Изменить стиль страницы

Конец отрывка

Этот отрывок русским друзьям посвящает автор

РУССКИМ ДРУЗЬЯМ

Вы помните ль меня? Среди моих друзей,
Казненных, сосланных в снега пустынь угрюмых,
Сыны чужой земли! Вы также с давних дней
Гражданство обрели в моих заветных думах.
О где вы? Светлый дух Рылеева погас,
Царь петлю затянул вкруг шеи благородной,
Что, братских полон чувств, я обнимал не раз.
Проклятье палачам твоим, пророк народный!
Нет больше ни пера, ни сабли в той руке,
Что, воин и поэт, мне протянул Бестужев.
С поляком за руку он скован в руднике,
И в тачку их тиран запряг, обезоружив.
Быть может, золотом иль чином ослеплен,
Иной из вас, друзья, наказан небом строже:
Быть может, разум, честь и. совесть продал он
За ласку щедрую царя или вельможи.
Иль деспота воспев подкупленным пером,
Позорно предает былых друзей злословью,
Иль в Польше тешится награбленным добром,
Кичась насильями, и казнями, и кровью.
Пусть эта песнь моя из дальней стороны
К вам долетит во льды полуночного края.
Как радостный призыв свободы и весны,
Как журавлиный клич, веселый вестник мая.
И голос мой вы все узнаете тогда:
В оковах ползал я змеей у ног тирана,
Но сердце, полное печали и стыда,
Как чистый голубь, вам вверял я без обмана.
Теперь всю боль и желчь, всю горечь дум моих
Спешу я вылить в мир из этой скорбной чаши,
Слезами родины пускай язвит мой стих,
Пусть, разъедая, жжет — не вас, но цепи ваши.
А если кто из вас ответит мне хулой,
Я лишь одно скажу: так лает пес дворовый
И рвется искусать, любя ошейник свой,
Те руки, что ярмо сорвать с него готовы.

1832

ОБЪЯСНЕНИЯ

Быть может, Ермолов жандармами схвачен? — В России существует уверенность в том; что царь может схватить и увезти в кибитке любого иноземного государя. И действительно, мы не знаем, что бы ответили в некоторых странах фельдъегерю, который явился бы с подобной целью. Впрочем, Новосильцев часто повторял: "Не будет мира до тех пор, пока мы не заведем в Европе такой порядок, при котором наш фельдъегерь мог бы с равной легкостью исполнять одни и те же приказы в Вильно, в Париже и в Стамбуле". Лишение генерала Ермолова, имя которого было очень популярно, власти в Грузии считалось более важным событием, чем победа над каким-нибудь мелким европейским корольком. Этому образу мыслей русских не следует удивляться. Вспомним, что его высочество принц Вюртембергский, осаждая с союзными войсками Данциг, писал генералу Раппу, что русский генерал равен королю и мог бы носить королевский титул, будь на то царская воля. См. Записки генерала Раппа.

И золото в Риме струилось рекой… — Эти слова произнес король готов, увидав в первый раз римский Колизей.

А солнце уж к западу стало клониться. — В зимнее время в Петербурге темнеет уже к третьему часу дня.

То дым из бесчисленных труб. — Дым в северных городах, во время мороза, поднимаясь к небу фантастическими узорами, создает зрелище, подобное явлению, именуемому миражем, которое обманывает плавающих на морях и путников в песках Аравии. Мираж представляется то городом, то деревней, то озером или оазисом; все предметы видимы весьма ясно, но приблизиться к ним невозможно, они держатся все время на равном расстоянии от глаз путешественника и наконец исчезают.

Где жил чухонец… — Финны, по-русски называемые чухонцами или чудью, жили на болотистых берегах Невы, где впоследствии был основан Петербург.

Свозили лес и камень подобротней. — У многих историков можно найти описание основания и строительства Петербурга. Известно, что жителей для этой столицы свозили насильно и что более ста тысяч их погибло во время ее постройки. Гранит и мрамор доставлялись морем из дальних стран.

Единой церкви соблюдать устав. — Вероисповедания, отпавшие от католической церкви, пользуются особым покровительством в России прежде всего потому, что представители их, с легкостью переходят в греческую веру, следуя примеру немецких князьков и принцесс; а затем и потому, что пасторы являются лучшей опорой деспотизма, внушая людям слепое послушание светской власти, даже в делах совести, за решением которых католики обращаются к церкви. Известно, что аугсбургское и женевское вероисповедания по указу прусского короля соединились в одну церковь.

И пар валит из бледных губ столбами… — Выходящий изо рта во время сильных морозов пар имеет вид столбов, высотою часто в несколько локтей.

Воздвигла монумент Екатерина. — На памятнике Петра имеется надпись: "Petro Primo Catharina Secunda" ("Петру Первому Екатерина Вторая").

И упадает в северной столице. — Этот стих переведен из одного русского поэта, имени которого я не помню.

И нет ему на том пути преграды. — Колоссальный конный памятник Петра и статуя Марка Аврелия, находящаяся в Риме в Капитолии, описаны здесь верно.

Гвардейский конь солдатского ценней… — Кони русской кавалерии очень красивы и дорого стоят. За солдатского гвардейского коня платят часто несколько тысяч франков. Взрослого человека высокого роста можно купить за тысячу франков. Женщин во время голода в Белоруссии продавали в Петербурге по двести франков. Со стыдом следует признать, что некоторые польские паны в Белоруссии поставляли этот товар.

Тарантул, вдруг настигнутый врагом… — Тарантул — род больших ядовитых пауков, водящихся в степях южной России и Польши.

Так на ином заправском арлекине

Побольше пестрых насчитаешь блях… — Российских орденов разных классов, в том числе царских вензелей и так называемых "пряжек", получаемых за выслугу лет, насчитывается до шестидесяти. Иной раз на одном мундире блестят двадцать знаков отличия.

Не сляжет он, не всадит в горло нож… — Не столь давно один из придворных чинов зарезался, потому что на каком-то дворцовом торжестве ему было отведено более низкое место, чем это полагалось по иерархии. Он был Вателем чиновничества.

Отхлестывает кнутиком дитя. — Портрет наследника цесаревича можно видеть в петербургской картинной галерее Эрмитажа. Художник, англичанин Доу, изобразил его ребенком в гусарском мундире с хлыстом в руках.

Олешкевич — художник, известный в Петербурге своею добродетелью, глубокими познаниями и мистическими пророчествами. См. его некролог в петербургских газетах 1830 г.

ПАН ТАДЕУШ

ИЛИ ПОСЛЕДНИЙ НАЕЗД НА ЛИТВЕ

ШЛЯХЕТСКАЯ ИСТОРИЯ 1811–1812 ГОДОВ

В ДВЕНАДЦАТИ КНИГАХ СТИХАМИ

КНИГА. ПЕРВАЯ ХОЗЯЙСТВО

Возвращение панича. — Первая, встреча в комнатке, другая за столом. — Тонкие рассуждения Судьи об учтивости. — Политичные замечания Подкомория о модах. — Начало спора о Куцем и Соколе. — Сетования Войского. — Последний Возный трибунала. — Взгляд на тогдашнее политическое положение Литвы и Европы.