Более того, у всего этого есть еще очень существенноепобочное следствие: поскольку вместе с материальными законами исчезают и важные ориентиры, постепенно меняется и тип личности, так что люди утрачивают привычку приспосабливаться к абстрактным, общим правилам поведения.Они все в меньшей степени усваивают и соблюдают традиционные нормы поведения. Кроме того, социализм культивирует пренебрежение к закону, поскольку во многих случаях неисполнение приказов властей становится вопросомвыживания, а для коррумпированных предпринимателейэто же является залогом успеха, так что в результате людиначинают воспринимать пренебрежение правилами как превосходное выражение человеческой изобретательности (которую нужно воспитывать и поощрять), а не как нарушениесистемы норм, чреватое опасностью для общественной жизни. Короче говоря, социализм толкает людей к нарушениюзакона, выхолащивает содержание закона и извращает его,дискредитируя закон на социальном уровне, в результатечего граждане теряют всякое уважение к закону.

Согласно Хайеку, это унижение концепции права неизменно сопровождается параллельным унижением концепциисправедливости. В традиционном смысле справедливость —это равная обязательность для всех людей абстрактных материальных правил поведения, составляющих частное правои уголовное право. Поэтому вовсе не случайно правосудиеизображают с завязанными глазами — оно и должно бытьслепо в применении закона, ибо сказано: «не будь лицеприятен к нищему; и не угождай лицу великого» (Лев 19, 14). Поскольку социализм систематически искажает традиционнуюконцепцию закона, он также подменяет традиционную идеюсправедливости. Ведь в социалистической системе «справедливость» состоит преимущественно в произвольных оценках, осуществляемых правящими органами или отдельнымисудьями, исходящими из более или менее эмоциональноговпечатления о конкретных «конечных результатах» некоегосоциального процесса, который, как им представляется, онивоспринимают в данный момент и смело пытаются направлять с помощью приказов. Получается, что теперь оценивается не поведение людей, а воспринимаемый «результат»поведения в ложном контексте «справедливости», которуюукрашают прилагательным «социальная», чтобы сделать еепривлекательной для пострадавших от нее. С позиций традиционного права, нет ничего более несправедливого, чем концепция социальной справедливости, потому что она опираетсяна взгляды, впечатления или оценки «результатов» социальных процессов, невзирая на оценку поведения людей с позиций норм традиционного права.

Хайек отмечает, что в традиционном праве судьи выполняют чисто интеллектуальную функцию и не имеют правадействовать под влиянием эмоций или личной оценки последствий приговора для каждой из сторон. Если, как этопроисходит в социалистической системе, объективное применение закона оказывается необязательным и допускаются судебные решения, основывающиеся на более или менее субъективных эмоциональных впечатлениях, исчезаетвсякая правовая определенность, а люди скоро начинаютпонимать, что любое притязание может получить судебнуюзащиту, если удастся произвести на судью благоприятноевпечатление. Это становится мощным стимулом для сутяжничества, а в хаотической ситуации, создаваемой паутинойпротиворечивых и произвольных декретов, обременяет судей настолько, что их работа делается все более невыносимойи неэффективной. Процесс распада заканчивается толькос фактическим исчезновением традиционного правосудия,а также судей, которые превращаются в обычных бюрократов, подчиняющихся политической власти и отвечающихза проведение в жизнь ее распоряжений. В таблице 6.2 представлены основные различия между стихийным процессом,основанным на предпринимательстве и свободном взаимодействии людей, и организованной системой, базирующейсяна приказах и институциональном принуждении. Таблицавыявляет противоположные эффекты, оказываемые, согласно Хайеку, этими двумя подходами на концепции права исправедливости и их применение.