– Занятная загадка, а? Я, разумеется, с готовностью подтверждаю, что вчерашний визит сюда нам не приснился и что в этой комнате до самого недавнего времени жил черноволосый человек – я обнаружил у сливного отверстия несколько волосков. Кроме того, газета вчерашняя, а мисс Сандерсон утверждает, что комната стоит пустой уже неделю. Вряд ли кто, кроме жильца, мог оставить в комнате, тем более в ящике комода, газету.

– Почему же они отрицают, что Стэмфорд здесь жил?

– Им заплатили. Ничего не объясняя. Таково мое предположение. Миссис Сандерсон и ее милейшая дочь – особы слишком недалекие, чтобы придумать все это самостоятельно. Они лишь послушные марионетки, которыми управляет искусный кукловод. За всем этим стоит какая-то умная голова, Уотсон, какая-то сила, которой необходимо было, чтобы Стэмфорд молчал, потому что для нее он представлял угрозу.

– Какую именно?

Холмс пожал плечами.

– Не знаю, но теперь ясно, что нашего друга вовлекли в незаконные махинации. Помните, бумажник у него был набит купюрами? В больнице таких денег не заработаешь. Его кто-то нанял для грязной работы, которая по прошествии времени сделалась ему в тягость. Неумеренное употребление спиртного и непредсказуемое поведение представляли опасность для его нанимателя: у Стэмфорда мог в любой момент развязаться язык. Видимо, он знал какие-то тайны.

– Вы полагаете, его убили?

Холмс помрачнел.

– Нельзя полностью исключать эту возможность, Уотсон. У меня есть предчувствие, что исчезновение Стэмфорда – лишь крошечный фрагмент сложной головоломки, таящей в себе большую угрозу и как-то связанной с обезображенным трупом, который выловили из Темзы.

– Тогда необходимо допросить девушку и ее мать. Они явно причастны ко всему этому, – сказал я.

Мой друг покачал головой.

– Это бессмысленно. Они ничего не знают. Если бы знали, их бы тут уже не было. Нет, им заплатили за то, чтобы они помалкивали о пребывании Стэмфорда в их пансионе, вот и все. В ответ на все вопросы им совали деньги. Для меня совершенно очевидно, что в этой комнате сегодня побывали трое мужчин и здесь происходила некая борьба. Об этом, а также о том, что Стэмфорда увели силой, свидетельствуют вмятины на полу и надрывы на ковре рядом с кроватью. Он даже оставил нам улику. В одной из щелей в спинке кровати я отыскал вот это.

Он протянул мне спичечный коробок из ресторана Симпсона. В нем лежало несколько сломанных спичек.

Кроме зацепок, уже открывшихся моему другу, в комнате искать было нечего, и мы без промедления покинули ее. Девица оставалась такой же неразговорчивой, однако я почувствовал, что наш уход принес ей немалое облегчение. Дверь за нами захлопнулась с громким стуком. Когда мы дошли до конца Таннаклиф-роуд, Холмс внезапно потянул меня за рукав, и, шагнув с тротуара, мы укрылись за одним из росших вдоль улицы развесистых платанов.

– Смотрите! – хрипло прошептал мой друг; глаза его возбужденно вспыхнули.

Я заметил, что возле тридцать второго номера остановился кэб, из него вылезла пухлая белокурая дама.

– Миссис Сандерсон, – шепнул Холмс. – Похоже, деньги так и жгли ей карман.

Мой друг явно имел в виду груду пакетов, завернутых в яркую бумагу, которые кучер передал даме. После этого она скрылась в доме.

– Тратит неправедно нажитое, – заметил я.

– Похоже, – кивнул мой друг. – Спешит воспользоваться деньгами, прежде чем их отберут. Ее преступление – ерунда в сравнении с остальным, всего-то обычная ложь, однако это подтверждает, что наш друг Стэмфорд замешан в каком-то серьезном и опасном деле, и если, как я подозреваю, оно тем или иным образом связано с убийством больного чумой, необходимо прояснить все как можно быстрее – в интересах всех и каждого.

Глава четвертая

Нежданная встреча

Нетрудно догадаться, что после этого мы отправились в Барт. Проходя через грандиозный портал знаменитой лечебницы, я невольно припомнил те времена, когда работал здесь, хотя многие подробности уже успели стереться из памяти. С тех пор как я покинул лечебницу и уехал в Индию, произошло столько разных событий, что воспоминания о моих первых шагах в медицине давно потускнели под спудом более ярких впечатлений о войне и прочих приключениях.

И все же кое-что связанное с этой лечебницей навеки сохранится в реестре самых дорогих моих воспоминаний. Я имею в виду тот день, когда Стэмфорд привел меня сюда и представил своему диковинному знакомцу, который искал компаньона, чтобы снять совместно удобную квартиру на Бейкер-стрит. Так я и познакомился с Шерлоком Холмсом, ставшим с тех пор неотъемлемой частью моей жизни. А значит, именно благодаря Стэмфорду мне выпала честь участвовать в удивительных приключениях этого замечательного человека, которого я с гордостью называю своим ближайшим другом. Хотя с тех пор прошло много лет, день нашей встречи я по-прежнему помню так, будто это было вчера.

Холмс осведомился у дежурного клерка о предполагаемом местонахождении Стэмфорда, и вскоре мы уже шагали по мрачным коридорам с рядами выкрашенных серой краской дверей, направляясь в хирургическое отделение. Возле распашной двери нам встретилась старшая сиделка, посмотревшая на нас не без подозрения. То была дама средних лет, довольно корпулентная; впрочем, ее круглое лицо в обрамлении светлых шелковистых прядей, выбившихся из-под чепчика, еще не утратило привлекательности, а яркие голубые глаза излучали смекалку и обаяние. Она была раза в два старше девицы Сандерсон, однако молодой жизнерадостности в ее повадке угадывалось куда больше, чем у несчастного существа, с которым случай свел нас в пансионе. Мой друг в простых словах объяснил цель нашего прихода. Сиделка смерила нас проницательным взглядом.

– А вы кто будете? – осведомилась она приятным голосом, выдававшим шотландское происхождение.

– Я – Шерлок Холмс, а это…

– Доктор Уотсон. – Сиделка опередила Холмса и порывисто шагнула ко мне – лицо ее озаряла широкая улыбка. – Доктор Джон Хемиш Уотсон, раньше служили в Пятом Нортумберлендском стрелковом полку, в свое время курили корабельный табак и любили выпить бокал-другой бургундского за обедом, – объявила она, слегка постукивая меня пальцем по груди.

– Совершенно верно… – пробормотал я, ошарашенный такими познаниями.

– Вот я все это выложила, а ты так меня и не признал, Джон. Знаю, больше двадцати лет прошло и я маленько располнела, но вряд ли так-то уж переменилась.

Я уставился на нее в изумлении, и с памяти точно слетела тонкая вуаль.

– Сестра Меллор! – воскликнул я. – Элис!

Улыбка ее сделалась еще шире.

– Она самая. Теперь в старших сиделках, – произнесла она не без гордости, а потом потянулась ко мне и чмокнула в щеку. – Славно опять повидаться после стольких-то лет. Я всегда сожалела, что мы потеряли друг друга из виду, когда ты уехал в Афганистан, на эту ужасную войну.

Холмс стоял рядом, в полном восторге от этой неожиданной встречи. Мы с Элис дружили, когда, окончив университет, я работал в Барте младшим врачом. Она была рядом, когда я делал первые шаги в медицине. Одного врачебного диплома маловато, когда имеешь дело с больными и умирающими. Путь от знания, приобретенного в аудиториях, к практическим навыкам всегда тяжел. Сестра Элис Меллор помогла мне пройти обряд посвящения. Собственно говоря, многие наши тогдашние знакомцы полагали – или надеялись, – что между нами возникнут романтические отношения, однако я тогда был еще робок, а за Элис ухаживал другой врач, Алек Каллахан – впоследствии я узнал, что они поженились.

Я взял и тепло пожал ее руку.

– Понятия не имел, что ты по-прежнему тут работаешь. Думал, ты вернулась в Эдинбург.

– Мы так поначалу-то и решили, но Алеку предложили в Лондоне место консультанта, мы и остались. Я ушла с работы, когда родилась наша дочь Белла, а после смерти Алека опять вернулась в Барт. Прямо как домой возвратилась.