- С чего ты взяла, что Круглов… изнасиловал Женю? У них все было по обоюдному согласию и, насколько мне известно, уже давно.

-Ты идиот, Бекетов! Я приезжала к ней в больницу! Я видела то, чего не видел ты!

- Когда? – онемевшими губами прошептал Алексей.

- Восемнадцатого мая…

Алексею вдруг вспомнилось кружевное белье, белым мазком лежавшее на полу, и зажигалка, и неудержимая злость, бушевавшая в нем в тот день, когда он приехал к Женьке. Неужели он ошибся? Но… как? Как такое вообще могло произойти? Бекетов замотал головой. Теперь он слышал Ольгу как сквозь вату. Только голос, резкий, высокий, но смысл слов ускользал от него.

- Как она? – Алексей поднял на Ольгу глаза.

- Плохо. Ей ПЛОХО, и виноват в этом только ты!

И снова провал. Алексей пытался осмыслить то, что узнал, и не мог. Круглов надругался над Женькой. Его девочкой с янтарными глазами. Как он посмел? Почему никто не остановил? Не помог?

- Где она? Где, Оль? – Алексей сорвался на крик. Он шагнул к Ольге, но та отступила.

- В больнице. И я надеюсь, что тебе хватит ума не приближаться к ней!

- Я хочу ее видеть.

- Зачем? Чтобы удостовериться в том, что я сказала?

- Ты не понимаешь… Я ничего не знал…

- А если бы знал? Что бы это изменило? Верни ей деньги и оставь в покое. Пусть живет, как жила до тебя. Уже ничего не изменить, - Ольга смахнула с лица слезы. – Она слишком любила тебя, Бекетов, и эта любовь едва не стоила ей жизни. Пусть все останется так, как есть. Ты думаешь лишь о себе. Подумай о Жене … стоит ли твое любопытство той боли, что ты снова причинишь ей.

Только сейчас Алексей разглядел Ольгу. Бледное, усталое лицо, опущенные уголки губ, потухшие глаза. Она боролась за Женьку. И в этой борьбе готова была сразиться с любым, кто посмел бы выступить против нее.

- Она не заявила в милицию, хоть я и убеждала ее. Ей тяжело, и любое напоминание об этом… Не мучай ее, я прошу. Я сама позвоню тебе. Мы договоримся обо всем. Сами. Только не вмешивай ее, пожалуйста…

Ольга отступила еще на шаг и, повернувшись к Алексею спиной, стремительно пошла по аллее.

Бекетов застыл на месте истуканом. Ноги словно приросли к земле. Руки повисли вдоль тела, как плети. Он смотрел вслед удалявшейся фигурке, не находя в себе сил даже думать. Пустота. Она скручивала его изнутри, наполняя душу отчаянием. Он уже не помнил, зачем приехал сюда, не помнил самого себя, а в голове неотступно билась мысль, что он опоздал. Куда? К кому он торопился? Алексей не знал. Он пошатнулся и сделал неуверенный шаг. Потом еще один и еще. На ближайшем к нему корпусе белела вывеска «Хирургия». Алексей ощутил, как в нем поднимается злость. Иссиня-черная, жгучая, неистовая. Она захлестнула его, растекаясь по телу горячей волной. Алексей толкнул дверь и вошел внутрь.

30 глава.

Алексей набирал Ольгу раз за разом, но она не отвечала, и длинные гудки сменял механический голос, сообщавший, что абонент не может ответить на звонок. Черта с два не может. Алексей выругался. Не хочет она с ним разговаривать. И причины для этого есть. Он же антигерой, чудовище, которое довело Женьку до больницы. Ему и нужна-то от нее только квартира, и Круглова едва ли не он надоумил, чтобы… Алексей сжал кулаки. Как это вообще могло произойти? Почему они оказались в одной квартире? Почему? Почему? Почему? От ненависти потемнело в глазах. Бекетов рванул дверцу машины и вышел под дождь. Холодные капли затекли за воротник пиджака, заставив поморщиться. Он поднял голову, всматриваясь в серое, нависшее свинцовыми тучами небо. Оно задолжала ему так много. Алексей не верил в Бога, несмотря на то, что мать была крайне набожной, и даже тайком от отца водила маленького Лешку в церковь. Он помнил запах ладана и дрожащее пламя свечей перед образами, и горячий шепот матери, молившейся о благополучии тех, кто был ей дорог. А потом она… умерла. И Алексей спрашивал потом у Бога, где же он был? Почему не уберег ее, столь рьяно верившую в его благость? Ему надлежало со смирением принять потерю, как говорил священник после отпевания. Она в лучшем мире. Но что в том было маленькому мальчику, сердце которого разрывалось от боли? Почему он должен был верить ЕМУ? Алексей забрался в машину и, сбросив намокший пиджак, набрал Ольгу. И снова гудки, доводящие его до бешенства. Щелчок, и в трубке раздался недовольный голос.

- Это шестнадцатый звонок, Бекетов. Ты испытываешь мое терпение?

- Можно сказать, беру измором. Нам нужно поговорить.

- Я тебе уже все сказала, - отрезала Ольга, - если ты еще не понял…

- Подожди, - перебил ее Алексей, - мы можем встретиться?

Ольга хмыкнула.

- Надумал отдать деньги?

- Оля, я не отбирал у Жени квартиру. Но если потребуется, то я все верну. Дело не в этом. Мне нужно знать, КАК все произошло?

- Что именно, Леш? Как Круглов насиловал Женьку, или как она живет после этого? От нее осталась лишь тень! Она не спит ночами, потому что ее мучают кошмары. Она боится выходить на улицу. Боится резких звуков. Она…

Алексей заскрежетал зубами.

- Хватит! Расскажи о фотографиях. Как они попали к Жене и, главное, что на них было!

- Ты издеваешься? – зашипела она. – И ради ЭТОГО ты звонишь? Чтобы удовлетворить свое больное любопытство?

- Я не ИЗМЕНЯЛ Жене!

- Да что ты! А вот я уверена в обратном. На фотографиях, которые Жене принес курьер, ты вовсю обжимаешься с Богдановой. Видимо, прелюдия у вас такая. Сначала ты ее щупаешь, а потом заваливаешь на стол и трахаешь. А вот КТО вас заснял я, прости, не знаю.

Алексей не знал, что ответить. Оправдываться было бессмысленно. Что бы он ни сказал, Ольга воспримет все в штыки. Но он услышал главное. Станислава Богданова имела к произошедшему непосредственное отношение, и значит, разбираться нужно было с ней.

- Почему Круглов пришел к Жене? – с трудом выдавил Алексей.

- Потому что он тварь, каких еще поискать. Ты думаешь, Женя сама прыгнула к нему в кровать, а потом передумала и решила поиграть в изнасилование? У нее все тело в синяках! Круглов сначала избил ее, а потом…

Алексей убил бы Круглова, если бы смог до него добраться. Но врачи в больнице наотрез отказались даже пустить его к нему. Реанимация, тяжелое состояние… Этот ублюдок должен был захлебнуться в собственной крови, и Бекетов жалел лишь об одном, что не сам помог ему оказаться в реанимации.

- И еще, - Ольга помолчала, - разберись со своей сестрицей, пока этого не сделала я. Уж больно рьяно она взялась отстаивать ТВОИ интересы. Квартира, напоминаю, была куплена на общие деньги, а то, что по документам она записана на тебя, еще ни о чем не говорит.

- О чем вы с ней договорились?

- Да ни о чем! Я просто отдала ей ключи. И нашла адвоката, который готов взяться за то, чтобы оспорить твое право на владение квартирой.

- Я передам тебе деньги, Оль. Назови сумму.

- Восемьсот тысяч, Бекетов. И даже не думай, что я отступлюсь.

- Хорошо…

Попрощавшись с Ольгой, он нажал на «отбой» и повернул ключ в замке зажигания. Выезжая на проспект Маркса, он позвонил Станиславе. Абонент находился вне зоны действия сети. Бекетов выругался и, забросив трубку подальше, поехал в «Парис». Это было одним из немногих мест, где, по его предположениям, могла быть Стася. Если нет… тогда он отправится к Наталье. И разговор им предстоит не из легких. Алексей не терпел вмешательства в свою жизнь, а когда это делали за его спиной, тем более. И спускать этого сестре он был не намерен. В «Парисе» его вежливо, но настойчиво, попросили предъявить клубную карту, а получив отказ, вытолкали за дверь, причем аккуратно так, взявши под локоток с двух сторон. Два амбала с бычьми глазами, но при галстуках, были непоколебимы в том, что касалось правил, и даже перспектива заработать двести долларов *а именно столько оказалось в бумажнике у Алексея* их не прельстила. Бекетов от души выматерился, но в драку, тем не менее, не полез. Еще раз набрал Стасю. В трубке раздались длинные гудки.