Пока дописывал про них – включили свет.

А вот для администрации зоны случай такого рода, как гибель даже всего 3–х зэков на пожаре – это большой скандал и неприятности. В любом случае, так или иначе этот факт можно использовать против них. Поэтому запрет блатных на сообщение этой информации на волю и вчерашний их наезд на меня по этому поводу – не могут быть расценены иначе, как работа на “мусоров” и прямое пособничество им.

5.4.09. 9–18

Воскресенье. Утро. Писать пока не о чем, все спокойно (тьфу–тьфу–тьфу!). Но – как и всегда, как каждое утро, вот уже 4–й год подряд, – с утра, как проснешься, встанешь, – на душе такая тоска, такая ненависть к ним ко всем, – действительно, ни малейших сомнений не может быть: в печах бы их всех сжег, перестрелял бы своими руками, передавил бы, утопил, дустом бы засыпал, напалмом бы поголовно выжег всех этих тварей вокруг, – только за одно то, что засунули сюда и приходится тут, среди них, в этом дерьме, жить день за днем и год за годом! Святая ненависть!.. Будь хоть малейшая возможность, – я бы даже пепла от вас всех не оставил, твари тупорылые, выродки, мразь, уголовное отребье!..

17–03

У одной блатной животины тут, оказывается, якобы умер отец. По такому случаю другая блатная животина (свинья) пришла сейчас – и вымогла с меня 3 пакетика чая. Хотела вымочь еще конфет, шоколада и пр. – но, увы, обломилась...

Самая мрачная новость: на будущей неделе все уверенно ждут возвращения шимпанзятины... :(((

7.4.09. 15–45

Только пришли утром с завтрака – опять понесли баулы в каптерку, побежали, поскакали цепочкой! Батюшки, опять комиссия?! Только вчера я думал, заходя в столовку на обед, что давненько что–то не было комиссии... И вот замглавнокомандующий провокатор говорит, что приехал какой–то (фамилия, которую я уже слышал раньше), большая, короче говоря, сволочь, которая докапывается до всего. Правда, позже от другого – полублатного подонка–соседа – я слышал фразу, что приехал этот начальник по поводу недавнего пожара, что гораздо более вероятно. Я, как обычно, быстренько завесил свои 2 баула одеялом и с завтрака до сей минуты (15–51) – все спокойно, никаких следов тревоги и хождения по баракам нет.

Что еще? Вчерашнее утро тоже было необычным, но в другом смысле. Сверхнаглое полублатное чмо из соседнего проходняка (другое) опять докопалось до моего вшивого соседа, т.к. у полублатного чма у самого тоже (опять!) обнаружились вши. Оно раздело старого вшивого догола, заставило его вымыться специально согретой водой в туалете, выбросило все его вещи и дало ему новые (но без телогрейки, так что на улицу старый не выходит 2–й день, тем паче, что сегодня на улице совершенно ледяной, пронизывающий морозный ветер). Все это действо сопровождалось снятием и выносом на улицу их и без того полупрозрачной тюлевой “шкерки”, щитов старого и полублатного, и т.п. Я все ждал, что этот юный наглец и подонок начнет на ту же неисчерпаемую тему вшей и “проверок на вшивость” докапываться и до меня, но на этот раз обошлось.

Весь день вчера и до 4–го часа сегодня не могла дозвониться мать: не звали меня или же телефоны были отключены. Дозвонилась сейчас, но ничего утешительного не сказала. По словам Майсуряна, переданным ею мне, Паша Л. В этой хваленой выпускаемой книжке обо мне решительно отказался исправить всего лишь 2 слова, заменить их одним, как я просил сделать (передавал через мать). О более масштабных правках, исходя из такого подхода, видимо, нечего и мечтать. Странно это как–то... Меня даже сейчас, на финальном перед сдачей в печать этапе не оставляет ощущение , что эта делаемая ими книжка будет полной халтурой.

9.4.09. 14–38

Пошли на обед, зашел в столовку, сел за стол, придвинул суп, полез рукой в правый карман телогрейки, где постоянно ношу “грибок” из–под сукразита с приправой (растолченный бульонный кубик с зеленью из ларька), – нет “грибка”! Вот так! Уже 2–й раз его просто, банально воруют у меня прямо из кармана. Ну, 1–й раз я, не вынув его, выносил “телагу” в раздевалку на время “комиссии” или “прокурора” (не помню точно), тогда он и пропал. Но вчера, помню точно, я сам положил эту приправу на постоянное место в карман, решив, что если опять понадобится выносить куртку, тогда и выну. Телогрейка висит у меня на торце шконки, прямо в проходе секции; подойти и незаметно вытащить из правого кармана не составляет никакого труда, даже когда я лежу на шконке и смотрю перед собой. Украли уже 2–й раз (после 1–го раза я за курево купил другой такой же “грибок” у своего вшивого соседа), это не случайно. Значит, кто–то уже проведал и пронюхал, что именно в этом кармане я держу хорошую, ценную для этих мразей вещь – приправу, которой можно на халяву поживиться. Больше “грибка” у меня нет, и взять негде, но если и будет (мать может привезти такой сукразит, 300 таблеток) – в этот карман уже не положишь. Близится лето, ходить я буду не в телогрейке, а в “рабочем” костюме, там карманов куда больше – можно надеяться, что там не так сразу обнаружат. Кроме всего прочего, каждый раз вместе с флакончиком “уходит” и немалое количество самой приправы, которая не всегда бывает и в ларьке (вчера специально спрашивал – не было) и без которой есть местные супы гораздо затруднительнее.

Случай этот, как будто специально подгадали, очень удачно лег на настроение, бывшее у меня с самого утра (и не только сегодня). Отвращение, омерзение, тоска, – как еще назвать это состояние, какие слова подобрать? 24 часа в сутки, круглосуточно я нахожусь среди бандитов, самых настоящих бандитов, среди подонков, отребья, нечисти, самых мерзких и зловонных отбросов рода человеческого. Желание их поголовно, всех вместе, одной толпой уничтожить, перестрелять, сжечь в печах, засунуть в один огромный биореактор, в газовую камеру, в переработку на мыло, – это единственное желание, которое один уже только их вид во мне вызывает. И это желание меня буквально душит, не оставляет ни на минуту, пока я их вижу и слышу, с самого подъема и до ночи, и снова с первых минут пробуждения... Сжег бы вас, твари, всех, уничтожал бы...

Пока пишу, сосед из соседнего проходняка возится с лампочкой – она почему–то в люстре уже не горит. Она единственная, другой нет... То ли сама люстра сдохла, то ли что–то еще, но на данный момент я, как и они, остался без света.

Сегодня после проверки явилось из ШИЗО шимпанзе, и это самая мерзкая новость дня, наравне с кражей приправы. Неизвестно еще, что хуже. Хотя, пожалуй, “грибок”–то модно найти и новый, а с этой бешеной тварью жить тут, в одном помещении, еще полгода.

Сосед, ничего от лампочки не добившись, бросил все заботы о ней и пошел с кем–то курить. Будем жить в темноте?..

Комиссия ни вчера, ни сегодня ничем и никак себя не проявляла, хотя разговоры о ней все же были слышны (на вахте кому–то из “обиженных”, пришедшему за инструментами, даже сказали, что, пока в зоне комиссия, они инструментов не выдают). Тем не менее, я расстелил с подъема свое красное одеяло и вчера, и сегодня, засунул под шконарь баул со жратвой. – черт его знает, что можно ждать от всех этих тварей, и от тех, и от этих!.. Да и о выходе шимпанзе я знал заранее (хотя полной уверенности, что его таки выпустят, не было. Увы...). Зато утром, а районе 10–ти, были крики про “шмон–бригаду на наш продол”, в итоге оказавшиеся ложными, – удивительная история! Шмон бригады не было; был только долгий, нудный обход пол–утра силами 6–ти, что ли, “мусоров”, – “четверо на 12–м, двое на 8–м”, и т.д.

Мерзко, тошно невыносимо... Засунули в дерьмо головой, в самую выгребную яму, так что возможности дышать не осталось совершенно. Жизнь среди подонков, отребья, ублюдков и мрази... Главный шнырь, спец по вшам и по браге, опять, после довольно приличного перерыва, стал лазить пихать под шконку моего соседа–алкаша свои бадьи с брагой. Когда он рядом со мной стоит на коленях, пригнувшись и залезая рукой далеко под шконку, я испытываю непреодолимое желание со всей силы огреть его по затылку чем–нибудь железным и тяжелым, так, чтобы с одного удара проломить череп. Такие мрази не должны жить на свете, их надо безжалостно, беспощадно истреблять, давить, как чумных блох, и никакие права человека на этих нелюдей не могут распространяться по определению. Не только на таких, как этот мерзкий шнырь, но и вообще как 99% собранных здесь – в бараке и во всей зоне.