Эти подонки в конце секции выключили музыку, отпустили несчастного танцора, шимпанзе орет: “А где чифир, .... (мат)?!”. Оно совершенно бешеное, ненормальное, жить приходится годами в одном помещении с опасным психом, бросающимся на людей не только в ярости, но и от хорошего настроения тоже. К тому же оно повадилось наведываться в захваченный проходняк около меня, а там тоже живут такие же бандиты и психопаты (если не все, то как минимум один точно). Жизнь в настоящем сумасшедшем доме, среди даунов и откровенно агрессивных психов...

Пока писал все это, прошел почти час, время уже 10–38. Только в это время, утром, позавтракав и выбрав всех вшей из рубахи и носков, удается взять ручку и что–то написать. Потом – просыпаются соседи и начинают пялиться, да и вокруг до поздней ночи бегают толпы любопытно–агрессивной мрази...

20.2.09. 10–58

Вчера после дневной проверки смотрю – блатота ходит по нашему концу секции, осматривает свободные места, спрашивает, кто где спит. Это всегда недобрый знак. Оказалось, “поднялись” двое “этапников” – один с виду старик, в очках, другой помоложе. Не знаю уж, кто и за что им дал такие срока, но оказалось, что сроку у них всего по 80 дней, и через месяц оба уходят (впрочем, насчет того, что оба, я не совсем уверен, но об очкастом это говорилось точно). И вот – в воздухе запахло паленым: это наглое блатное чмо, “замглавнокомандующее”, подошло к одному з/к, 44 лет, тоже ходящему с палкой и вечно болеющему, с кровати–то встающему не так часто – и заявило ему, что он должен перелечь на другое место, причем на верхнее. Аргумент был все тот же, универсальный: “Так надо!”. КОМУ надо, этот бедолага тоже почему–то спросить не догадался, но все же упрямство проявил (и то хорошо: из захваченного полублатными проходняка рядом со мной они осенью выселили именно его). Блатное чмо на его аргументы, что он весь срок лежит внизу, постоянно болеет, нагло заявило: “Ну что делать, настали перемены!”. Удивительно, фантастически наглая бесцеремонная мразь!.. Но, видя, что намеченная жертва все еще не покоряется, она заявила: “Ну, раз ты меня не хочешь слушать, сейчас тебе по–другому объяснят!” – и тут же привела шимпанзе. Но, вопреки моему ожиданию, обычного скандала с бешеными криками и пеной из пасти не произошло. Не знаю уж, почему, но шимпанзе спасовало, не стало беситься и орать, видя явную непокорность своей воле. Должно быть, явно проявляемая твердая готовность к сопротивлению парализует их волю к насилию. Сопротивляться, да даже просто быть твердым, неуступчивым с врагом оказывается полезно всегда. Тот намеченный к выселению и шимпанзятине повторил сразу то же самое: “Я болею. Постоянно болею. Лежу целыми днями.”. И эта животина куда–то еще пристроила нового старика (про которого зам. этой животины сперва аргументировал тем, что он слепой, не положу же я слепого наверх!” (комендант хренов), но тот оказался вовсе не слепой, судя по тому, что вполне свободно ходит и по бараку и на улицу), – то ли на одну шконку с другим стариканом–алкашом в том же проходняке, то ли еще куда, не знаю. Но выселение не состоялось.

К чему я все это описываю так подробно? К тому, что вместо того типа жребий “Так надо!” свободно мог бы выпасть на меня. Подошли бы эти наглые твари и стали заставлять “перелечь”, начать лазить наверх (куда мне и не залезть, и уж тем паче не слезть назад), животина подняла бы истошный матерный лай и крик, сала бы махать кулаками и норовить ударить, как в том сентябре, и, м.б., даже ударила бы. Что бы я стал делать? Хватило бы у меня воли и твердости для сопротивления, для того, чтобы в условиях этого обезьяньего питомника отстаивать и отстоять свое человеческое достоинство? Хочется думать, что да, но все же полностью в этом я не уверен. Интеллигентность и тонкий ум слишком часто в истории пасовали перед грубой силой, хамством и наглостью. Вся наша история – тому пример, и история всех наших революций ХХ века – в особенности. И в малом, в чисто личном, вроде эпизода матерной стычки в лагерном бараке – проявляются те же исторические, политические, психологические и пр. законы, что и в великих событиях...

Между тем, пришел я из бани (пятница). Предстоит: “мужики, зайдите в культяшку!”.

16–40

Отбился, отвязался от них в ларьке сегодня удачно. Ур–ра, победа! :)) Стояли опять у ворот долго, было солнце, но ноги очень мерзли, – продавщицы принимали и раскладывали товар, и было сказано: пока не закончат, пускать не будут. Многие уходили, уповая на приход “вечером” (18–00 – 20–00); то позавчерашнее главновымогающее чмо тоже ушло, строго наказав мне купить несколько пачек сигарет. :)) Но “хороших” для них сигарет (Saint George) как раз и не было. Зато, завидев меня в толпе у окошка, старое уже, хитрое и ушлое кавказское животное сразу же оживилось и настойчиво, несколько раз предложило мне купить рулет “для БУРа”. Не получая положительного ответа, оно возвращалось к этой теме несколько раз; стояло оно впереди меня и, выбирая товар в окошке и видя, что на что–то ему не хватает, очень резво, быстро и непринужденно предложило мне “добавить” ему эти 20 с чем–то рублей. Какие они все простые и быстрые, когда дело касается чужих денег!.. :))) Не хватает – я возьму у тебя, добавь мне; и на раздумья над ответом – считанные секунды. Однако, к глубокому разочарованию этой хитрой твари, я “добавить” отказался, сказав, что еще ничего не купил себе и даже товаров пока не вижу (стоял так, что еще не мог заглянуть в окно). Оно на прощание расстроенно посетовало, “что я за человек” и поинтересовалось, не думаю ли я, что оно это все для себя? :) Я сказал, как обычно в таких случаях, что ничего не думаю. Вообще ничего. :)

21.2.09. 9–23

С утра на улице опять было минус 18°. Морозище. Самая подходящая, блин, погода для начинающейся весны. Солнце сияет уже совсем по–весеннему, небо чистое–чистое, синее–синее, днем на солнце все капает... А я все сижу здесь, – уже 4–ю весну не дома...

Вчера эта новоприбывшая блатная тварь дала мне “трубу” только в пол12–го ночи, когда мать уже спала, да и то всего на несколько минут. К запасному варианту я не пошел, – осточертело, надоело, и вечно там толпа народу, то денег на телефоне нет, то еще что–то, да и ждать, пока телефон освободится, там приходится слишком долго. В прошлый раз только–только успел оттуда выскочить, как на “продол” уже вперся Быня, отрядник 4–го. Но – знать бы все это заранее! – вчера “мусора” как раз совсем не шлялись по баракам, ни в обед, ни вечером, и можно было сходить.

Мать, между прочим, сказала, что звонила Люзакову, – вопреки своему обещанию, он в Москву на 23–е не приедет. Макет книжки обо мне, которую он взялся делать (год прошел, как от этой идеи отказалась Е.С.) он, скорее всего, тоже не сделал, но точно я этого из разговора не понял. Зато прямо и четко он сказал матери другое: деньги на эту книжку, которые они уже давно договорились собрать, так и не собраны! Подтверждается мое первоначальное мнение, инстинктивное и безошибочное, зная этих людей, их организационные способности, финансовые возможности: никакую книжку обо мне они, конечно же, не сделают, куда им!.. Эта задача им явно не по зубам; вот Санникова могла бы реально – но не захотела, скотина этакая. А эти – слишком мелко плавают, тираж газетки своей снизили с 500 до 300 (курам на смех!) и занимаются в ней сплошными перебранками друг с другом, да еще держат этого Старикова – как будто специально для создания эффекта “плюрализма в одной голове”. В 2000–м 2 или 3 месяца не могли съездить свою газету из типографии в Раменском забрать, пока ее ФСБ не нашло и не уничтожило. Теперь вот 15 тысяч собрать никак не могут. Ничтожества...

Суббота. Кончается неделя. Она обошлась без шмонов и комиссий. Осталось 757 дней.

16–05

Рано обрадовался, идиот!.. Написал с утра... Как и всегда – радость прежде времени...

Сразу после проверки пришли 2 “мусора”, быстро прошли по бараку. После их ухода шимпанзе тотчас собрало всю, без исключения, барачную шоблу в “культяшке” и грозно возвестило: 3 дня в лагере комиссия!!.