Разработанная Мизесом теория цикла впервые сделалавозможным объединение микро- и макроаспектов экономической теории, которые до тех пор существовали обособленно, поскольку считалось невозможным применитьк деньгам теорию предельной полезности, а потому вся теория денег строилась на агрегированных показателях вродеобщего уровня цен. Более того, Мизес предложил аналитические инструменты, позволяющие объяснить повторяющиеся бумы и спады, поражающие регулируемые рынкис того самого момента, когда возникли современные банковские системы с частичным резервированием, включаясерьезные эпизоды стагфляции 1970-х и недавние финансовые и экономические кризисы азиатских рынков (Huertade Soto 2006, 479—503; Уэрта де Сото 2007). Поэтому ничегоудивительного, что именно Мизес стоял за созданием Австрийского института исследований делового цикла, первымруководителем которого он назначил Ф. А. Хайека, и чтотолько этот институт смог предсказать Великую депрессию1929 г. как неизбежный результат последовавших за Первоймировой войной эксцессов денежной и кредитной политики «ревущих» 1920-х (Skousen 1993, 247—284; Скоузен 2002).Более того, следует подчеркнуть, что параллельно с анализом невозможности социализма, чему посвящен следующийраздел, Мизес и его ученики отшлифовали теорию цикла.Австрийская теория кризиса может рассматриваться простокак применение более широкой теории к частному случаю,особенностью которого является рассогласование, вызываемое правительственным вмешательством, осуществляемымсредствами фискальной, кредитной и денежной политики,вмешательством, которое всегда ведет к системному рассогласованию производственной структуры экономики (каквнутри-, так и межвременному).
Третьим важнейшим вкладом Мизеса была его теория о неосуществимости социализма.
Мизес утверждал, что с позиций субъективизма австрийской школы такая невозможность очевидна, а неспособность неоклассических авторов заметить это проистекаетпрежде всего из ошибочности их методологического подхода, в частности из того факта, что в их моделях состоянийравновесия предполагается доступность всей информации,необходимой для достижения равновесия: «Иллюзия, чтов обществе, основанном на государственной собственностина средства производства, возможен рациональный порядокэкономического управления, обязана своим происхождением теории ценности классической школы и неспособности многих современных экономистов продумать последовательно продумать до конечных выводов фундаментальные теоремы субъективистской теории. …Воистину именноошибки этих школ позволили расцвести социалистическимидеям» (Mises 1996; Мизес 2005, 195—196).
Согласно Мизесу, источником всякого волевого акта,мнения и знания является творческая способность действующего человека, а потому любая система, основанная на насильственном принуждении, используемом для подавлениясвободной человеческой деятельности, как это имеет местов случае социализма и, в меньшей степени, интервенционизма, препятствует возникновению в сознании действующих субъектов информации, необходимой для координацииобщества. Мизес осознал, что экономический расчет, понимаемый как любое ценностное суждение о результатах альтернативных направлений деятельности[7], открытых передчеловеком, требует доступности информации из первых руки оказывается невозможным в системе, которая, подобносоциалистической, опирается на принуждение и разрушает, в большей или меньшей степени, добровольный обмен(в ходе которого личные оценки проявляются, обнаруживаются и создаются) и свободное использование денег, понимаемых как добровольно выбранное и общепринятое средство обмена.
Концепция и анализ экономического расчета и его значения в сфере экономической теории составляют один из важнейших аспектов мизесовской мысли. Пожалуй, величайшей заслугой Мизеса в этой области является то, что он теоретически установил связь между субъективной, внутреннейсферой личных оценок (порядковая) и внешней сферой рыночно-ценовых оценок, выраженных в форме денежныхединиц (количественная сфера экономического расчета).«Мостик» между этими двумя сферами оказывается возможен всякий раз, когда расходящиеся субъективные оценкиприводят к межличностному обмену, находящему воплощение в денежной рыночной цене, т.е. в исторической пропорции обмена в денежных единицах, в цене, обладающейопределенной, количественной, реальной природой, такой,к которой предприниматель сможет позднее обратиться какк ценной информации, помогающей предсказывать ход будущих событий и принимать решения (экономический расчет). Поэтому ясно, что, если силой убрать свободу человеческой деятельности, добровольные межличностные обменыпрекратятся, что приведет к разрушению мостика или связимежду субъективной, внутренней сферой непосредственныхоценок и создания информации (порядковой) и внешнейсферой цен (количественной). Более того, разрушение этойсвязи делает экономический расчет совершенно невозможным (Rothbard 1991, 64—65).
Отсюда Мизес делает вывод о том, что в отсутствие рыночной свободы, свободных рыночных цен и/или денег никакой рациональный экономический расчет невозможен,где под рациональным расчетом понимается тот, которыйвозможен при доступности необходимой (неслучайной)информации.
Мизес систематизировал свои фундаментальные идеио социализме и изложил их в замечательном критическомтрактате об этой общественной системе, первое издание которого появилось на немецком языке в 1922 г., а потом последовали английское (1934), французское (1938), испанское (1961), итальянское (1991) и, наконец, русское (1994)издания. Работа называется «Социализм: экономический исоциологический анализ» (Mises 1981; Мизес 1994).
«Социализм» Мизеса приобрел огромную популярностьв Европе, и под влиянием этой книги, среди всего прочего,теоретики такого калибра, как Ф. А. Хайек (первоначальносоциалист фабианского толка), Вильгельм Рёпке и ЛайонелРоббинс, обратились к либерализму. Более того, эта работаразожгла третью важную дискуссию (после Methodenstreit испора о концепции капитала) с участием австрийских теоретиков, — о невозможности экономического расчета присоциализме. Это одна из важнейших дискуссий в историиэкономической мысли, растянувшаяся на несколько десятилетий и оказавшая сильное влияние тем, что помогла выделить и отточить отличительные черты австрийской школыэкономической теории. Более того, сегодня широко признано, даже бывшими социалистическими теоретиками, чтоавстрийцы выиграли в споре о невозможности социализма.Так, например, Роберт Хейлбронер был вынужден признать:«Мизес был прав. ...Социализм оказался великой трагедией этого столетия» (Heilbroner 1990, 1110—1111). УченикиОскара Ланге, Брюс и Ласки, пришли к выводу, что Лангеи социалистические теоретики «не смогли противостоятьавстрийскому вызову» (Brus and Laski 1985, 60; Huerta deSoto 1992).
В заключение этого раздела особо подчеркнем, что аргумент Мизеса о невозможности социализма — это теоретический аргумент относительно интеллектуальной ошибки,сопутствующей любому социалистическому идеалу, потому что невозможно организовать общество с помощью команд и принуждения, заведомо зная, что руководящий органне в состоянии получить необходимую для выполнения этойзадачи информацию. Таким образом, аргумент Мизеса — этотеоретический аргумент о практической невозможности социализма. Мы могли бы даже сказать, что это главный теоретический аргумент, потому что теория — всего лишь абстрактный, формальный и качественный анализ реальности,который не должен терять с нею связи, а, напротив, иметькак можно более непосредственное отношение к событиями процессам реального мира. Поэтому совершенно невернорассматривать предложенный Мизесом анализ как решениевопроса о невозможности социализма с позиций формальной модели равновесия или «чистой логики выбора», в чемошибочно были убеждены многие видные неоклассическиеавторы, неспособные понять различие между «теорией» ианализом равновесия. Фактически уже в 1920 г. Мизес сампозаботился о том, чтобы недвусмысленно отвергнуть применимость его теоремы к модели равновесия. Посколькуданная модель, уже в момент ее формулирования, предполагает, что вся необходимая информация должна быть налицо,она изображает фундаментальную экономическую проблемусоциализма решенной ab initio[8] по определению, так что неоклассический теоретик просто не замечает эту проблему.Согласно Мизесу, имеет место строго обратная ситуация,поскольку, по его мнению, корень проблемы заключаетсяв том, что, когда руководящий орган издает указ или приказ в пользу определенного экономического проекта илипротив него, у него отсутствует информация, позволяющаявыяснить, правильно он действует или нет, а потому он ине может производить никаких экономических расчетов илиоценок. Если предположить, что руководящий орган располагает всей необходимой информацией и что, кроме того,никаких изменений не происходит, очевидно, что проблемаэкономического расчета даже не возникает, так как изначально действует предположение, что такой проблемы не существует. Соответственно Мизес пишет: «В статическом состоянии можно обойтись без экономического расчета. Ведьздесь в экономической жизни вечно повторяются одни ите же события, и если предположить, что статическая социалистическая экономика будет стремиться сохранить то последнее состояние, которое она унаследовала от конкурентной экономики, во всяком случае можно представить себерационально управляемую, с экономической точки зрения,производственную систему социализма. При этом мы отвлеклись от того факта, что в реальной жизни статическоесостояние невозможно, потому что экономические данныепостоянно изменяются, так что статическая природа экономической деятельности — это всего лишь теоретическоепредположение, которому не соответствует никакое реальное положение вещей» (Mises 1935, 109).