Почему-то сейчас я как раз подумал об этом и понял, что находился где-то во сне. Вокруг царила полная тьма, но она мне быстро надоела, поэтому для начала я сменил фон. Потом появились облака, земля снизу, забор. Нет, видимо, это всё изменилось само. Просто совпало так.

Оказался я снова у себя на даче на Земле и снова же на месте дерева. На планете Земля, как оказалось, уже наступило лето или очень поздняя весна. Мой дом за всё прошедшее время так и не снесли, хотя может, заселили уже. Кому знать? Не вносил я оплату за год вперёд. Могли и просто свет отключить. Слишком редко я здесь появлялся, чтобы увидеть новых хозяев, если они тут появились. Но и дом казался вовсе не тронутым — ни света внутри, ни дыма из трубы. Ничего, что могло бы их выдать.

На этот раз я не смог по желанию очнуться, и пришлось просто так стоять, как дерево, и ждать.

***

Ничего кроме одной картинки я теперь не видел. Глазами шевелить не мог и даже закрыть их был не в силах, будто кто-то время для меня остановил, а для разума забыл. Ни тепла, ни холода я не чувствовал, звуки и запахи тоже пропали куда-то. Дыхание не ощущалось, и это доставляло дискомфорт, на краю с болью. То есть, это тоже могло бы произойти со мной но не произошло. Даже думать я не мог и просто лежал, созерцая одну неизменяющуюся картинку каменного потолка. Недвижимый, безжизненный, бездыханный.

Казалось, это могло продолжаться вечно, и я почти смирился со своей неотвратимой кончиной, но вдруг в голове что-то промелькнуло. Мысль. Маленькая и юркая, как мышь, забежавшая в свою нору, спасаясь от опасности. Спустя некоторое время, может, минуту, может целые сутки, я понял, что за мысль навещала меня. Почему это боль в том месте, где меня ударили по голове… А-а, чёрт! Вернулась! Лучше бы не думал!

Счёт времени я потерял, как только очнулся и даже сейчас не мог определить, сколько часов, дней или недель здесь лежал. Единственное, что до меня дошло — это понимание, что я ещё жив, ведь голова могла болеть только в двух случаях: если жив и если есть, чему болеть. Оба варианта мне льстили. Изрядно.

Попытался вспомнить, что видел до этого, и в памяти нехотя всплыл мой огород, который я увидел во сне. Потом пошли более ранние воспоминания, где я на пару с Халуном шёл по ещё не распустившимся джунглям и вдруг стрела, а потом удар по голове. Боль снова напомнила о себе, осыпав поле зрения искрами.

"Да, помню я о тебе, успокойся!" — подумал я, обращаясь, как не странно, к боли.

Так, далее чёрный браслет Живая Смерть. Прямо, аксюморон (не понятно, от куда именно сейчас такие мысли?). Надо же, какие умные слова в голову лезут! А, не, Жидкая Смерть! Вот уж название перепутать!

От удивления я даже покачал головой и тут же заметил, что теперь моё тело полностью мне подчинилось, только как-то нехотя. Впрочем, чувства возвращались не постепенно, а мгновенно и по порядку. Сначала мне стало очень-очень холодно. Потом я услышал капли воды где-то и стук об стену железной цепью. Кто-то упорно пытался пробить оную подручными средствами. Мелкая, а затем и крупная дрожь пробежались по телу, несмотря на то, что лежал я сейчас на чём-то деревянном, накрытый тканью. Энергичными движениями я сбросил её, попытался поднять голову, но не смог. Что-то удерживало и за шею.

"Как бы освободиться?" — Снова подумал я, поняв, что связан по рукам и ногам с шеей довольно крепкой верёвкой. Допустим, удастся материализовать из браслета кинжал, но было страшно, что порежусь.

Ещё немного подумав, вспомнил, что когда-то магией владел. Именно, что вспомнил. Напряг извилины, от чего снова заболела голова и увидел свечение, отражённое от потолка в пяти точках, там, где руки и ноги. Треск говорил о том, что энергия никуда не пропадала. Мой собственный огонь и предметы, нагретые им не причиняли мне никакого вреда, хотя может, я и не чувствовал. Хорошо (или плохо?), что я сейчас без одежды, а то и её бы лишился, как тогда у марнов. Блин!

В комнате сильно поднялась температура, и начал стелиться дым, от которого дышать вскоре стало затруднительно, но и верёвки больше не сдерживали меня.

Очень медленно, чтобы голова вновь не разболелась, я сел на край камня, а потом попытался встать, но лишь рухнул и пополз к выходу, который каким-то чудом заметил в пелене дыма. Вдруг, прямо перед моим носом дверь сама по себе, скрипнув, открылась и в проходе появился… синекожий. Сил у меня не нашлось ни на сопротивление, ни на побег, а Жидкая Смерть, которая появится "В тот самый момент", почему-то не появилась. Споткнувшись, я упал и уже не стал подниматься.

Неожиданно, канох взял меня за руки и по гладкому полу потянул из комнаты, прислонил к холодной стене и закрыл дверь в комнату. Осмотревшись, я понял, что оказался в большом коридоре, где полно одинаковых дверей, похожих на "мою". Давно мне стало понятно, что я в местной темнице. Вот бы ещё узнать, где она, эта "местная темница"?

"Уже третья, — подумал я. — Рекорд, твою!"

И действительно, забавно, если не учитывать всего остального.

— Но вон? — спросил канох, судя по интонации.

— Чё?

— Тйи паиди можа? — кое-как по-русски задал он ещё вопрос. Мне пришлось снова напрячь мозги, чтобы понять, что он сказал. Очень много времени уже прошло с моего первого мирного контакта с подобными ему, да и канохи мне тогда попадались более знающие язык.

Вместо ответа я попытался встать на ноги и, упираясь на стену, двинулся за ним. Кивать я тоже не стал. Не Болгария, но чем чёрт не шутит?

— Но? — спросил я с надеждой, что канох поймёт вопрос.

— Мне име Готлод, — угадал он.

— Готлод, Готлод, припоминаю. Это ты?! — Спросил я, испугавшись. Несмотря на то, что с памятью у меня было не очень, этого каноха я запомнил, да и прошло-то… Без понятия, сколе прошло времени, но я вспомнил. Походу, канох мстить задумал за тот удар, да и такое удачное совпадение раз в жизни бывает. Меня же охватило пока что слабое отчаяние. Видать будет тяперича пытка.

— Но поможе мне, я сам спасин, — сказал он, прежде чем я попытался рвануть назад.

Эти его слова я с большим удивлением для себя расшифровал. Видать, наоборот, канох хотел в замен на помощь ему спасти меня. Тогда от куда мне знать, чего ему надобно? Но так или иначе, ситуацией воспользоваться я решил. Спросил только:

— Что надо делать?

— Олор… — Готлод осёкся. — Сувоб-да мие, — еле выговорил он.

Освободить? В смысле, он и так свободен! Или он имеет ввиду, сделать то же, что я сделал с остальными канохами ещё на острове? Несмотря на неясность, спрашивать я больше не стал. Мозг на расшифровку уже не работал. Зато я задумался о другом. Что если Готлод хотел сказать это в прошедшем времени? Но и тогда смысла никакого. Да, отпустил, но освободить… Это разные понятия, знаете-ли! Есть ещё вариант, что у канохов эти два слова — абсолютные синонимы, но и тут бред получается, если подумать. А думать я больше не хотел.

Пройдя очередную развилку и, увидев в конце коридора массивную дверь, через щели в которой проникал дневной свет, я понял, что выход рядом и присел отдохнуть.

— Готлод, ты знаешь, где мои вещи? — спросил я, вспомнив об этом только сейчас.

— Тйи ниедошь, — ответил он. То ли найдёшь, то ли наоборот, чёрт его знает, чесслово! Переспрашивать я не стал, а только вздохнул неопределённо.

Холод брал своё и, чтобы не простыть, я встал, размялся и немного с огнём поигрался, дабы нагреть воздух вокруг. Готлод даже не посмотрел на это и не испугался магии, что противоречило моей теории. Видать, не все из синекожих боялись проявлений такого типа. Или я слишком сильно ударил этого. Опять же, кто его знает? Не напрямую же спрашивать.

— Стои деси, — сказал канох, когда мы проходили мимо очередной двери. Она сильно отличалась от металлических, ведущих в камеры к заключённым и служила явно обратным целям. Закрыть её можно было не только снаружи, но и изнутри.

Пришлось зайти вслед за канохом, и там я увидел… всё. Всё, что принадлежало мне. Одежду кто-то аккуратно разложил, будто на витрине, только ценники не повесили. Оружие лежало так же, как будто напоказ и только ножны с сумкой валялись где-то в углу, будто недостойные упоминания. Конечно же свои вещи я собрал. Попил водички из Живой фляги, которую сделал на корабле в первый день плавания. К слову, она состояла из двойного ядра — жёлто-зелёного. В ней можно было таскать и воду и, если понадобится, кипяток, который остынет только если крышку снять (пока, правда, не доводилось проверять). А снаружи она выглядела, как обычная (для этого мира) каменная бутылка и места в сумке почти не занимала.

Получив оружие, я осмелел, взял в руку кинжал и навёл его на каноха. Нет, чтобы доверять ему, я ещё недостаточно кукушкой свихнулся. Он же увидел это, но повернулся к двери и вышел, а за ним и я.

Продукты, набранные в поход, не испортились, что говорило о том, что прошло меньше недели. Сытно поев, я успокоился и даже предложил каноху, но он отказался.

— Что, пошли дальше? — спросил я, встав в полный рост.

— Здеси останесь мне. Тйи оло… свобод, — сказал Готлод, уселся на колени и вдруг достал от куда-то небольшой острый шип, который в мгновение ока воткнул себе в ухо, после чего упал.

— Эй, ты...! — Спохватился я, когда понял, что произошло. От неожиданности даже кинжал выронил. — Мне-то куда идти?! Ох, чтоб тебя!

Но ответа не последовало, как и пульса на сонной артерии каноха.

И что мне теперь делать? Не то, чтобы он был мне другом, но вот так… Кто же меня теперь отведёт хотя бы к Бору? Уж ему-то я нашёл бы, что сказать! А если кто-нибудь найдёт тут тело? Мало ли, кто ещё знает, что меня поместили в эту тюрьму? Наверняка сразу же кинутся проверять комнаты, чтобы узнать, кто сбежал. Не хватало тревоги ещё!

Так, стоп! Надо обдумывать собственные планы, а не возможные шаги врагов. Если выйду на природу, то уж там не пропаду. Еды должно хватить ещё на пару дней, а там куда-нибудь, да выберусь. Направление солнце подскажет.