Многое приходит на память, далеко не все забылось, ведь впечатления были яркими и сочными, хотя тогда казалось, что рутина задушит. За чередой событий незаметно настало время отъезда. И пошел прощаться. В отделе кадров в Каире задали два вопроса: как почки, чтобы не отвечать за профзаболевание, и помнишь ли, сколько сертификатов накопил. Ответил, не помню. Посоветовали сходить в банк «Америкэн экспресс» и поменять валюту на доллары или фунты стерлингов, чтобы купить автомобиль в СССР. Египтяне прощались более эмоционально. Комбриг-1 Фуад ас-Самаа совал личный пистолет «Беретта» в подарок, штаб преподнес чеканное бронзовое блюдо и значок дивизии (к сожалению, потерянный). Получил полный комплект обмундирования, который дотлевает на даче. Бессменным водителям Али большому подарил часы марки «Слава», а Али маленькому один фунт (у него в деревне сдохла корова), в общем — каждой сестре по серьге. Обменялись адресами. С советниками и переводчиками 21-й танковой дивизии выпили «хамастадшара» и спели песню: «Брала русская пехота галицийские поля, и достались мне в награду два деревянных костыля»… Судя по единственному сохранившему документу — комсомольскому билету, в графе «уплата членских взносов», я был уволен из служащих СА и ВМФ в сентябре 1969 г. Во всех остальных документах, включая военный билет, стоит прочерк, а десятое управление Генштаба в ответ на недавний запрос в 1998 г. о моем пребывании в Египте и участии в боевых действиях коротко ответило, что в «списках архива не значится».

Обратный рейс на Москву выполняла египетская авиакомпания, и я имел возможность сделать остановки в Александрии и Бейруте, еще не разрушенном гражданской войной 1975 г., оставившим приятное впечатление ухоженностью и спокойным бытом, от которого успел отвыкнуть за свое пребывание в египетских пределах.

Этим и хочу завершить свои воспоминания в буквальном смысле «пропавший без вести на неизвестной той войне», ныне кандидат исторических наук и старший научный сотрудник Института востоковедения РАН В.П.Климентов.

P.S. И все же о Египте и службе в армии остались хорошие воспоминания. Была молодость, были вокруг хорошие ребята, чувство дружбы и единения, уверенность, что хорошо ли, плохо ли, но делали нужное дело, в котором есть и частичка моей жизни. Вот и сейчас описываемое видится и переживается так, будто было все это только вчера.

А.Я.Костин

Память хранит

Командира зенитно-ракетной бригады подполковника Руденко Н.А. и меня, начальника политотдела, неожиданно вызвали в штаб Армии ПВО. Спросили о самочувствии, делах домашних и предложили поехать в одну из стран с жарким климатом для выполнения боевой задачи.

На раздумья времени не было и мы согласились. Николай Андреевич, побывавший до этого во Вьетнаме, где был награжден орденом «Боевого Красного Знамени», примерно представлял, что его ожидает. Для меня же все было в новинку. Не скрою, был горд оказанным доверием и считал высокой честью выполнить интернациональный долг. На память пришла Испания и те, кто сражался там.

Отвлекаясь, замечу, что сейчас по прошествии трех десятков лет, у меня нет сомнений в правильности принятого руководством страны решения о направлении в Египет целой дивизии ПВО. Считаю, что операция «Кавказ» по передислокации дивизии и отдельных частей авиации была грамотно спланирована и успешно проведена. Знаю, большую роль в ее подготовке и проведении сыграли Главком войск ПВО Маршал Батицкий П.Ф., генералы Щеглов А.Ф., Созинов В.Д., Бондаренко Ф.М., командующие объединениями ПВО Колдунов A.M., Юрасов Е.С. и многие другие.

Помню, как Маршал Советского Союза Батицкий в сопровождении члена военного Совета — начальника Политуправления войск ПВО генерал-полковника Халипова И.Ф., командующего зенитно-ракетными войсками войск ПВО генерал-полковника Бондаренко Ф.М., руководства Бакинского округа ПВО приехал в Янгаджу, где мы сколачивали подразделения бригады и отстреливали полученную технику.

Мудрый и опытный военачальник дотошно заслушивал доклады о готовности людей, техники, особенностях ее эксплуатации в условиях пустынной местности и высоких температур. Всегда грозный и хмурый, здесь был по-отечески внимателен. Напутствовал: «О солдатах заботьтесь, они — ваша опора. Берегите людей — не теряйте их».

Касаясь подготовки операции, не могу не отметить еще одно важное обстоятельство. На фоне войны в Чечне из своего опыта осознаешь трудности командиров, которым приходится в сжатые сроки формировать части и подразделения из личного состава, прибывающего из разных мест. В этом основа успехов или неудач. Руководству бригад и дивизии пришлось формировать воинские коллективы из солдат и офицеров, прибывших из разных частей и соединений. Более того, каждому дивизиону придавался взвод прикрытия («Шилка» и «Стрела») из Сухопутных войск. У меня сохранились аналитические данные о личном составе бригады. Люди были разные по возрасту, образованию, национальности. Объединяло их одно желание — хорошо подготовиться и с честью выполнить поставленную задачу. Были примеры, которые ставили в затруднение руководство бригады. Перед отправкой рядовой Пантелеев Сергей получает телеграмму из Риги: «Приезжай, мама при смерти». Стали оформлять документы, а он умоляет: «Разрешите поехать с вами, маме я ничем не могу помочь, а от вас отстану». После долгих колебаний — взяли. Задачу выполнил он отлично. Награжден. Или другой случай: младший сержант Дегтярев И.А. при погрузке матчасти на платформу сломал ногу. Наложили гипс. Консилиум врачей настаивал на госпитализации, а он — на отправке вместе с дивизионом. Разрешили. Там отличился. Награжден медалью «За боевые заслуги».

Нельзя сказать, что не было проблем с поведением личного состава — как и в каждой семье, а тем более в большом воинском коллективе, они были. Но хочу подчеркнуть еще раз, что в целом настрой людей был боевой. Командирам и политработникам за короткое время удалось изучить подчиненных и сколотить дружные воинские коллективы. В этом непосредственная заслуга командиров подразделений и их замполитов: Толоконникова и Червинского, Маляуки и Овод-кова, Завесницкого и Подушкина, Сухляка и Громова, Солодовникова и Еременко, Елисеева и Клименко, всего офицерского состава.

Значительно сложнее было руководству дивизии. Управление дивизии, его основное ядро, было из Днепропетровска. Бригады формировались в Москве, Минске, Ленинграде, Архангельске. В период подготовки они были разбросаны по югу страны. Руководству дивизии приходилось решать организационные вопросы, летать в Египет на рекогносцировку. Словом, было много других очень важных дел. Пришлось решать эти вопросы в боевой обстановке. Командир дивизии генерал Смирнов А.Г., его заместители часто бывали на КП бригад, в дивизионах, на месте изучали и обучали людей. С моей точки зрения, им удалось сколотить воинский организм, действующий слаженно и четко.

Память сохранила подготовку и переход морем. Все строго засекречено. Никто из родных и близких на знал место погрузки, дату и час отплытия. Шли под легендой транспортировки сельхозтехники. Все находились в трюмах. Небольшая часть офицеров появлялась на палубах. При переходе через проливы от турецких лоцманов отказались. Все находились в томительном ожидании — что будет там, в Египте…

В Александрию прибыли глубокой темной ночью. Встретил нас генерал Щеглов А.Ф. Коротко и четко поставил задачу: «В течение ночи технику разгрузить и перекрасить. Всему личному составу переодеться в египетскую форму. На следующую ночь пустынной дорогой, без включения фар, совершить марш под Каир и занять подготовленные боевые позиции».

Разгрузка осуществлялась под прикрытием ранее прибывшего дивизиона, занявшего боевую позицию в парке короля Фарука.

Место дислокации штаба и КП бригады было определено в районе аэродрома Иншас, расположенного в 50 км от Каира в направлении к Суэцкому каналу. Весь личный состав разместился в апельсиновом саду. Жили в землянках, как на войне. Командир и его заместители разместились в бункере, который одновременно служил штабом.