Мешкать нам уже нельзя. Надеюсь, Филатов будет теперь посговорчивей, предложим ему для начала спустить на тормозах все жуховские дела, ему это ничего не стоит. После этого надо, чтобы он добился освобождения из-под стражи хотя бы части наших людей — имена ему назовем. Потом можно будет подумать и насчет совместной работы на общее благо. Посулим ему золотые горы и кисельные берега, пообещаем полную безопасность. Пообещаем даже найти и наказать насильников его дочери. Ну, а если он откажется сотрудничать с нами? Что ж, заберем его дочь как заложницу, так ее упрячем — сам черт не найдет. Ничего, дрогнет отцовское сердце, не такие ломались.

Пока же, признаться, у фирмы только убытки от наших проколов. Недавно пришлось тормознуть крупную партию товара из США. Милиция ударила по «болевым точкам» — нет главного экспедитора Жухова, арестованы провизоры двадцати двух аптек в шести городах страны. В общей сложности описаны полторы тонны „левого» товара на миллионы рублей. Заблокированы финансы кооператива «Омега», который расплачивался валютой. Не ясно, чего еще ожидать. «Барометр» — так зовут нашего человека, что служит в Главной прокуратуре, — информацию дает регулярно, но она зачастую опаздывает, и потом, ему далеко не все известно о готовящихся операциях. На днях из Нью-Йорка звонил Пахан. Грозил самыми суровыми карами, если в ближайшее время не сумею разрядить обстановку и не вызволю наших людей, попавших под следствие.

Я решил начать с команды исполнителей. Всем, кого видела дочь Филатова, приказал временно «лечь на дно» и не высовываться. Те четверо в поезде благополучно возвратились домой. Пока милиция прочесывала район станции, где они сошли, мальчики на попутных машинах вернулись и подробно мне обо всем доложили. Получив по пять кусков, они разбежались по хатам.

Предложил поработать у себя проверенным людям. Самые надежные — это бывшие спортсмены, которые ничего другого не умеют, кроме как набить морду. Как-то забрели ко мне на огонек два «афганца», у которых ни кола ни двора. Они успели уже приобщиться к блатному миру и были готовы на все ради бутылки. Даже трех бывших ментов подобрал — тоже из числа тех, кто обижен на весь мир и может любому, на кого укажут, шею свернуть. Но все они годятся лишь для мелких дел, простые исполнители. Жаль, настоящих профессионалов мало. Жухов хоть и алкаш, но любого мог купить и продать, ас в своем деле. Преображался по мере надобности и в купца, и в ученого, и в бизнесмена. С блеском проводил переговоры и заключал выгодные сделки. Потому и поручали ему самые серьезные дела: доставку и сбыт товара. Но беда его — пил, кололся. В этом состоянии был невменяем и мог ограбить, убить, изнасиловать. На том и попался. К сожалению, заменить его пока некем, но будем искать. А поскольку главные нити фирмы я держу в своих руках, на первых порах придется самому возиться с товаром. Пропадет — Пахан живьем съест. Его не колышет, кто и как это будет делать. Он отправляет к нам товар из-за бугра, остальное — наше дело.

Только что позвонил Барометр, сказал, что есть информация и надо встретиться. По-моему, врет, просто понадобились бабки. Но я все равно пригласил. Как всегда, встретились у меня дома. Я тут недавно купил себе трехкомнатную кооперативную квартиру, обставил финской мебелью, провел телефон. Теперь живу в Ясенево, вот Барометр и приехал ко мне туда поздно вечером после работы. Дал ему три сотни за довольно любопытное сообщение. Наш общий знакомый завел себе пассию, совсем молодую девицу, и вовсю крутит с ней любовь. Зовут Татьяной, учится в институте, там Филатов подрабатывает чтением лекций. Выходит, недооценил я нашего человека — клад да и только, беречь его надо. Похвалил, налил ему полный стакан водяры, он хватанул одним глотком и, чмокая, закусил лимоном. «Где тренировался?» — спрашиваю. Он хмыкнул: «Могу и спиртягу такой же дозой. — И пояснил: — На севере пятнадцать лет отслужил». «Понял, учту», — сказал я, и мы попрощались.

После его ухода я долго размышлял о различных вариантах подхода к Филатову, и в них Татьяне отводилось не последнее место. Конечно, крайние меры, какие мы применили с его дочкой, здесь нежелательны, получается прямолинейно и однообразно. Все будет зависеть от того, насколько близка станет ему эта деваха. Посмотрим, понаблюдаем, все взвесим и примем решение. А пока оставим ее в резерве, будем дожимать папашу.

Снова звонил Пахан. Обругал за то, что спрятал свою «четверку». Все равно, мол, менты их найдут. Поэтому их надо использовать на полную катушку и любыми путями отправить к нему. А уж он им найдет дело.

Пришлось всех четверых, кто занимался дочкой Филатова, вызвать и подключить к операции, тем более что появилась интересная идея. Дело в том, что нам подфартило с квартирой, что на этаж выше филатовской. Чтобы соблюсти законность, официально по ордеру вселим туда Слона, добавим ему еще кого-нибудь для компании и будем пасти эту семейку, пока не получим результат.

За несколько месяцев работы у комиссии собралось криминального материала на несколько томов, а конца-края не было видно. Ниточка потянулась за рубеж. «Наверху» зашевелились, задергались, стали проявлять повышенный интерес к моей персоне, к моим делам. Звонки вроде бы невинные и даже заботливые — как идет работа, кого еще удалось зацепить, не нужна ли помощь, но, понятно, с явной надеждой получить информацию о деле, которое раскручиваем.

Удивил Валентин Сергеевич, главный прокурор. Зашел в кабинет, когда я разбирал очередную папку с протоколами допросов свидетелей. Уселся в кресло, закурил свою неразлучную трубку. Жду, когда начнет разговор, он ведь запросто никогда не заходит. Если уж появился, значит, на то есть веская причина. Так оказалось и на этот раз.

— Слышал, тебя выдвигают на новую работу, станешь моим начальником, — буднично изрек он, словно каждый день сообщал мне об этом.

Я ошарашено уставился на него: шутит или говорит серьезно? Вообще-то розыгрыши не в его правилах, но тогда откуда у него эта новость? Обо всех намечаемых должностных подвижках в нашем управлении я узнаю, как правило, первым. В кадрах сидит мой однокашник по институту, с которым мы в свое время крепко дружили, и он считает своим долгом позвонить мне и дать на эту тему подробную сводку, прежде чем кто-то другой узнает о ней. А тут, когда речь идет обо мне, он наверняка сообщил бы. Поэтому в ответ я неопределенно пожал плечами, давая понять, что не очень доверяю слухам.

— Это не слухи, — будто прочитав мои мысли, обиделся прокурор. Потом многозначительно улыбнулся: — Секретная депеша.

— А за какие заслуги мне такая честь? — поинтересовался я.

Валентин Сергеевич посерьезнел, постучал трубкой о пепельницу.

— Очень уж ты, Андрей, муравейник растревожил.

— В таком случае логичнее было бы задвинуть меня куда-нибудь подальше, — сказал я.

— Э, нет. — Валентин Сергеевич насмешливо поглядел на меня. — Принимаешь их за дураков? Убрав тебя, они себя подставят. Зачем же им рисковать? Лучший способ избавиться от тебя — повысить в должности, тут уж комар носа не подточит.

— Ну, хорошо, допустим, меня уже здесь нет, но ведь придет другой и продолжит эту работу, — порассуждал я вслух.

Валентин Сергеевич покачал головой.

— Не будь наивным, Андрей. Если тебя убирают отсюда за непослушание, то пришлют человека, готового выполнить любое их указание. В противном случае его постигнет та же участь, а может, и хуже.

Валентин Сергеевич снова запыхтел трубкой, встал, протянул руку со словами:

— Уважаю тебя, Андрей, ты это знаешь, поэтому советую: беги отсюда, и побыстрее, не то пропадешь. И учти, прутиком стену не прошибешь. — Он вышел, с силой захлопнув за собой дверь.

Разговор оставил на душе тяжелый осадок. Прав, конечно, Валентин Сергеевич, в одиночку ничего не сделаешь. Тут требуется атака всем миром. Преступность растет, становится все более организованной, все глубже проникает в государственные структуры, мы же пытаемся обуздать ее растопыренными пальцами — и те отбивают. Прокуратуры, суды работают «по звонкам», «по указаниям сверху». Стоило нам чуть-чуть задеть мафию, как заработала «система». Недавно узнал, что Жухову заменили высшую меру на пятнадцать лет. Глядишь, не сегодня — завтра отпустят по амнистии.