— Как, вы еще не спите, папуля?

— Не сплю. Закрой дверь и подойди сюда.

Луарсаб опустился на тахту и показал зятю на стоявшее рядом кресло.

— Садись.

— Сперва дайте я вас поцелую.

— Сказано тебе — садись!

— Хорошо, сяду. Зачем горячиться, папуля?

— Садись и говори, где ты таскаешься всю ночь?

— Почему всю ночь — еще и двух нет.

— Не имеет значения. Отвечай, где ты таскаешься каждую ночь?

— Что за слово — «таскаешься»? Человек вы образованный…

— Отвечай на мой вопрос. До моей образованности тебе нет дела.

— Отвечу, как же не ответить. Но, папуля, почему вы так сердитесь?

— Я тебе не папуля. Говори, где ты шляешься каждую ночь чуть ли не до утра?

— Ну уж и до утра!.. Ребята затащили в новый ресторан… На горе Надиквари… Для почину.

— Кто платил но счету?

— Тот, кто пригласил.

— Говори правду! Кто платил?

— Так меня же пригласили: — не мне же было платить!

— Кто платил?

— Да у меня и денег нет! Откуда им взяться? Я еще не работаю. Мамочка не работает, жена не работает, ваша зарплата вся тратится на дом, на семью… Мамочка еле выкраивает мне карманные деньги. Ну, папуля, сами подумайте…

— Я тебе никакой не папуля! Кто платил?

— Ну, что вы так настойчиво… Да никто и не платил. Хозяин сказал: «Из уважения к твоему тестю…»

— Я тебе покажу тестя!.. Не размахивай руками у меня перед носом, сиди прямо, не вихляйся!

— Что же, разве я сижу не так, как следует? Что вы на меня кричите, точно я солдат…

— Любой солдат в десять раз лучше тебя. У солдата есть, кроме погон, хоть умение держать себя.

— Не собираетесь ли меня сменить, папуля?

— Чего бы я не дал, если бы подвернулась такая возможность! Садись и слушай меня.

— Я лучше постою — по-солдатски.

— Садись, говорю!!

— Раз я солдат, так буду стоять.

— Вот что я тебе скажу. Слушай и заруби себе на носу. Чтобы с этого дня ноги твоей не было ни в одном ресторане, ни в одной столовой в Телави… И не только в Телави, а и во всем моем районе. Если проголодаешься — в доме у меня всегда найдется чем набить твое брюхо… Немедленно устраивайся на работу — любую, хоть мусорщиком.

— Огромное спасибо за такой почет.

— Не прерывай меня! Если не хочешь служить — поступай в институт, хоть на заочное отделение. Можно в этом же году, вот сейчас. Еще не поздно.

— И за это спасибо. Всякому порядочному человеку вполне достаточно одного факультета. Второй-то зачем?

— Ты эти свои россказни оставь для других. Меня на мякине не проведешь, я стреляный воробей.

— Обязательно нужен диплом?

— Не диплом, а образование.

— Образование у меня великолепное.

— Для афериста — да. Так слушай! И мотай на ус. Чтобы больше никогда, ниоткуда, ни из какого колхоза не дошло до меня, что ты явился и, пользуясь моим именем, увез кур, поросят или любую другую живность. Запомнил?

— Запомнил. Дальше.

— Если еще хоть раз узнаю о чем-либо подобном, ни перед чем не остановлюсь, заставлю твою жену и твою тещу таскать тебе передачи в тюрьму.

— Ах, какой у меня добрый папочка! Только не забывайте — земля круглая и вертится. И в тюрьму всякий может попасть. И на здоровье не так уж полагайтесь — тюрьма есть тюрьма. И без передач еще никто там не обходился.

Тут грянул гром:

— Как ты смеешь, собачье отродье!

Двери распахнулись, в комнату ворвалась Лаура.

— Папа, папочка… Джото, что ты делаешь!

Лаура прижималась то к отцу, то к мужу, висла на них.

— Папа, папа, успокойся! Джото, уходи! Ну зачем ты так, папа, что случилось особенного?

— В чем дело, Луарсаб, мир, что ли, перевернулся? Светопреставление, да и только.

Эфросина с трудом дотащила свой объемистый круп от кресла в спальне до двери кабинета.

Луарсаб опустился на тахту и стал изо всех сил растирать себе лоб.

— Убирайся отсюда немедленно! Уходи и запомни хорошенько, что я тебе сказал. И чтобы ты не смел больше раскатывать в моей машине. И… и разделайся с этой твоей потаскухой, не то…

— Сначала ты разделайся с твоей потаскухой, а потом уж и я брошу свою… — Зять повернулся на каблуках и вышел из комнаты, напевая себе под нос: «Я такое зна-аю, не во-обра-зить…»

2

Купрача, нагнувшись, стал спускаться по лестнице. И сразу бросился ему в нос сладковатый дух свежеоструганных досок, смешанный с едким запахом извести. Стены подвала сверкали белизной. Пол был весь еще в брызгах и потеках краски.

Прилавок, высотой по пояс человеку, занимал четверть длины подвала. Он был устроен против самых дверей. Вдоль прилавка тянулись полки. За полками был оставлен свободный угол — для винных бочек.

Вахтанг стоял спиной к дверям за прилавком и что-то устраивал на стене.

Купрача внимательно осмотрел все вокруг себя, потом подошел к прилавку и сел на единственный стоявший в подвале стул.

— А это тебе на кой черт понадобилось?

Вахтанг обернулся, и стали видны результаты его трудов.

— Чем плохо? Так ведь красивей.

Купрача усмехнулся.

— А кто это такие?

— Почем я знаю! Кое-что я вырезал из журналов, остальное мне подарили. Только вот кнопками не прикрепишь никак.

— Это потому, что штукатурка осыпается. Ты гвоздями прибей.

Вахтанг сел на прилавок.

Теперь уже стена за прилавком стала видна целиком. На ней были как попало размещены цветные фотографии кинозвезд и цирковых артистов. На одной из фотографий красотка с обнаженными до самых бедер стройными ногами натягивала тонкие чулки.

— Кому нужны эти тощие ляжки, чудак! Женщина должна быть вон какой, — Купрача показал на репродукцию с картины Рубенса, где было изображено похищение жены Геракла кентавром.

— Нравится?

— Еще бы! Вот это женщина!

— Знаешь бородатого сапожника на краю базара?

— Знаю. А что?

— Он все стены в своем закутке увешал сверху донизу такими картинками. Негде клопа раздавить — местечка свободного не найдешь. Только картинки, по правде сказать, лучше этих. Где он их достает, любопытно знать? А клиентов у него хоть отбавляй. Только чтобы поглядеть на эти картинки, стоит к нему зайти.

— Тогда знаешь, что я тебе посоветую? Держи у себя здесь двух-трех шлюх, а над дверью снаружи повесь красный фонарь. — Купрача неодобрительно покачал головой. — Так-то ты начинаешь? Нет, этакие штучки делу пользы не принесут. Где бочки?

— Завтра привезу. Мне их обещали в Напареули.

— Надо было уже привезти. А полки! Разве это полки? Их куда больше нужно.

— На кой черт мне полки? И этих слишком много.

— Раз Нико сказал, значит, нужно. Не будь простофилей. Полки завесишь тонкой тканью и будешь держать на них разный неразрешенный товар, нужный твоему потребителю.

Вахтангу мысль пришлась по душе.

— Устрою полки у той стены.

— У той стены нельзя. Глухой угол. Снаружи не видно.

— Не будет видно — тем лучше!

— Нельзя, говорю! Там будет на крюках мясо висеть. Мясом тоже ты торговать не имеешь права. Внизу поставишь бочки, а над ними можно пяток бараньих туш и говяжьих ляжек повесить. Мясо к вину необходимо. И потребителю легче вино и мясо вместе покупать.

— Значит, еще одно дело на себя взвалить?

— Вахта-анг! Пораскинь мозгами! Ничего тебе взваливать на себя не придется. Мясом снабжать тебя буду я. За полцены буду доставать.

— Эх, был бы у меня транспорт, не отказался…

— И не надо отказываться. Транспорт! Транспорт! И это устрою, не бойся!

— Да нет, с транспортом мне не везет. Вон, смотри, — купил у Нико машину, да прежде чем успел на свое имя перевести, ее, как кузнечика, надвое разорвали! А крестный мой тоже хорош гусь! И сам в убытке, и мне вред причинил. Я этого Реваза, или как его там, подстерегу разок, и уж он у меня тогда взвоет. Я едва приехать успел, как он стал на меня кидаться. А теперь видишь, что со мной сделал?

— Ты его лучше оставь в покое, Вахтанг. Таких людей, как Реваз, следует опасаться. Напоровшись на такого пса, надо одной рукой за дубинку хвататься, а в другой держать припасенную кость. Сейчас он разъярен, как загнанный зверь. Постарайся не попадаться ему на пути.