Роза облегченно вздохнула и сквозь сон разжала пальцы, стискивающие подушку.

Мягкое освещение осветило улыбку человека, смотрящего на силуэт девушки под одеялом. Леон сел на кончик кровати и, поправив одеяло, посмотрел на лицо спящей. С его приближением она улыбнулась. С минуту он любовался ею.

На его губах заиграла улыбка, когда он подумал о том, чтобы она сделала, если бы узнала, что он собирается сделать.

- Ты этого не вспомнишь, - прошептал он и, чувствуя как учащается пульс, наклонился, и нежнo поцеловал ее таким поцелуем, который она вряд ли бы ему позволила, будучи в сознании.

Почувствовав прикосновение, та сквозь сон протянула руку и нащупала руку Леона. Тот сжал ее.

Беспокоясь, как бы он не разбудил ее, он заставил себя оторваться и встал, наблюдая как порозовело ее лицо.

- Меня здесь не было и не будет, раз ты не хочешь этого, - прошептал он, - но умереть с голоду я тебе не позволю.

Проскользнув за порог, он закрыл за собой дверь и беззвучно удалился.

Еще долгое время рука Роза пыталась нащупать нечто, кроме одеяла, но потом расслабилась и застыла. До утра ее сон больше ничто не потревожило.

Где-то за окном пели птицы, а одеяла, кажется, совсем спутались пока она спала.

На ощупь поправив одно из них, Роза открыла глаза и протерла их, как заспавшийся ребенок. К ее удивлению, головная боль бесследно исчезла пока она спала. Как исчезло и душевное недомогание, голод, боль и страх перед гневом родителей. Это было странно, за ночь они не могли пройти, причина ведь была совсем не в усталости.

Роза повернулась на спину, пытаясь вспомнить приснившейся ей сон, послуживший толчком к улучшению ее самочувствия, но тщетно. Большинство моментов стерлись из ее сознания, как иногда бывает с большинством снов.

Единственное, что она смогла вспомнить, был сон о ее блуждании по лесу, но это вряд ли могло иметь хоть какое-то отношение к тому, что она чувствует. Но были еще и странные, прекрасные моменты ощущения легкости и защищенности, какие никакой сон доставить ей не могли. Она долго ломала голову над причиной их возникновения. Единственным, кто мог оставить после себя след из этих ощущений, был...

Роза резко села на кровати и, отодвинув балдахин, посмотрела в стоящее у стены зеркало, в котором отражалась вся комната и отодвигаемые за ее спиной шторы.

Она еще кое-что вспомнила... Шторы никто не мог задвинуть, кроме нее самой. Но в то же время и в закрытую дверь никто войти не мог, это значит... что?

Смотря в недоуменное лицо, отразившееся в зеркале, она коснулась рукой лица. Она выглядела чуть бледнее чем обычно, лицо ее горело, а глаза были единственными живыми точками на лице. Она недоуменно воззрилась сама на себя.

В ее памяти всплыл один момент, который она вспомнила, проведя рукой по горящему лицу.

В тот день она вместе с Лео стояла у школы, и именно тогда она чувствовала то, что чувствует теперь. Но это может означит только одно... то, что он был здесь.

Она соскользнула с кровати и, подходя к двери, подергала за ручку. Дверь была заперта.

Вздохнув с облегчением, и в то же время ломая голову над шторами, она пошла в ванную умываться.

Роза не намеревалась весь день сидеть у себя в комнате. Можно не видеться с Леоном, находясь с ним в разных комнатах, в углу сада или в комнате у Анабель... Она не обязана сидеть здесь.

Пробираясь по коридорам как приведение, у нее то и дело замирало сердце при мысли о том, что в любой момент из-за поворота может выйти он, и она ничего не сможет с этим поделать. Но он не вышел, и она невольно почувствовала себя обманутой в ожиданиях.

Если бы она знала, кто сейчас следит за ней с площадки второго этажа, она бы перестала так думать. Но нет, она не смотрела вниз, и, поднимаясь по лестнице, глядела только перед собой. Наконец впереди показалась дверь прабабушки, и она незаметно шмыгнула туда.

Анабель стояла посреди комнаты и вертелась перед зеркалом. Она вздрогнула, когда услышала стук закрываемой двери.

- Ой, Роза!

Видя лицо подруги, Анабель нахмурилась и yсадила ее в кресло:

- Что случилось? На тебе лица нет. Все в порядке?

- Да, да,.

- Что стряслось?

- Ты видела маму?

Если глаза ее не обманывали, вид у Анабель был довольно-таки сердитый:

- Видела, как же.

Роза плюхнулась в кресло и пожала плечами:

- Именно поэтому я здесь. У себя в комнате сидеть не очень весело... Ну а Лео ты видела?

- Леона? Нет, - Анабель отвернулась и стала копаться в шкафу.

С минуту обе молчали. Наконец ее прабабушка обернулась и выпалила:

- Не вздумай вбивать себе в голову, что тебе нельзя видеться с Леоном, это чистейшей воды безумие.

Роза застыла и перестала вертеть в пальцах веер, который она нашла на столе.

- Почему?

- Олив не знает, что делает, это освобождает тебя от наложенного наказания... Или как там она это называет.

- Откуда ты знаешь?

Неужели мама уже всем растрезвонила о своем решении? Почувствовав нечто вроде неприятного трепыхания в груди, при мысли о том, что все в доме уже знают о решении Олив, Роза чуть не бросила веер обратно на стол.

- Мне Леон сказал, - не оборачиваясь, ответила Анабель, - он слышал ваш разговор. Да и сама Олив, похоже, не собиралась ничего утаивать от него...

- Разве он знал? - Роза наморщила лоб, силясь вспомнить его тогдашние слова, объяснявшие осведомленность Анабель. После всего произошедшего с нею самой, некоторые события и определенные части разговоров как-то стерлись у нее из памяти, попросту исчезли. Это наводило на некоторые подозрения, но сейчас она не намеревалась это все обдумывать.  - Неужели?..

- Ох, да брось, он хотел перехватить тебя когда ты уходила из гостиной к себе наверх, но не успел,  - досадливо сморщив носик, сообщила Анабель.

На несколько минут в комнате воцарилась тишина. Анабель наблюдала за реакцией подруги, а Роза думала, не замечая того что веер в ее руках уже превратился в тряпочку.

- Я не могу изменить своего решения, Ань, - наконец сказала она, - я привыкла слушать родителей.

Она не поднимала глаз, и потому не видела, как возвела глаза к потолку Анабель. Что-то недовольно пробурчав себе под нос, ее прабабушка вновь углубилась в недры своего шкафа.

- В таком случае, ты предпочитаешь умереть? - будничным тоном поинтересовалась она.

- Как-нибудь продержусь некоторое время, а потом... Наверное придется что-либо предпринять. Да и... Сейчас я себя превосходно чувствую... - недоуменно добавила Роза, вновь возвращаясь к так удивившему ее открытию. - Раз уж сейчас все так прекрасно... Значит и дальше будет не хуже, верно? Честно говоря я и сама удивилась. Вчера вечером я уже думала, что у меня появляются первые... так сказать, симптомы недомогания, потому что вчера мы с Ле... с ним почти не виделись. Но сегодня утром я проснулась в прекрасном настроении и самочувствии... Забавно, правда?

Как она и надеялась, Анабель перестала возится в гардеробе и с интересом на нее обернулась.

- Как ты сказала? Все симптомы исчезли уже на следующее утро?

Глубокомысленно кивнув, Роза вперилась в нее внимательным взглядом:

- Я прекрасно помню, как перед сном забыла задернуть штору на окне, и поправить балдахин. Как считаешь, они могут поправляться автоматически?

Ехидное выражение пробежало по лицу Анабель. Она хитро стрельнула в нее глазами:

- Разумеется могли... Что за вопрос. Может быть тебе досталась специально настроенная комната, самостоятельно принимающая решение, относительно имеющийся в ней мебели и всяких других устройств, но в моей комнате... Никогда ничего подобного не происходило. Балдахины сами не задергивались и шторы не поправлялись.

- Прекрати ехидничать. Я серьезно тебя спросила. Так как ты думаешь, могло такое произойти?

- Роза, ты ведь сама так не думаешь, - девушка вновь повернулась к ней спиной и ее голова исчезла в шкафу. Может быть все дело было в замкнутом пространстве внутри него, но Розе показалось, что голос ее подруги звучит весело. Даже можно сказать саркастически-весело. Ee это порядочно удивило.