Муж встал из-за стола и покорно полез в платяной шкаф.

— Мама! — заговорила дочь. — Зайди к учительнице…

— Что, опять? — чисто механически спросила Полина Андреевна.

— Не знаю…

— Эта рубашка годится? — Муж показал рубашку.

— Галстук к ней полосатый! — приказала жена.

— Папа! — позвал сын. — Тебя тренер вызывает!

— Хорошо, я зайду! — пообещала Полина Андреевна.

— Так он отца вызывает! — попробовал было спорить сын.

— Я сказала — зайду! — повысила голос Полина Андреевна. — А ты дорогу переходи как следует. Вчера перебежал на красный свет…

— Нет, на зеленый!

— Я наблюдала, на красный! Голову оторву!

— Не успеешь! — заметил современный ребенок. — Меня раньше машина переедет! — И выскочил из комнаты.

— Твое воспитание! — сказал Вениамин Иванович. — Как я завязал галстук? Проверь!

Полина Андреевна вышла из дома, держа за руку дочь.

— Вот ты меня в школу провожаешь, — зудила дочь, — а Витю Викторова никто не провожает!

— Наверное, некому!

— Нет, очень даже есть кому. У него все три родителя дома работают.

— Как это — три родителя?

— Папа, мама и дедушка. И никто не провожает! Почему?

— Ну, не знаю почему!

— А почему все-таки?

— Что ты пристала! — разозлилась мать. — Может, у него родители алкоголики?

— Все три? — серьезно спросила дочь.

В школе, в учительской комнате, Полина Андреевна стояла с понуро-виноватым видом, а хорошенькая молодая учительница привычно выговаривала, она уже наловчилась отчитывать детей и их родителей.

— Ваша Алла чересчур мобильна и постоянно эмоциональна!

— Я ей скажу!

— Ее эмоциональные всплески нарушают нормальный школьный ритм!

— Я ей всыплю! — пообещала мать.

— Бить не надо, устарело! — возразила учительница. — Есть современные методы наказания, например запретить смотреть вечернюю сказку!

— Да она уже и так ее давно не включает, она смотрит «Голубой огонек».

Учительница подумала и сказала:

— Это нехорошо! Лучше пусть смотрит программу «Время». А я вас вызывала… я попросила прочесть любимое стихотворение, и ваша Алла, — тут учительница понизила голос, — стала декламировать упаднические стихи!

— Упаднические? Алла? — переспросила Полина Андреевна и, откровенно растерявшись, принялась теребить край плаката «Берегите природные ресурсы».

— Оставьте плакат в покое, вы его сорвете со стены! — нахмурилась хорошенькая учительница. — Упаднические стихи не соответствуют передовому образу мыслей, который я воспитываю в детях. Сначала там про ветер, который не зовет вперед, а, наоборот, вздыхает, а в конце вообще какие-то чары, какие еще чары в нашей жизни? И к тому же пессимистический черный челн! Кому сегодня нужен черный челн, когда у нас есть белоснежные лайнеры! И называется как стыдно: «Челн томленья»!

— Постойте! — Полина Андреевна даже вскрикнула и с чувством начала читать:

«Вечер. Взморье. Вздохи ветра,

Величавый возглас волн.

Близко буря. В берег бьется

Чуждый чарам черный челн…»

Я тоже люблю эти стихи. Это Бальмонт!

— Ну и любите себе на здоровье, — учительница оставалась невозмутимой, — за вас я не отвечаю. Лично для меня Бальмонт — холодный эстет, далекий от надежд народа!

— Не сердитесь! — попросила мать. — Девочка музыкальная, она учится по классу скрипки, очевидно, ее привлекала музыка слов. Но я обязательно запру Бальмонта на ключ. А что ей вы рекомендуете читать?

— То, что предусмотрено программой для внеклассного чтения. Именно там можно найти любимые стихи!

И тут из коридора донесся отчаянный крик и визг. И учительница, и Полина Андреевна обе одновременно выскочили в коридор. На полу валялись Алла и Витя Викторов, который нещадно тузил девочку.

— Викторов! — приказала учительница. — Немедленно перестань бить Белоногову и встань с нее!

Послушный Викторов нехотя поднялся:

— А пусть Белоногова не обзывается!

— Как она обзывается? — голосом следователя спросила учительница.

— Что у меня все три родителя — алкоголики!

На улице из автомата Полина Андреевна позвонила на работу мужу:

— Вениамина Ивановича… Это жена говорит, здравствуйте!.. У замминистра?… А оттуда известий нет, как там проходит?… Ну ладно, я позже позвоню…

В овощном магазине народу было немного.

— Почему картошка мелкая? — Полина Андреевна была недовольна.

Продавщица ответила равнодушно:

— Студенческая… студенты копают… Я, что ли, картошку делаю? Нам какую завозят…

Полина Андреевна собралась было платить, но увидела, что кассирша куда-то ушла.

— Кассирша где?

— По телефону разговаривает… — тем же небрежным тоном бросила продавщица.

— Ну, знаете ли… — Полина Андреевна готова была вспылить.

— А вы-то знаете, почему она разговаривает? — уже с вызовом сказала продавщица. — Они с отпуска вернулись, с мужем, а сын в дверях в обнимку стоит с девицей. Не падайте, говорит, в обморок, папа и мама, это моя жена. А сыну-то шестнадцать!

— Где кассирша? — возмущенно крикнул кто-то.

— Несчастье у нее! — отозвалась Полина Андреевна и поторопила продавщицу: — Ну а дальше, дальше?

— Дальше у матери аллергия. По телу пошли лиловые треугольники.

— Ну уж и треугольники! — не поверила Полина Андреевна.

— Пусть не треугольники, пусть кружочки, от этого ей не легче.

— Где кассир, вечно шляются? — зашумел еще кто-то, и кто-то объяснил:

— Беда у нее.

— Какая еще беда?

— Какая у них бывает беда — проворовались, наверно… — ответила старушка.

— А у меня у приятельницы сын, — теперь уже Полина Андреевна рассказывала продавщице, — на двоих женился.

— Как это — на двоих? — переспросила продавщица.

— Одной в Калинине обещал, другой — в Клину. Обе приехали с чемоданами, одновременно.

— Ужас с этими детьми! — сказала продавщица. — У вас сколько?

— Двое.

— И у меня. Старший учиться не хочет. Ему только дискотека. Дайте-ка вашу авоську, я вам другой картошки насыплю, покрупнее… — шепотом добавила продавщица.

— Это, конечно, некрасиво… — вздохнула Полина Андреевна и… протянула авоську… — Четыре кило, больше тащить тяжело, но крупную легче чистить…

— Где продавец? — позвал кто-то

— Иду! — откликнулась продавщица. — Все спешат! Всем некогда.

Полина Андреевна отошла к кассе, кассирша уже вернулась:

— Ну, как у вас с сыном?

— Он теперь не мой сын! — печально вымолвила кассирша. — Он теперь ее муж! — Она сделала ударение на «ее».

— Четыре кило картошки выбейте!

Потом, с авоськой в руках, Полина Андреевна вышла на улицу и с трудом отворила дверь ближайшего автомата. Кто-то, из умных, придумал ставить на автоматы такие увесистые металлические двери.

— Алло… Попросите Вениамина Ивановича!.. Это ты? Так скоро. Ну что?

— Да ничего…

— Как — ничего? Разбирали проект?

— Да ему не к спеху! Отложили на неопределенный срок! — упавшим голосом пожаловался муж.

— А ты на него нажми! Это же несправедливо! — возмутилась Полина Андреевна.

— Как я могу нажать на замминистра? — Вениамин Иванович был подавлен и даже раздавлен.

Полина Андреевна швырнула в сердцах трубку, мгновенно приняв ответственное решение.

В гардеробе Министерства Полина Андреевна сняла пальто, а затем попросила гардеробщика:

— Авоську не положите?

— Не разрешают нам!

— Да возьмите, пожалуйста, сбоку же можно пристроить.

— Нельзя!

Полина Андреевна сдержалась, чтоб не устроить скандал, и с картошкой полезла было в лифт, но остановилась в радостном изумлении. Потому что из лифта выскочила Наташа, ее институтская подруга, и тоже радостно замерла:

— Поля, ты куда, к Вене? Авоську-то оставь в гардеробе!