* * *

Березки под окнами поднялись до крыши. Шесть лет глядят березки в райкомовские окна.

«Память о себе оставить хочешь, секретарь?» — спросил дед, живший рядом с райкомом.

«Хочу», — ответил Валерий. Все райкомовцы посадили в ту осень по березке. Сторожиха тетя Варя — и та посадила. Соседский дед поглядел и тоже взялся за лопату. Это было первое «мероприятие» нового секретаря…

— Пора отпускать, хоть и жалко — настоящий секретарь! — сказали мне в обкоме.

— Надеждин? Валерка?! Деловой человек, — сказал председатель колхоза Павел Фокин.

— Душа парень! Забирают?! Конечно, такие люди везде нужны, — сказала учительница Мария Степановна.

— Валерий Серафимыч?.. Сына бы такого… — сказала мне райкомовская сторожиха тетя Варя.

Хорошим секретарем был Валерий Надеждин. Начинал парнем. Сейчас легкая морщина наметилась на крутом лбу.

Для новых дел вырос человек. Не первого и не последнего такого с почестями провожает комсомол. Не на пенсию провожает. Полных сил, опытных, крепких работников принимает у комсомола партия. На Рязанщине и под Воронежем из комсомольских секретарей хорошие председатели колхозов вышли. Прямо из райкома в хозяйство, в большое хозяйство. Работают.

И хорошо работают, потому что росли вместе с жизнью, потому что у партии под присмотром были. Научились хозяйствовать, драться за дело научились, научились слушать и понимать людей.

Новый секретарь принимает у Валерия эстафету. Трудную должность принимает. За что любят в районе Валерия? За то, что нет человека, которого он обидел бы понапрасну. За то, что, разговаривая с людьми, сердцем умеет он слушать. В колхозе «Память Ленина» мне рассказали, как в весеннюю пахоту подъехал секретарь к трактору, стоявшему в борозде. Поломка…

На своем потрепанном «Москвиче» двинулся добывать запасные части. Сломался «Москвич».

Пошел пешком, в мешке принес части… Случилось, приехал собрание проводить — и всю ночь грузил с ребятами силос. До кровавых мозолей работали. Не состоялось собрание по обычной форме. Но все вопросы решили в пять минут у колонки, где отмывались после трудной ночи.

Есть у Валерия толстая тетрадка с названием «Что делалось и что удалось сделать». Шесть лет поздними вечерами делал в ней пометки секретарь. Любопытные факты! Любопытные цифры! Вот, например: «1953 год. Во всем районе на фермах работают 17 комсомольцев… Рекорд у лучшей доярки — 700 литров…»

С этого начинали шесть лет назад не только в Кирсановском районе и не только на Тамбовщине. А вот свежая запись в секретарской тетрадке: «1959 год. Ноябрь. Вчера подсчитал комсомольцев в животноводстве: 520 человек!..

Лучший надой — 3800 литров… Построено двести свинарников и коровников. В тринадцать колхозов пришло электричество… Полторы тысячи новых домов построено»… «В этом году яиц три миллиона штук сдано»… «В шесть раз больше стали в районе производить мяса», «Молока — в два раза больше…».

Красная тетрадка вместе с ключами и печатями передана новому секретарю Николаю Бобровскому. Поучительная летопись. Если внимательно читать цифры и скупые заметки, можно узнать, как воевали кирсановские комсомольцы за эти цифры. Если внимательно читать, можно узнать, что не было хороших дорог между кирсановскими селами — комсомольцы построили.

Комсомольцы воевали за кукурузные квадраты, уезжали поднимать целину, сажали сады и строили лыжный трамплин, собирали удобрения и помогали товарищам строить дома…

Прочтет кое-кто эту сухую «цифирь» и скажет: скучно жили комсомольцы — «хлеб, молоко, мясо, удобрения…» Да, работа была тяжелая. Тяжелая, но благодарная. Все мы в городах и деревнях пожинаем сейчас плоды этих больших усилий. Люди у нас никогда не падали духом. Сейчас же у нас есть все основания быть веселыми.

Не с сумрачными лицами боролись мы за это веселье. Мы умели шутить, умели смеяться и петь.

Мы спорили о модах и правилах хорошего тона, мы учились музыке, не забывали о праздниках и справляли свадьбы. И сам кирсацовский секретарь не раз отплясывал в веселом кругу друзей где-нибудь после молотьбы или на зимней вечеринке. Об этом тоже рассказывает тетрадка с короткими заметками, цифрами и фактами.

* * *

— Тебе легче будет, — сказал Валерий своему преемнику. И поправился: — Впрочем, может, только кажется, что легче!»

Наша дорога — это лестница вверх. С какой бы ступеньки ни начал — вверх, только вверх дорога. Не умеешь подниматься — учись. Люди и партия поддержат, поправят. Только умей слушать.

Валерий начинал с борьбы за хлеб насущный. Теперь новые слова появятся у сельского секретаря, если он решил вести летопись дел.

«Гербициды», «воздушная прополка», «полная механизация», «перегнать Америку», «как должно выглядеть село»… Новой мерой мерится сейчас деревенская жизнь. Завидное наследство получает Николай Бобровский!

…До утра просидели мы у жаркой райкомовской печки. Незаметно потухли звезды. Из синего окошко стало розовым — всходило солнце. От березок на дорогу ложились прозрачные тени.

— Ага, вот и первый посетитель в райком!

— Я из колхоза Ленина, — девушка нерешительно остановилась, развязала белый от инея платок. — Пешком к вам. Мне секретаря… Да, важное дело.

Мы все трое глянули друг на друга. Улыбнулись. Николай распахнул широкую райкомовскую дверь, а мы с Валерием пошли вдоль морозной улицы, где по свежему снегу девичьи валенки проложили первый утренний след.

^{Кирсанов Тамбовской области.}

 ^{15 декабря 1959 г.}

Семья принимает экзамен

Старшему — пятьдесят четыре, младшему — тринадцать. Фамилия у всех одна — Злобины. И профессия одна — трактористы. Это одна семья, семья Злобиных из колхоза имени Ленина на Тамбовщине. У этих пятерых сегодня очень приятный день. Младший из Злобиных, Ленька, держит семейный экзамен… Впрочем, комментарии к этому снимку следует начать издалека.

Помните, был такой трактор — тощий, поджарый, «фордзон» назывался? Конечно, не помните. Наше поколение еще в люльках качалось, когда появился этот трактор. Да и страна наша была тогда совсем молодая. Только-только бралась хозяйствовать. Своих тракторов не было.

Америка их нам продала. Почему не продать, если страна, хоть и разоренная, а золотом за «фордзоны» платит?!

Мы не знаем этого трактора, а Михаил Иванович Злобин помнит об этой слабенькой по сравнению с нынешними нашими богатырями машине. Почему? А вот послушайте, что рассказывает сам Михаил Иванович.

— Весь трактор я протер чистой тряпицей, сам надел чистую рубаху… Синие кольца летели кверху от мотора… Молодые рты раскрывали, старухи крестились, ребятишки бежали впереди и шумели: «Трактор, трактор!» Знаете басню: «…слона водили, как будто напоказ»? Так и я «фордзон» водил по деревне. Это был первый трактор, а я вроде первый тракторист.

Разговор этот происходил возле колхозной мастерской. Все, кто был при разговоре, повернули головы к навесу, где стояли «Беларуси», «Владимирцы», разные «КДП», «ДТ»… Тракторы большие и маленькие, на резиновых колесах и на гусеницах, ярко-красные и синеватые, старые и только что полученные.

С «фордзона» начали свою биографию Злобины. Отец любил свое дело. Придет с поля — только зубы да глаза видны — и прямо к люльке.

— Где он тут, разбойник? — пальцем нажмет на Колькин нос… — Ничего, ничего, сейчас отмоем, — улыбнется матери. — Трактористом будешь, Колька? — и сам же отвечал: — Будет трактористом Колька!

Трактористом и стал первый сын Злобиных.

Учился у отца, а подошли годы — сдал экзамен. Вот он, крайний слева на снимке — Николай Злобин. На Тамбовщине его сразу узнают, потому что портрет его был в газете, потому что он все марки тракторов освоил, потому что он считается «снайпером по квадратам» — никто на Тамбовщине лучше него не может сеять и убирать кукурузу.