— Чарли сказал мне, что у него была связь. Он просил у меня прощения и получил его. Я тоже развожусь с ним.

Чарли явился на следующий вечер.

— Тельма сказала, что я могу жениться на своей лаборантке. С чего мне на ней жениться? — Когда он покидал его, пропустив несколько порций виски, то сказал: Если бы не вы, у меня по-прежнему был бы счастливый брак.

Родители Джоанны принимали участие в сложившейся ситуации, бесконечно посылая игрушки, стараясь возместить для себя потерю Джоанны подарками внуку и долгими телефонными разговорами издалека с ребёнком, который никак не мог привыкнуть к ним.

— Билли, это бабушка!

— И дедушка! Я тоже здесь, Билли!

— А, привет.

— Как ты там, Билли? Что ты делаешь? — задавала она ему вопросы.

— Ничего.

— Ничего? Ой-ой, такой большой мальчик, как ты, должен чем-то заниматься.

— Играю.

— Восхитительно. Ты слышишь, Сэм? Он играет. А во что ты играешь?

— В удочку.

— Удочку. Просто прекрасно — в удочку. А что это такое — удочка?

— Я лежу в пижаме на кровати и стараюсь, что бы моя пиписка качалась как удочка.

— Ах, вот как…

Каким он был ребёнком? Билли была свойственна некоторая восторженность. Он могсовершенно искренне воскликнуть, как он делал время от времени: «Какой прекрасный день, папа!» Он был нежным и любящим малышом, решил Тед. Он был не очень агрессивен, и Тед задумался: а что, если Билли вырастет по его образу и подобию? Что, если Билли» как и его отец, будет страдать отсутствием напора и натиска?

Его поражала яркость воображения ребёнка, его сказки о летающих кроликах, об Оскаре-Брюэге» который на подземке ездил в Париж; как он из палочек делал ракеты, а камешки становились двигателями; он настолько увлечённо играл в свои выдумки, что Тед даже осведомился у педиатра, не стоит ли ему обратить на это внимание. Доктор сказал, что этому можно только радоваться. Освободившись от груза беспокойств, он и стал радоваться, как каждый раз, когда они беседовали о смысле существования.

— А что ты делал, папа, когда был маленьким мальчиком?

— Играл в те же игры, что и ты.

— И ты тоже смотрел «Сезам»?

— Тогда не было «Сезама». И телевизоров не было.

Билли попытался усвоить сказанное.

— У вас вообще не было телевидения?

— Оно ещё не было придумано. Никому ещё не пришла в голову идея о телевидении.

Не существовала такая неотъемлемая часть их жизни, как телевизор? Ребёнок пытался понять, как это могло быть.

— А был тогда яблочный сок?

— Да, яблочный сок у нас был.

И Тед пытался сам понять, что же это такое быть четырх лет отроду, когда стараешься усвоить окружающий мир.

Они вышли после «Бюргер Кинга», куда Тед специально водил мальчика вечером в пятницу.

— Когда тыбыл маленьким, был «БюргерКинг»?

— Нет, Билли, его не было.

— Чего же ещё не было?

— Ну, не было закусочных Макдональдса. Не было астронавтов. Не было ведёрок с мороженым, которых ты можешь держать дома, потому что морозильники везде не были такими большими. И не было таких мам, которые бросали своих мужей и своих малышей, сказал он про себя.

Ден рекомендовал ему фирму «Шонесси и Филлипс», подчеркнув, что она состоит из поклонников футбольной команды «Гиганты», к которым относится и сам Джон Шонесси. В первые пятнадцать минут их знакомства Шонесси» высокий» элегантный мужчина лет пятидесяти, обсуждал всю историю клуба «Гиганты», явно стараясь установить контакт со своим будущим клиентом. Наконец разговор перешёл к делам Теда.

— Я бы сказал» что моё дело можно решить в два счёта — начать и кончить.

— Ничего подобного. Я мог бы припомнить вам пару десятков дел» которые, казалось бы» тоже только начать и кончить, как вы выразились — так все зубы на них обломали.

— Не пугайте меня, пожалуйста. Ден ввёл вас в курс дела?

— Ваша жена предпочла удалиться от семейного очага. Она высылает вам соответствующие бумаги и она готова подписаться под чем угодно.

— Расскажите мне, как работает этот механизм. И сколько это может продлиться? Сколько будет стоить?

— Ну, первое, что вам стоило бы усвоить, — это то, что мы знакомы с позициями обеих сторон. Клиентами у нас бывают и жёны, и мужья. Мы понимаем и тех, и других. Второе — развод может быть довольно запутанным делом. И я бы сказал, что, коль скоро вы живёте здесь, приходится подчиняться правилам. Забудьте о том, что она вам причинила. Вы можете действовать двумя путями. Объявить, что она вас просто бросила. Решение займёт примерно год. Слишком долго. Или же можно утверждать, что она жестоко и бесчеловечно обращалась с вами тогда потребуется несколько месяцев.

— Жестоко и бесчеловечно…

— Вам надо посетить врача. Он явно подтвердит, что вы находитесь в состоянии большого напряжения. Ведь вы испытываете напряжение, не так ли?

— Ну, видите ли…

— Вы в напряжении. Что же касается последней части вашего вопроса… Две тысячи долларов.

— Ух.

— Как говорят, я старый профессионал. Я получил образование в Сент-Джоне. Часто публиковался. Да, мок услуги обходятся недёшево. Люди платят, чтобы их дела были в порядке, и я бы сказал, что вам это не помещает.

— Честно говоря, я этого не ожидал. Хотя какого чёрта — пусть так и будет!

— Прекрасно, Вы обрели хорошего юриста, Тед. Расторжение брака должно быть проведено чётко и ясно. Нас интересует только ваша жизнь.

В юристе он не сомневался. Но две тысячи долларов… Неплохо было бы после завершения всех дел представить счёт Джоанне.

Садик Билли организовал недорогую воскресную группу, которая собиралась по утрам, и Тед записал туда ребёнка. Воспитательница была очень внимательна к Билли, когда он только начал посещать садик, и сказала Теду, что, по её мнению, мальчик вполне освоился с коллективом. «Дети куда более гибки, чем мы себе представляем», — сказала она. Тед перестал ломать себе голову, как он должен развлекать Билли в конце недели, не чувствуя больше, что он должен быть рядом с ним каждый час. Игровая площадка в парке, в нескольких кварталах от их дома, была полна конструкций, которые очень радовали Билли; бассейн с брызгалками, а за воротами парка — изобилие лотков, готовых угощать лимонадом и мороженным. Тед сидел сам по себе, почитывая газеты и журналы, а Билли время от времени подбегал к нему, отрываясь от своих занятий, и просил купить мороженое. Тед не собирался убеждать его, что играть надо только со своим папой, но в течение дня они играли и на пару и Тед изображал великана, когда Билли втягивал его в игры, созданные его воображением.

— Давай играть в обезьянок.

— Каких обезьянок?

— Ты будешь папа-обезьяна, а я буду ребёнок-обезьяна и мы будем лазать по игровой площадке.

— Но не на все.

— На горку.

— О'кей. Я буду лазить на горку.

— И ты будешь визжать как обезьяна.

— Папа не может визжать как обезьяна.

— И ещё ты будешь ползать по земле.

— Почему бы мне не быть прямоходящей обезьяной?

— Таких обезьян не бывает.

В ходе переговоров они решили этот сложный вопрос.

— Ну, хорошо, — сказал Тед, — значит, ты будешь визжать и ползать, а я буду чесаться как обезьяна.

— Здорово. Папа-обезьяна, которая чешется.

И они стали карабкаться на какую-то горку, расположенную в Африке, считая себя обезьянами или, что касается Теда, облагороженными обезьянами.

В жаркое июльское воскресенье они явились на игровую площадку, готовясь провести там время; большую часть его Билли провёл над брызгалками, где к нему присоединился и Тед, закатав брюки и сняв туфли и носки, как и большинство родителей. Затем Тед устроился за чтением в сторонке, пока Билли носился вокруг, брызгался водой, прыгал и кувыркался, счастливый от того, что весь день может провести в плавках.

— Будь моим водоносом, — сказал Тед, и Билли, наполнив пластмассовое ведёрко водой, стал носить его к Теду и поливать склонённую голову отца, заливаясь счастливым смехом. Они оставались тут допоздна, и когда спала жара, а тени удлинились, парк обрёл особую прелесть. У Теда было ощущение полноты жизни. Билли весь день хохотал, носясь без устали. Они были одним целым; он не мог отделаться от мысли, что если дети в самом деле умеют приспосабливаться к обстоятельствам, то и взрослые тоже. Оглянувшись, он внезапно обнаружил, что Билли нигде не видно. Его не было ни рядом с брызгалками, ни в песочнице, ни на лесенке, ни на вышке. Тед торопливо осмотрел игровую площадку. Мальчика тут не было.