Вечером, уходя с кургана, я снова увидел садовника. Он стоял возле воронки с толпою приезжих. Разговор шел о цветах. Закончился разговор, видно, обычной просьбой:

— Говорите, с Камчатки?.. Семян бы и черенков из ваших краев!.. Адрес простой: «Севастополь, Малахов курган. Садовнику Дворченко».

Вместе со всеми я записал адрес, хотя не знал, какие семена, какие черенки и откуда смогу послать симпатичному человеку.

* * *

Встречу на кургане я, наверно, забыл бы. Но случилось два разговора. Один — в горкоме партии, другой — с дворником на улице Гоголя.

Секретарь горкома остановил меня у самой двери:

— Совсем забыл. Есть у нас садовник. Ей-богу, сам хотел написать…

— Я улыбнулся.

— Дворченко?

— Ну вот, уже знаете…

Дворник с удовольствием рассказывал, как сидел за «красным столом» на городском слете, но, когда я достал карандаш, дворник с подкупающей искренностью остановил:

— Про меня уже была статейка… Зачем про одного писать… Есть человек — золото… На Малаховом был?

— Дворченко? Садовник?

— Да, да, да!

Я решил хоть на день задержаться в Севастополе.

Это и есть Дворченко Александр Сергеевич. Снимок сделан во время разговора с одним из воспитанников.

* * *

На пепелищах и в воронках от бомб всегда поселяются лебеда и бурьян. Поселился бурьян и на кургане.

Пришел однажды на курган человек, поглядел, покачал головой. Положил сынишке в карман горсть заржавевших осколков и ушел… Через неделю его опять увидели на кургане. Он рассевал что-то по изрыхленной ботинком земле.

Весной в том месте, где были окопы, каплями крови заалели пионы и маки. Это были особые маки, с яркими, как маленькие костры, лепестками.

Осенью человек опять ходил в степь и всякому, кто говорил о цветах на кургане, протягивал горсть маковых зерен…

В Севастополе много цветов. Цветочная река бежит вдоль улиц, разливается по площадям. Цветы во дворах, в парках, под окнами в ящиках. Сейчас трудно сказать, где проросли семена, розданные щедрой горстью человека с кургана…

Ему предложили работу:

— Вы ведь, наверно, садовник?

У человека не было такой профессии. Просто он любит цветы, любит бродить по степи, собирать дикие семена и рассыпать где-нибудь на пустом месте. Он раздатчик воды на степном водоеме.

— Садовником на курган?.. Хорошо.

Одна жена знала, сколько ночей подряд падали на пол книжки из усталых рук садовника-самоучки…

Я не могу перечислить всего, что цветет и зеленеет теперь на кургане. Тонкие деревца уцепились корнями за каменистую землю. Местами земли тут не было. Ее возили на тачках, носили в корзинках, разминали в пальцах, чтобы проросли семена. Да, это не одного человека работа. На кургане теперь целая бригада цветоводов и садоводов, и я чувствую: чуть-чуть обижаю двенадцать парней и девушек, не называя сейчас их фамилии, тем более что совсем недавно бригада получила звание коммунистической.

Но сами девушки просили: «Напишите о НЕМ — золотой человек».

Эти же слова сказала бы, наверно, и мать Сашки Низовцева. До конца жизни будет помнить мать Сашки день, когда пришла она на курган.

— К тебе последнему обращаюсь, — говорила она садовнику. — Без отца… Во всех милициях был. Подержи при себе…

Измученная горем мать решилась пойти к незнакомому человеку, слыша только — хороший он человек.

— Ну что ж, оставляй.

Через неделю пришла еще одна мать…

— Оставляй.

Потом милиционер привел одного…

— Оставляй…

Семеро разношерстных, прокуренных, обтрепанных полубеспризорных мальчишек стали ходить на курган.

…Какие тайны педагогики применил человек, какие ключи удалось подобрать к огрубевшим ребячьим душам? Давно уже не плачут матери семерых подростков. Коля Рязанцев, Сашка Низовцев, Коля Скивко ушли с кургана хорошими, дельными людьми. Работают в Севастополе садовниками, цветоводами. Четверым из семерых еще не вышли года, и они по-прежнему ходят на курган.

Я говорил с ребятами, пытаясь разглядеть в их смущенных глазах тайны чудесной педагогики… А никаких тайн и не было. Просто увидели подростки простую, открытую жизнь сердечного и честного человека. Увидели, как зарабатывает человек свой хлеб, научились сами работать. Почувствовали незнакомую до этого мужскую ласку.

В первые дни не все на кургане шло гладко. Для работы у ребятишек года не вышли.

— Может, учениками возьмем?

— Сметой не предусмотрено. И охота тебе возиться…

От ребятишек этот конторский разговор скрыть пришлось. А маленькие «стипендии» («чтоб заинтересовать») пришлось назначить из своей зарплаты.

Жена у садовника — строитель. Усталая, она приходила с сынишкой посидеть на скамейке, поглядеть, как муж копается на грядках. Иногда она тоже принималась возиться с цветами. Семеро пришельцев были тут же. Они видели, как садовник на тачке возил и складывал горкой тяжелые камни. Они удивлялись только, почему он не пускает к этой работе других. Потом все объяснилось.

На каменную горку перенес садовник из дома семьдесят чудных растений — кактусов. Причудливых уродцев в плошках ребята видели и раньше на Приморском бульваре. Весь город смотрел удивительную выставку. Теперь ребята узнали — кактусы собирал садовник много лет. Ему даже из жарких стран моряки привозили. В какую-то зиму пятнадцать редких «уродцев» замерзли — садовник слег в постель от расстройства. Теперь же все семьдесят он привез на курган. Чудно!

Ребята осторожно трогали колючие листья и читали непонятные надписи: «Опунция изящная», «Опунция ложная», «Цереус», «Юкка», «Эхионопсис»…

Когда наступил День строителей и жена садовника явилась с сынишкой в нарядном платье, садовник сказал, что дарит кактусы кургану.

— В честь тебя, — он ласково обнял жену и сказал: — Поздравляю!

Это было опять удивительно и интересно.

В этот день все вместе сидели на траве за курганом, пили в честь Дня строителей лимонад и ели семейный пирог.

Нет, ребята не росли паиньками. Кое-кто изредка бедокурил в городе. В милицию вызывали садовника:

— Как же так, твои…

Садовник, сокрушаясь, держал ответ, как за своих детей.

Постепенно все семеро научились владеть лопатой, лейкой, забавными, на длинной ручке, садовыми ножницами.

— К мозолям надо прикладывать вот этот лист — вся боль пройдет…

Прикладывали. И в самом деле — проходила.

А потом руки уже не болели. На ладонях появилась крепкая, загрубевшая от земли кожа. Наступил день, когда «стипендию» семерым стали платить в конторе. А потом вместе с паспортом двое из ребят получили настоящую большую получку. Удивительное дело — в этот же день в местной газете появилась статья «Твоя зарплата». Садовник не проводил с ребятами бесед.

Он только вслух прочел статью… Коля Рязанцев и Коля Скивко принесли в этот день к граверу красивые кувшины и попросили написать: «Маме — с первой получки»…

— Сознайтесь, о зарплате заметка появилась, наверное, при вашем участии?

Садовник улыбнулся хорошей улыбкой:

— Грешен. Упросил написать для пользы…

* * *

Наша вторая встреча была недолгой. Когда прощались, садовник нарвал свежих от росы маков:

— Если на самолете — до Москвы не завянут. А там — в холодную воду…

…Хорошего человека долго помнишь. Сейчас на кургане зима. Осыпались листья. Только «вечный огонь» продолжает гореть красным цветом. На кургане садовнику мало сейчас работы. Долгими вечерами сидит он с сыном у лампы, раскладывает по коробкам собранные семена: «Хочу сделать маленький ботанический сад, чтобы со всей страны зелень росла…»

Давайте пошлем хорошему человеку по горсти добрых семян с Камчатки, Кавказа, Сибири. Скажем ему спасибо за любовь к людям, за украшение земли нашей. Адрес простой: «Севастополь. Малахов курган. Дворченко Александру Сергеевичу».