Но к вящей славе ее служит не только то, что к ней были устремлены чаяния и сердца масс и немногих одиноких провидцев, — ей на долю выпала и другая честь. Я имею в виду бешеную, дикую, грубую ненависть людей Порядка. «Мегера», «поджигательница», «чудище в облике человеческом» — вот какими прозвищами несколько поколений буржуазии оскверняют светлое имя Луизы Мишель.
ПОВЕСТЬ ОБ ИИСУСЕ
С некоторых пор я начал рассказывать своим русским, французским и другим друзьям, — короче говоря, всем друзьям — подлинные истории. «Сюжеты» их взяты прямо из жизни, без сколько-нибудь существенных изменений. Эти маленькие драмы или комедии тесно переплетаются с живой действительностью.
Темой сегодняшнего моего рассказа будет жизнь Иисуса. Многие годы я пытался разглядеть сквозь плотную дымку традиционных мистических измышлений истинное лицо великого пришельца. Я тщательно изучил Священное писание, излагающее его мысли и рассказывающее о нем самом. Глубоко почитая истину, я познакомился с трудами настоящих, здравомыслящих и независимых ученых, которые отыскивали корни христианства, действуя подобно археологам при обширных раскопках Фив и Трои. При своем искреннем уважении к правде, я взял на себя смелость написать Евангелие, которое назову Евангелием восстановления, так как оно восстанавливает правду, возвращая Иисусу его скромную и безмерно огромную роль, а людям — их истинное величие, отнятое у них религией.
Вот что говорит прошлое, слушайте.
В восьмисотом году по римскому летоисчислению — тысяча девятьсот лет назад — в Галилее появился смиренный еврейский пророк.
В свое время мало кто интересовался им. Проповедовал и учил он всего лишь несколько месяцев, а может быть, даже несколько недель. Ни один из римских или еврейских историков, изучавших этот период, так же как ни один из современников Иисуса, даже мельком не упоминает его имени. Иисус питал безграничную ненависть к богачам и иудейским первосвященникам. Жил он среди бедноты, среди рабов и рабынь, среди униженных и угнетенных.
О чем же он говорил им? Он говорил: вся сила в вас самих, небо — бессильно. Нет земных порядков, предписанных небесами. Превыше всего разум человека, только разум повелевает действительностью. Он вселял каждому веру в самого себя. Он даже исцелял больных, внушая им уверенность в выздоровлении. Это было чудом человеческим.
Он сокрушал идолов. Он разрушил абстрактных идолов, вскормленных человеческим воображением и непререкаемыми догматами. Он ниспроверг даже бога — того самого идола, который, несмотря на свое всеобъемлющее величие, был и остался только идолом.
Попутно он разбивал укоренившиеся повсюду расовые и национальные фетиши. Думая о всех людях на земле, он говорил им: ваше спасение зависит только от вас самих. И в этом он был совершенно прав, ибо, когда сплотится и восстанет весь мир голодных и рабов, державная власть будет исходить из недр единого и сильного народа.
Он провозглашал равенство; ведь именно он, как будто предвосхищая появление Ленина, говорил: да будет первый среди вас слугою вашим.
Проповедь справедливости этого человека стесняла и мешала власть имущим и высшей римской администрации, установленной в Палестине, где в наше время роль древних римлян играют англичане (кстати говоря, во многом напоминающие своих предшественников). Иисуса обвинили в заговоре против римского государства, и хотя он в этом был неповинен и не участвовал ни в каких заговорах, римляне все-таки приговорили его к смертной казни. В дальнейшем ходило немало разных разговоров об этом осуждении. Утверждали, что виновниками его смерти были сами евреи. Но мы-то знаем, чего стоят эти разговоры. Ведь в Иудее только Рим располагал правом жизни и смерти. Рим был тогда могущественным аристократическим государством, стражем Порядка, пропитанным ханжеством и лицемерием, в чем удивительно походил на ныне существующие «демократические» установления. Рим бывал презрительно-снисходителен к безобидным мечтателям, но зато был беспощаден к подрывателям существующего строя, который во внутренних делах являлся в сущности своей царством воров, а во внешних — беззастенчивым разбоем. Может быть, евреи и возненавидели Иисуса, и оклеветали его, но, как бы то ни было, смерть он принял от руки предержащих римских властей.
Когда исстрадавшийся, распятый на кресте Иисус увидел вокруг себя бурлящую толпу тех самых людей, которых он некогда стремился спасти, но которые не понимали его и не ведали, что творят, он, должно быть, с горестью думал, что дело его умрет вместе с ним, — и он был прав.
С побежденным проповедником было покончено, над ним опустилась долгая ночь забвения. Всё, вплоть до имени его, было забыто. Сохранилась ли хоть горсточка его учеников и последователей? Вполне возможно. Но, во всяком случае, эти последователи не поднимали шума и не подвергались гонениям; быть может, это весьма похвально в смысле осторожности, но отнюдь не свидетельствует об их достоинстве.
Годы шли. Пять, десять, двадцать лет… Отроки становились мужами, юноши — старцами. И вот в Азии какие-то люди начали исповедовать новую религию, провозглашавшую: «Пришел спаситель». Они утверждали: «Христос воскрес».
Религию эту исповедовали евреи, но не палестинские, а те, что создали колонии в aftipe греческого владычества и переняли языческую культуру.
Эта быстро распространившаяся религия зиждилась на центральной фигуре нового бога — Христа, о котором прежде никогда и нигде не было слышно. Кроме того, она присвоила себе новую, доселе неизвестную область: загробный мир. Это была религия смерти. Человечество — твердили реформаторы — обречено на вечные муки и страдания, начиная от рождения и до смерти, — и всё из-за грехопадения первого человека. Но вот сам сын божий согласился пожертвовать собою ради искупления грехов человечества, открывая таким образом — но только для верующих — новую светлую жизнь после смерти: жизнь вечную.
«Операция» искупления грехов происходила где-то в надземных сферах. Христос-спаситель был кем-то вроде небесного ангела-метеора, и хотя назывался сыном божьим, по сути дела являлся одной из ипостасей триединого божества, неким пылающим факелом господней славы.
Это воссиявшее в мире божество, благодаря которому, по утверждениям новых пастырей, в заоблачных высях происходила удивительнейшая победа над смертью, без малейшего труда сменявшейся вечной жизнью, не имело ничего общего со скромным пророком, задолго до этого погибшим в Иерусалиме, и никто, в особенности апостолы, их друг с другом не связывал. Правда, проповедники новой религии говорили об искуплении Христом грехов человеческих путем принесения им себя в жертву и крестных страданий. Но эти страдания представлялись как нечто мистическое, происшедшее где-то в небесных сферах, предсказанное еще в библейских псалмах и в греческой мифологии. Апостолы познали своего бога в мистическом экстазе откровения в минуту молниеносно сошедшей на них благодати. Но для них он был лишь теологическим догматом, не больше того. Имя ему было Иисус, что значит спаситель. Кстати, действительно ли пророка в Галилее звали тоже Иисусом? Во всяком случае, так утверждали, но значительно позднее, а в свое время о нем вообще ничего не было слышно.
Первое поколение христиан прожило свой век и умерло; основатели религии христианства — Павел, Варнава, Петр и другие — тоже умерли, но при них не делалось никаких попыток придать христианскому мессии реальные черты какой-либо исторической личности.
Гораздо позже, через двадцать лет после смерти Павла (в наших глазах он, бесспорно, остается истинным творцом христианской религии, заимствовавшим различные элементы из других культов, что все яснее раскрывается в нашу эпоху), верующие, число которых неуклонно возрастало, потребовали, когда утих первоначальный мистический восторг, дополнительных сведений об этом боге, страдавшем, как их уверяли, словно обычный смертный. Из-за чего же он страдал? Где и как это произошло? Когда и при каких условиях бог сошел на землю и общался с людьми? «Мы верим, но сообщите нам какие-нибудь подробности о нем», — требовали они.