Солдаты! Довольно! Завтра, с рассветом, мы бросимся на цезаря и на суше, и на море. Клянитесь, что вы будете верны мне до конца!

   — Клянёмся! — вскричали воины. — Клянёмся, благородный Антоний!

   — Хорошо! Ещё раз моя звезда ярко горит на небе, завтра она, может быть, взойдёт высоко на небе и погасит светоч цезаря! До тех пор прощайте!

Он повернулся, чтобы уйти. Многие схватили его руки и целовали их, многие были так глубоко тронуты, что плакали как дети. Сам Антоний не мог совладать с собой, и я видел при свете месяца, что слёзы текли по его морщинистым щекам, падая на мощную грудь.

Видя всё это, я был очень смущён. Я знал хорошо, что если эти люди будут крепко держаться за Антония, то всё хорошо пойдёт для Клеопатры. Между тем он должен был пасть и в своём падении увлечь за собой женщину, которая подобно ядовитому растению обвилась вокруг его гигантской силы, пока она не зачахла и не замерла в её объятиях.

Поэтому, когда Антоний ушёл, я стоял в тени, наблюдая за лицами военачальников и сановников, которые разговаривали между собой.

   — Это решено! — сказал один, уже готовившийся бежать. — Мы все до одного поклялись, что останемся верны благородному Антонию до конца!

   — Да, да! — отвечали другие.

   — Да, да, — повторил я, стоя в тени, — будьте верны ему и умрёте!

Они повернулись.

   — Как это такой? — спросил один.

   — Это черномазая собака, Олимп! — вскричал другой.

   — Олимп, магик!

   — Олимп, изменник! — проворчал третий. — Надо покончить с ним и со всей его магией! — И он выхватил свой меч.

   — Да, убей его! Он изменил Антонию, которого лечит!

   — Подождите немного! — сказал я тихим и торжественным голосом. — Остерегайтесь убить служителя богов! Я — не изменник. Я пережидаю события здесь, в Александрии, но говорю вам: «Бегите, бегите к цезарю! Я служу Антонию и царице, служу им верно, но выше их есть священные боги, которым я также служу. Что они дадут познать мне, то я знаю! А знаю я вот что: Антоний осуждён, и Клеопатра осуждена, цезарь победит! Я уважаю вас, благородные люди, и с жалостью в сердце думаю о ваших жёнах, которые овдовеют, о ваших детях которые лишатся отцов, если вы будете держаться за Антония, как наёмные рабы, — я хочу сказать, если вы будете верны Антонию, то погибнете! Или бегите к цезарю и будете спасены! Я говорю вам это по приказанию богов!..

   — Богов! — проворчали они. — Каких богов? Схватите изменника за горло и заставьте замолчать его зловещий язык! Пусть он покажет нам знамение богов или умрёт!

   — Я не верю этому человеку — сказал один.

   —  Подвиньтесь, безумцы, — вскричал я, — освободите мои руки, и я покажу вам знамение богов!

Выражение моего лица испугало их, они освободили мне руки и отошли назад. Тогда я поднял мои руки кверху и, собрав все силы духа, посмотрел в вышину, пока мой дух не пришёл в общение с матерью Изидой. Но страшного слова я не мог произнести потому, что мне это было запрещено. Богиня ответила на призыв моего духа — и на земле вдруг настала ужасная тишина. Мертвящая тишина всё возрастала, даже собаки перестали лаять и люди стояли перепуганные. Затем издалека зазвучала страшная музыка систры, сначала слабо, потом громче, пока весь воздух не наполнился ужасающими звуками страшной музыки. Я молчал, но указал им рукой на небо. По воздуху неслась окутанная вуалью фигура, сопровождаемая звуками систры. Она приблизилась к нам, и тень её упала на нас. Она неслась над нами, направляясь к лагерю цезаря. Страшная музыка замерла вдали, и небесный образ исчез во мраке ночи.

   — Это Бахус, — вскричал один. — Бахус, который покидает погибшего Антония!

В это время со стороны лагеря донёсся крик ужаса!.. Я знал, что это не Бахус, лживый бог римлян, а сама божественная Изида покинула Кеми и пронеслась над миром, не узнанная людьми. Я закрыл лицо руками и начал молиться, а когда, кончив молитву, поднял голову, все исчезли, оставив меня одного.

На другой день, с рассветом, Антоний выступил со своим войском, приказав своему флоту двинуться на флот цезаря; конница же должна была напасть на конницу цезаря.

Согласно приказанию, флот выстроился в три ряда. Но, встретив флот цезаря, галеры Антония вместо открытия враждебных действий подняли весла в знак приветствия и поплыли вместе. Всадники также опустили мечи и все перешли в лагерь цезаря, покинув Антония.

Антоний пришёл в бешенство, на него страшно было смотреть. Он приказал своим легионам остановиться и ждать нападения. Один человек — тот самый воин, который накануне хотел убить меня, — пытался убежать. Но Антоний схватил его за руку, бросил на землю и, спрыгнув с коня, хотел убить его, Он уже поднял свой меч, в то время как человек, закрыв лицо руками, ожидал смерти. Но Антоний приказал ему встать.

   — Иди! — сказал он. — Иди к цезарю и будь счастлив! Я любил тебя. Зачем же среди всех изменников убивать тебя одного?

Человек встал и, грустно взглянув на Антония, вдруг, охваченный стыдом, схватив меч, вонзил его в своё сердце и упал мёртвый. Антоний стоял и молча смотрел на него.

Между тем легионы цезаря приближались, но как только они скрестили копья, легионы Антония повернулись и побежали. Видя это, солдаты цезаря не стали даже преследовать их, так что никто не был убит.

   — Беги, господин, беги! — вскричал Эрос, слуга Антония, стоящий около него вместе со мной. — Беги, иначе тебя поведут пленником к цезарю!

Антоний повернулся и поскакал с тяжёлым стоном, Я ехал рядом с ним. Проезжая Канопские ворота, где стояли толпы народа, Антоний сказал мне: «Иди, Олимп, иди к царице и скажи: Антоний шлёт привет Клеопатре, которая предала его! Клеопатре шлёт он привет и последнее прости!»

Я пошёл к гробнице, а Антоний поехал во дворец. Придя к гробнице, я постучал в дверь. Хармиона выглянула в окно.

   — Открой дверь! — крикнул я ей.

Она послушалась.

   — Что нового, Гармахис?

   — Хармиона, — сказал я, — конец близок! Антоний бежал!

   — Хорошо, — отвечала она, — мне надоело ждать!

На золотом ложе сидела Клеопатра.

   — Говори, человек! — вскричала она.

   — Антоний бежал, войско бежало, цезарь близко! Клеопатра, великий Антоний шлёт тебе привет и последнее прости! Привет Клеопатре посылает тот, кого она предала!

   — Это ложь! — вскричала она. — Я не предавала его! Олимп, иди скорее к Антонию и скажи: Клеопатра, которая не предавала его, шлёт привет и последнее прости! Клеопатры больше нет!

Я побежал сейчас же, так как это согласовалось с моими целями, и в алебастровом зале нашёл Антония, ходившего взад и вперёд, поднимая руки к небу. Около него находился Эрос, один из всех слуг, оставшийся преданным погибшему человеку.

   — Господин Антоний! — сказал я. — Египтянка посылает тебе прощальный привет. Египтянка умерла от своей собственной руки!

   — Умерла! Умерла! — вскричал он. — Разве египтянка умерла? И это очаровательное тело будет пищей червей? О, что это за женщина! Сердце моё и теперь рвётся к ней! Неужели она превзойдёт меня, меня, который был велик и славен? Неужели я так ничтожен, что женщина окажется мужественнее меня и смело пойдёт туда, куда я боюсь следовать за ней! Эрос, ты любил меня, когда я был ребёнком, — вспомни, как я нашёл в пустыне, обогатил, дал тебе место и богатство! Иди, выплати мне свой долг. Возьми этот меч и освободи Антония от всех его печалей!

   — О, господин мой, — вскричал грек, — я не могу! Как могу отнять я жизнь у богоподобного Антония?

   — Не возражай, Эрос! В последней крайности я требую этого от тебя! Исполняй моё приказание или уходи и оставь меня одного! Я не хочу более видеть тебя, неверный слуга!

Эрос обнажил меч, Антоний встал на колени перед ним, раскрыв грудь и устремив глаза к небу.