я попал?!. Еще немного, и я сойду с ума от всего этого бреда и суматохи, тупости и дури вокруг... Ясно чувствую, как уезжает крыша...

23.5.09. 8–56

Вчера в обед дали уже нормальный хлеб, только что испеченный. В ларьке, слава богу, таки появилась лапша, но стоит она уже 7 руб. Продавщица справедливо заметила мне (знает, что я беру эту лапшу постоянно): пока сидишь, она и 10 будет стоить. Вымогать, на удивление, ничего не вымогали, – по крайней мере, днем. Но мерзкий шнырь–бражник, переведенный 13.5.09. на 9–й, конечно же, днем в ларек отдавать мне 200 руб. долга не пришел, а потом уже явился в барак и сказал мне, чтобы я обязательно–обязательно пришел в ларек и вечером, мол, отдаст тогда. Но перед ужином одно блатное чмо, до сих пор в вымогательстве не замеченное, спросило, пойду ли я в ларек, и я, дурак, имел глупость сказать, что пойду. Тогда оно увязалось со мной, только ради меня и пошло: как же, для ЛПУ (которое сгорело 3.4.09.!), оказывается, нужно 10 пакетов с ручками, и вот почему–то именно я должен их купить (хотя можно и не все 10, а поменьше). Шнырь, которого на этот раз в ларек не пустили, таки отдал долг, но, как и все, что он делает, с хитроумными выкрутасами. 100 рублей – чьим–то чеком, а еще 100 – моих в чеке на 350 рублей. Т.к. его не пустили, то конфет, чая и пр. на этот чек покупал мой блатной спутник (не зря пошел!), а я на свои оставшиеся там 102 рубля купил последнюю в ларьке банку тушенки, а на остаток – 7 пакетов по 5 рублей. Еще 100 рублей попросил кассиршу просто вписать мне на счет, благо это можно.

Ожидание неизбежного переезда на другой барак отравляет мне даже и выходные дни (сегодня суббота), когда можно не опасаться, что переведут прямо сегодня–завтра. На разговор с Большаковым я не возлагаю больших надежд, а пуще – сомневаюсь, что этот разговор состоится, что тот приедет, придет к нам в комнату, и т.д. Настроение отвратительное – тоска, усталость, апатия, отвращение к себе и к миру... Впрочем, и до появления угрозы переезда оно было таким – с самого ареста... Я не могу дождаться, не знаю, когда же все это кончится...

В бане вчера так и не было стекла в боковом окне, вынутого еще недели 2 с лишним назад. Всю зиму оно стояло с выбитым куском сверху; я думал, что вынули, чтобы вставить целое; но – вынуть легко, а вот вставить почему–то в этой стране всегда очень трудно, и не только на зонах, но и на воле... Так и стоит без стекла; второе из этих боковых окон тоже, оказывается, треснуто, хотя зимой я этого не замечал. А между тем, даже несмотря на яркое солнце, погода довольно прохладная, ветер холодный, а на вечерней проверке вчера изо рта явственно шел пар.

24.5.09. 8–30

Почти весь день вчера – весь вечер уж точно – и всю ночь шел дождь. Небо заволокло тучами, стало холодно и сыро до промозглости. На ужин вчера, не выдержав, я одел телогрейку, и в ней же стоял потом на проверке – под льющейся с крыши мощной “капелью”. В подъем сегодня дождь еще был, но к завтраку прошел. Все в лужах, в дренажной канаве вдоль бараков стоит (около нас и 10–го) вода. Но стало посветлее в секции – похоже, небо потихоньку проясняется.

На завтрак опять дали “хлебцы армейские”, но не просроченные, как в тот раз. Тогда мой сосед – злобный, мерзкий бандит из соседнего проходняка – заметил, что 2–хлетний срок годности их истек где–то месяц или 2 назад, и я сразу подумал, что это не печка сломалась, а просто надо это просроченное печенье со склада куда–то деть, вот и раздают вместо хлеба. Сегодня оно не просроченное, но если, не дай бог, до 27–го, дня начала свиданки, придется жить вместо хлеба – пусть и кислого черного – на нем одном... Короче, ужас...

В тупике “продола”, перед СДиПовской будкой около нас, вчера разровняли ранее привезенную и сваленную там кучей землю, обложили досками, сколотили из досок же нелепый забор высотой более чем по колено мне, – что там будет, цветник или огород, черт его знает. Делали все это “обиженные”, в том числе и блатные, но указание, скорее всего, поступило от зоновского начальства. Одновременно устройством этих грядок (вчера и раньше), да плюс вытаскиванием старых досок, чтобы заложить новые (вчера; но их так и не заложили) нарушили безотказную до этого работу дренажной канавы, из–за чего в ней теперь и стоит вода после вчерашних дождей.