Шимпанзе с появлением отрядника – точнее, с его физическими приходами в барак – стало аккуратно ходить в столовку и выходить на проверки... :)))

Еще три дня назад докопались блатные – купить им в Москве 100–рублевую карточку “Евросеть” или “Зебра”. В том ли дело, что именно в Москве ее можно купить, или же в том, что именно с меня им хотелось сорвать эти 100 руб.? Скорее, конечно, второе. :) Как бы там ни было, позавчера дали “трубу”, чтобы попросить мать об этом. Вчера – дали, чтобы еще раз напомнить утром, потом – чтобы узнать результаты вечером. Мать вчера карточку эту не нашла (на самом деле)обещала найти сегодня в магазине мобильников. Плохо, что ли? – 2 дня связь с домом за их счет и по их инициативе, ни ждать, ни ходить просить, унижаться не нужно?! :)) Но сегодня они, похоже, уже потеряли к этой карточке интерес – уже почти 6 вечера, а связь на предмет узнать о ее покупке так до сих пор и не предоставили. :) Правда, существенной помехой для этого является отрядник, – пред самым ужином он опять приперся в барак и сейчас здесь. Утром блатной главновымогающий по ларьку (с чьей “трубы” я и звонил) сказал мне, что мать звонила, но телефон был в то время выключен, он узнал только потом. И вот сейчас – уже начинаю волноваться, ждать, не так много времени осталось до ночи, а звонка все нет. Точнее, есть, но меня не зовут, конечно же.

План соседей переложить меня, передвинуть мою шконку и т.д. вроде бы пока заглох, больше они об этом не говорили. Но все равно – расслабляться нельзя, надо быть постоянно начеку. В марте, по моим прикидкам, должно будет приехать никак не меньше 2–х комиссий. :))) Причем с самого начала месяца, с первой же недели. Таково предчувствие. Куда я при этом дену огромный, переполненный баул с передачей от глаз шимпанзе и вероятной гибели в каптерке – хрен знает...

18–18

“Трубу” все же принесли, и интерес к карточке проявили. Но все ограничилось банальщиной: если мать карточку не найдет (она не нашла), то просто пусть кинет те же 100 рублей на вот этот номер, с которого я ей звонил. Не то что карточка позарез нужна на какие–то их общелагерные и межлагерные воровские дела, как они часто подают это для понта; а просто – привыкли жить на чужой счет, под любым предлогом и любой ценой...

Опять одно и то же, постоянное, неизменное, вечное: дикая тоска, отвращение ко всему вокруг и к самой жизни. Особенно по утрам. Каждое утро просыпаться опять здесь, в этом опостылевшем бараке, среди этих мерзких, гнусных рож, только и ждущих поживиться за твой счет; каждый день втягивать голову в плечи в ожидании шмона, комиссии, поборов в ларьке, перекладывания на другую шконку или выбрасывания твоего матраса на улицу... Мерзкая, убогая, гнусная, отвратительная жизнь, недостойная и жизнью–то называться; унизительное прозябание... Когда же оно наконец кончится? Через 754 дня; по крайней мере, есть хоть надежда что уж тогда–то все–таки отпустят...

25.2.09. 15–38

День был тяжелый, да он еще и не закончился. В 10 утра “пробили” шмон–бригаду. Сперва все “мусора” пошли на 5–й, 1 – на 12–й; я, естественно, думал, что шмон будет на 5–м. Однако они вдруг по 1–2 человека двинулись дальше: 8–й, 4–й, 10–й, и, наконец, один зашел к нам. Зашел, велел всем одеться и выйти на улицу. То ли “проверка по карточкам”, то ли шмон, то ли еще что – хрен поймешь. Встретив меня на проходе в секции, лично меня обшмонал. Очень большая честь! :) Правда, ничего не нашел. :)) Я посмотрел: на выходе из барака не шмонают – значит, не шмон. Оделся, вышел. (Старую спортивную куртку предварительно снял и наизнанку сунул под матрас – при проверке “формы одежды” теоретически ее могут отобрать прямо в строю.) Народу было на дворе уже прилично, у открытой калитки стоял один “мусор” и смотрел на нас. Через некоторое время он вдруг ушел, и СДиПовец запер за ним калитку! Что за ерунда?! Чего же эти твари хотят?!. Народ стал заходить обратно в барак, раздеваться. Я снял все, кроме ботинок, опять натянул спортивную куртку (без телогрейки холодно), – как вдруг крик: “Один к нам!” (или как–то так). Зашел во двор 1 старый, гнусный, давно примеченный мною “мусор” с металлоискателем, но в барак не зашел, а стал бродить взад–вперед под окнами, как обычно бывает, когда в этом же бараке, но в помещении другого отряда шмон. По этому только признаку я и понял, что, видимо, шмон таки на 10–м, а нас сперва выгоняли на улицу просто для понта или чтоб помешать 10–му затащить что–либо к нам и тут спрятать. Где–то через час с небольшим, в районе начала 12–го, “мусора” ушли с 10–го и с “продола”.

Дозвонилась сразу после проверки мать, но в истерике швырнула трубку, когда я в очередной раз начал выражать изумление путаницей и неразберихой в ее голове по поводу моих дел (не помнит, на какой свиданке отдавала книги и прессу, на какой не отдавала, и т.д.). “Подняла мне нервы”, как здесь говорят. Перезвонить ей не было возможности: на счету этого телефона было 11 копеек. Но, в общем–то, не так уж и нужно было перезванивать. Главное – чтобы она дозвонилась завтра вечером, когда они с Фрумкиным уже будут ехать сюда.

В ларек я не пошел – уж полтора дня продержусь так, до передач. Наглое блатное чмо нагло пыталось вымогать опять 700 рублей за свою “трубу”, да еще другое, с другого барака, прислало просить что–то ему купить “на 2 сотки”. Так тут улетают тысячи в один миг...

26.2.09. 9–15

Опять нервы, опять психоз, до такой степени, что просто не могу... Мучительное ожидание несчастья... Вчера вечером вызвал отрядник – ознакомить с ответом на мое заявление о выдаче свитера, продиктованное Деминым. Резолюция чуть не на страницу: не положено, вольного образца, нательное белье, и т.д., все как обычно. Необычна подпись под этой резолюцией: Русинов! Он зам по кадрам и воспитательной работе, и совершенно это не его дело; это режимный вопрос, и я еще понимаю, если бы отказал Заводчиков, как в 2007–м... Но Русинов... Впрочем, ни малейшей загадки тут нет: только недавно его таки вызывали в какой–то там “следственный комитет”, по жалобе в прокуратуру Шаклеина, которого он лично не пустил ко мне в сентябре. Это просто мелкая, омерзительная месть со стороны этого чма в камуфляже. Мразь!.. С каким удовольствием – мечтал уже не раз за полтора года знакомства – я бы расстрелял этого карателя и палача чеченского народа собственными руками!

По поводу снятия с меня сентябрьского выговора отрядник сказал что не знает, надо посмотреть, а по поводу изъятия книг – что “они” имеют право забирать книги и прессу для цензуры. Ага, забирать – и не возвращать вообще никогда, до самого конца срока. В общем–то абсолютно ясно, что это – тоже всего лишь мелкая, жалкая месть со стороны всех этих ФСБ–шных и прочих государственных гнид за то, что я не хочу заткнуться даже здесь. Но, конечно, 2 года просидеть без свежей прессы и книг будет не очень–то приятно, поэтому я сказал отряднику: передайте Демину (начальнику оперчасти) и пр., что за книги у нас будет с ними война! Вопрос только, что мы можем сделать, даже соединенными усилиями всех правозащитников, вместе взятых.

А перед самой проверкой блатной “телефонист”, вымогающий с меня 700 р. за “дорогу”, в ответ на мой вопрос о судьбе его свежекупленной, еще не доставленной по этой “дороге” “трубы”вдруг сказал: да пока жду; там комиссия за комиссией; вот завтра опять комиссия приезжает, “мусора” говорят.

Как снег на голову! Только этой напасти еще мне не хватало; ведь всего 3 дня прошло после “отъезда” прошлой (скорее всего, и не приезжавшей, – на выходные–то!). Короче говоря, самые решительные меры я надумал принять уже с вечера: предупрежден – значит, вооружен. Сахар в кружку для утреннего чая наложил заранее; собрал всю еду на завтра (сегодня) в пакет и выложил из баула; а сам пищевой баул, уже почти пустой, запихнул под изголовье своей шконки; дальше за ним, к ногам, поставил черный с тряпьем. Вынул заранее пакет с бритвенными принадлежностями, чтобы сегодня с утра побриться. Ну, и нынче с самого подъема завесил все это опять своим большим красным одеялом – чтобы, если опять поднимется каптерочная тревога сегодня, не стелить его на глазах у всей швали и не распихивать баулы под шконкой.