Андрей говорил медленно, с трудом произнося слова. Куда девалось его неизменно хорошее настроение? Худой, небритый, он был слаб и изможден. Одни только глаза светились на измученном лице.
– Вечером, – продолжал он, – один грузчик в подземном складе упал с ящиком. Он тут же скончался. Из ящика полилась жидкость, распространявшая противный, одуряющий запах. Фельдфебель, заметив это, стремглав бросился вон, я – за ним. Мне казалось, что должен произойти взрыв.
– Что же это за жидкость была?
– Не знаю, что-то отравляющее. Так вот, фельдфебель побежал, а я за ним, значит.
– А остальные?
– В этот момент, кроме меня, фельдфебеля и того несчастного, что упал, близко никого не было. Я быстро обвязал нос и рот марлей, догнал фельдфебеля, силой втолкнул его снова в подземелье и запер дверь. Когда я открыл ее снова, он еле дышал. Ясно. Отравляющие газы. Я тут же решил: если не удастся вырваться, я подожгу ящик и устрою взрыв.
– Рискованное дело! – шепнула Мариана.
– Там можно было выбирать между таким риском и медленной смертью, – ответил Андрей. – Я достал ампулу с ядом, которую этот фельдфебель мне дал, чтобы отравить рабочих, ножом разжал ему зубы и влил содержимое в рот. Он захрапел, и все было кончено. Тогда я схватил его на руки и побежал в санчасть.
“Рабочий уронил ящик и газы, видимо, его отравили!” – крикнул я, сваливая труп на топчан.
“Где разбился ящик?” – вскричал, побледнев, как смерть, врач. Среди фашистов поднялась дикая паника. Им было не до меня. А я потихоньку выбрался и… вот здесь…
В тот же вечер Мариана передала радиограмму на “Большую землю”: “В районе “К” 51 градус южной широты, ориентир: чистая поляна между селами “Н” и “С”, на расстоянии восьми километров – подземный арсенал отравляющих веществ”.
Уничтожить этот арсенал можно было только с воздуха. Поэтому командование дало группе следующий приказ: “Удаляйтесь примерно на сто километров севернее объекта. Указанная территория будет подвергнута бомбардировке. О прибытии на новое место доложите”.
Теперь, когда Андрей вернулся и все были в сборе, можно готовиться к отступлению на новое место.
– Ну, друзья, пора привести в действие мой аппарат, – сказала Мариана.
Мина с часовым механизмом все еще лежала на территории школы, спрятанная в надежном месте – в вентиляционной стенке под кухонным окном.
На следующее утро Мариана, как всегда опрятно одетая, вошла в зал столовой и стала накрывать столы. Через час должен начаться завтрак. Здесь завтракали и обедали одновременно все. Начальник курсов, полковник Кирнер, уже пожилой мужчина с двойным подбородком, прикрывавшим воротник пиджака и даже узел галстука, любит пунктуальность во всем.
– Вовремя принять пищу – значит продлить свою жизнь на десяток лет, – говорил он всякий раз, усаживаясь за стол и повязывая большую туго накрахмаленную салфетку. Начальник носил гражданский костюм, волосы обильно смазывал брильянтином и зачесывал их на прямой пробор. По середине головы шла ровная белая полоса. Мариану почему-то всегда смешила эта прическа. Подходя к столику полковника, стоявшему в углу отдельной комнаты, девушка старалась не смотреть на него. А полковник, видно, был красивым в молодости. Об этом свидетельствовал прямой нос, маленькие уши и высокий лоб.
Дверь комнаты всегда даже была настежь открыта. Начальник любил наблюдать за своими питомцами даже во время еды.
В это утро Мариана заметила некоторые отклонения от обычного порядка. Четверо курсантов, которые раньше сидели за разными столами, теперь расположились в комнате по соседству с той, в которой находился начальник. Заведующая залом – польская немка фрау Эльза – позвала Мариану на кухню и предупредила:
– Запомни, в нашей работе существуют тонкости. Нужно тебе их изучить. В маленькую комнатку подашь рому. С уборкой стола не спеши. Эти курсанты поставлены на особый стол на несколько дней. Смотри, будь внимательна к ним.
– Слушаюсь, пани, – покорно ответила Мариана. Но мозг ее сверлила мысль: “Что означает уединение этих четырех и усиленное питание. Может быть, перед вылетом? Как бы не опоздать”.
Подойдя с полным подносом к столу, она медленно стала выкладывать рюмки, бутылку с французским ромом и закуски.
– С чего это фрау Эльза так расщедрилась? – спросил один из сидящих за столом и отбросил движением головы клок рыжих волос, падающий на лоб. Он говорил на чистом русском языке, показывая глазами на ром и как бы не замечая официантки.
– Это не фрау, а шеф раскошелился. Кормит собак перед охотой, как и наш батя Власов, черт бы его побрал, – ответил сидевший напротив. В его голосе Мариана уловила плохо скрытое раздражение.
– Ну их к черту. Все равно пропадать. Давай, ребята, тяпнем, как говорят русские, – отозвался третий и стал открывать бутылку с ромом.
Мариана не подавала виду, что понимает, о чем они говорят. На кухне она умышленно задержалась подольше.
“Пусть выпьют по две-три рюмки, язык у них развяжется”, – думала она, готовя тарелки под бифштекс.
– Ну, что ты там возишься столько? – окликнул ее повар из своего окошка.
– Зараз, зараз, пан. Нужно, чтоб все было аккуратно. Так наказывала фрау Эльза, – ответила Мариана.
Она не ошиблась. Власовцы уже тяпнули, как они выражались, и беседовали в ожидании горячего.
– Барышня, видно, решила нас сегодня голодом заморить, – сказал курсант с рыжим чубом, падающим на узкий лоб.
– Не барышня, а товарищ. Привыкай, дружище, – поправил другой.
При слове “товарищ” Мариана вздрогнула и почувствовала, что в горле застрял комок: “Продажная шкура. Священное слово товарищ – не для твоей грязной пасти”, – подумала она. Мариана поняла, что эта четверка уже готовится к вылету. Через несколько дней они должны приземлиться в тылу советских войск, везя с собой смертоносный груз. “Нет, не бывать этому, предатели, – поклялась в душе Мариана. – Завтра, и не позже, вы позавтракаете в последний раз”.
Разведчица до мелочей продумала выполнение своей задачи. Мину она поставит в отверстие дымохода. Нужно рассчитывать так, чтобы она взорвалась в разгар завтрака. Но как уйти самой?
Вечером она еще раз посоветовалась с товарищами. Главная трудность заключалась в том, что все должно произойти днем. Было решено, что Мариана исчезнет незаметно за пятнадцать минут до взрыва. Пока ее хватятся, произойдет взрыв. Пользуясь паникой, группа успеет скрыться.
Так и сделали. Мариана завела часовой механизм мины на 8 часов 30 минут, когда в столовую собирается весь персонал школы. В 8 часов она накинула платок, пальто, схватила графин и побежала к буфету пани Елены, сказав часовому, что ее послали с поручением.
Как только Мариана скрылась с глаз патрулей, она свернула в сторону и побежала к тому месту, где ее ожидали друзья.
Ровно в 8.30 раздался страшной силы взрыв. В воздух поднялся столб черного дыма…
Разведчики облегченно вздохнули.
– Вот вам, гады, за все! – не сдержался Андрей.
На новом месте Мариана прежде всего развернула рацию. Антенну на сей раз растянули на ветках деревьев, и короткие волны понесли на Родину известие о новом подвиге советских разведчиков в тылу врага.
ПРОСТИЛИСЬ С ЮЗЕКОМ НАВЕКИ!…
Последние события – взрыв диверсионной школы, уничтожение арсенала, бомбардировка эшелонов с военными грузами и многое другое – сильно обеспокоили гитлеровское командование. В этот район для борьбы с партизанами было направлено два батальона пехоты, поддержанных танками, тяжелой артиллерией и самолетами. Были взяты в кольцо город и окрестные села. Начались повальные обыски: подозрительных расстреливали на месте. Оказалось окруженным и село, в котором находились разведчики. Среди бела дня они бежали в лес. Другого выхода не оставалось. Вместе с ними двигались и местные жители с семьями, домашним скарбом. Заметив бегущих к лесу людей, немцы открыли по ним огонь. Над головами засвистели пули… Группе грозило окружение.