– Ух ты, какая сердитая. Это хорошо. Солдату злость нужна. Только учти, лес – не дом. Придется прыгать с парашютом. К тому же ночью. А горячиться не надо, – капитан улыбнулся, повел девушку к стулу, усадил.

– Вот так. Отдохни.

Он разговаривал с ней, как с девочкой. Мариана действительно понятия не имела о жизни партизан в лесу. Она бывала в молдавских Кодрах. Но то прогулки. А ночью бывать в лесу не приходилось. Но девушка и не думала отступать.

– Я не боюсь. На передовой, думаете, легче было? Не могу я сидеть больше здесь, когда народ воюет.

– Да вы и впрямь героем выглядите. Ну-ка, посмотрим вашу боевую характеристику.

Майор протянул капитану папку – личное дело Марианы Флоря, и тот углубился в чтение.

– Ну вот и познакомились. Молдаванка, значит? Так, так… Румынский знаете?

– Раз знаю молдавский, значит, разберусь в румынском тоже, – сразу повеселев, ответила девушка.

– Отлично. Думаю, что ваша просьба будет принята во внимание. – Капитан поднялся, давая этим понять, что разговор окончен.

На следующий день Мариану вызвали к начальнику школы. Там был и вчерашний ее собеседник.

– Итак, продолжим наш разговор. Садитесь, – капитан предложил ей стул. Сегодня он казался более приветливым, и большие, закрученные кверху черные усы не пугали, как вчера. Мариана почувствовала себя увереннее.

– Командование решило удовлетворить вашу просьбу. Хотим поручить вам весьма ответственное дело, капитан говорил медленно, поглядывая то на девушку, то на майора.

– Я готова выполнить любое задание, – сказала Мариана, вставая.

– Сидите, сидите. Верю, что готова. Иначе и быть не может. Я и не представлял себе, чтобы комсомолка отказалась выполнять задание партии…

– Меня пошлют в отряд?

– Нет, не в лес к партизанам, а вообще, в тыл противника. Возможно, в большой промышленный город или в села, занятые фашистами. И там придется действовать не день и не два, а месяцы. Придется на время забыть, кто ты в действительности, расстаться со своим именем…

Мариана напряженно слушала.

– Тебе придется приспособиться к тем условиям, в которых будешь работать, – продолжал капитан, незаметно переходя на дружеский тон. – Без этого нельзя быть разведчиком. А армии нашей нужно все знать о противнике. Идет война. Большая война. И она требует больших усилий всего нашего народа на всех участках… Запомни, что разведка – один из самых ответственных, самых тяжелых, рискованных участков. Разведка – это глаза и уши армии. Ты столкнешься с трудными загадками. Их невозможно предугадать, и ты должна будешь сама справиться с ними – не столько силой физической, сколько смекалкой, ловкостью, изворотливостью. Словом, умом. Ясно, дочка?

– Постараюсь все выполнять, как нужно.

– Ну, тогда, значит, готовься. Прежде всего – готовь свои нервы, – капитан крепко пожал ей руку.

Мариана теперь уже знала, что скоро пойдет выполнять свое “большое задание”, так она называла его про себя. Ее ожидают большие испытания. Хватит ли мужества? Не струсит ли она?

– Нет, не струшу, – горячо шептала Мариана в подушку. – Не боялась же ночевать на винограднике, взлетать высоко на качелях… Да, но качели – не парашют. А вдруг он не раскроется. Что тогда?

Всю ночь она не могла уснуть. Лишь под утро забылась чуткой дремотой, сразу же увидела себя в самолете и испуганно вскрикнула…

***

Мариана прибыла в город Н, представилась новому начальнику.

– Отправитесь в Молдавию, – сообщил он.

– В Молдавию?… – Мариана не смогла скрыть волнения.

– Да. В Молдавию, – подтвердил полковник, – Я понимаю вас – увидеть родные края теперь не каждому удается…

Перед мысленным взором Марианы, как живые, возникли курчавые виноградники, сады, родное село и доброе лицо матери… Она покраснела и не могла выговорить ни слова. В последнее время Мариана много слышала о зверствах гитлеровцев на оккупированной территории, о страшной участи некоторых партизанских семей. Ей представилась такая картина: оккупанты ловят ее. обнаруживают рацию, арестовывают мать, избивают, мучают, а она, Мариана, бессильна ей помочь…

Девушка тряхнула головой, чтобы отогнать ужасное видение.

– Я просила бы вас послать меня в другие места. Понимаете, не в Молдавию, хотя мне очень хотелось бы…

– Почему? Вам не подходит наше предложение? Что вас смущает?

– В нашей работе, сами понимаете, всякое может случиться. А я… я не имею право рисковать жизнью родных. Ведь из-за меня может погибнуть мать, – ответила девушка, опустив глаза.

– Вот оно что. Так и сказали бы сразу. Причина заслуживает внимания… Однако разведчик сильнее, когда Он знает язык, обычаи.

– Я говорю по-украински. Может, туда бы?

– Хорошо. Подумаем.

***

Мариана стала готовиться для переброски на оккупированную немцами территорию Украины. Начались горячие дни. Мариана подробно изучала район действия, свою новую роль, проверяла рацию.

В спутники ей или, как выражались разведчики, в напарники, предназначался сорокапятилетний железнодорожник Петр Афанасьевич Кравченко. По документам Мариана значилась его племянницей. Нужно было хорошо познакомиться, привыкнуть друг к другу.

…Наконец подготовка окончилась. Ночь вылета была звездной. Молодая луна уже закатилась. Поэтому небо казалось очень высоким. Из его бездонной глубины вниз смотрели тысячи ярких звезд, словно подсматривали чьи-то глаза.

На аэродроме царило оживление. Летчики любят такую погоду. Мимо Марианы и дяди Пети, которые сидели в ожидании команды, сновали люди: то гражданские, то летчики с большими, как бы стеклянными планшетами.

То тут, то там, в разных концах аэродрома раздавалась короткая команда: “Винт”, “Есть винт”, “Готово”. Из темноты доносился рев моторов.

“Бомбить, наверно, полетел или десант повез”, – подумала Мариана и не то от ночной прохлады, не то от мысли, что приближается ее вылет за линию фронта, съежилась. Но вот к ним подошел инструктор Павлик, как всегда бодрый, веселый. Мариана невольно подумала; “Вот счастливый. Никогда не унывает”.

Погода как по заказу, – сказал Павлик. – Скоро и вам карету подадут. Как настроеньице?

– Как перед балом, – ответил дядя Петя.

Мариана улыбнулась шутке своего скороиспеченного “дяди”, радуясь в душе его бодрому настроению.

– Прекрасно. Бал начнется через часок. Ты, дивчинко, смотри не вздумай затяжной сделать. Помнишь, как тогда? – крикнул Павлик и исчез в темноте.

О, она хорошо помнила свой первый прыжок. Это было в тот день, когда прибыли на аэродром для сдачи экзаменов по парашютному делу.

…У- 2 набрал необходимую высоту. Послышалась команда “Приготовиться”. Мариана должна была выбраться на крыло. Но она мешкала. Ее словно что-то приковало к кабинке. Самолет сделал круг над поляной, на которой было выложено большое белое “Т”. Мариана снова услышала: “пошел”. Это означало, что надо прыгать. Но она медлила. Летчик заметил нерешительность девушки и, набрав высоту, повторил круг. Мариана вылезла кое-как на крыло, при взгляде вниз ее охватил ужас. Пальцы намертво прикипели к фюзеляжу. Летчику, однако, было знакомо такое состояние новичка. Он спокойно и плавно накренил самолет и скомандовал “пошел”.

Мариана полетела кувырком. Но… парашют не открывался. Земля надвигалась с сумасшедшей скоростью. Еще несколько секунд и… Но тут над ее головой взвился белый купол. Величаво покачиваясь, он спустил свой легкий груз на землю. А к месту приземления уже мчалась “скорая помощь”.

Радехонька, что благополучно окончился ее первый прыжок, Мариана ловко вскочила на подножку подоспевшей санитарной машины. У большого автобуса, что служил полевым кабинетом начальнику, она спрыгнула и с подчеркнутой храбростью поднесла руку к козырьку и хотела отрапортовать. Но не тут-то было. Разгневанный начальник Борис Петрович Меркулов не дал ей и рта раскрыть.