этот процесс касается бытия сознания – того, кто, что и где мы – развитие и постоянное углубление понимания его является синонимом реального прогресса и роста. Это то же самое, понимаете? Многие неуверенно закивали. В спор вступила Брэтт. – Надеюсь, вы все слушаете, – выкрикнула она со своего места. – Это не новинка нью-эйдж и не рекламный ролик поздней ночью, где модели в бикини моют «Феррари» перед особняком, и всё это будет вашим на льготных условиях. Она встала и вышла ко мне. – Мы живём в испорченном мире, – произнесла она с мощным напором. – Во вселенной есть только одна злая сила, и это мы. Это не означает, что мы какие-то плохие, просто мы не полностью сформировались, и это отвратительно. Все знают, что такое отвратительно? Это то, что китайские принцессы делают со своими ножками, связывая их так, чтобы они оставались маленькими, вместо того, чтобы вырасти до своего нормального размера. Эти ножки отвратительны, но причина этих ножек это та испорченность, о которой я говорю. Священники, которые пристают к детям, это отвратительно. Политики и корпорации, злоупотребляющие людским доверием, это отвратительно. Каждый из нас, даже если мы никогда не делали ничего плохого, отвратителен также, как самый худший из людей. Можно написать список отвратительных вещей, который занял бы место до луны и обратно, но я считаю, что в центре каждой отвратительной вещи лежит только одна испорченность, и это эго. Симптомов может быть миллион, но причина только одна. Она сделала паузу, чтобы дать этому усвоиться, и продолжила свою яркую речь. – Теперь я знаю, о чём вы тут сидите и думаете. Вы думаете, что мистер МакКенна расскажет вам какойто большой секрет, и тогда вы заживёте на улице Счастья, потому что у вас будет какое-то особое знание, которое даст вам особые силы, и в каком-то смысле это правда, но не в том, что это даст вам спортивную машину, или сделает вас моделью в бикини. Он говорит о том же, о чём мы всегда здесь говорим, о той единственной вещи, о которой стоит говорить: мерзкое, гадкое, отвратительное, противное эго. Вы все захотите применить всё это волшебство в своей жизни, и это хорошо. Я думаю, чуть-чуть у вас получится, но если вы собираетесь играть с этой сверкающей новой игрушкой, вы должны попытаться найти ей хорошее применение. Используйте её для того, чтобы стряхнуть с себя все слои брони, багажа и всякой дряни, которую вы везде таскаете с собой и называете своим именем. Разденьтесь догола. Отшелушите эту чепуху, чтобы жить свою жизнь непосредственно, вместо того, чтобы собирать её из кусочков, основываясь на слухах и теориях, как вы делаете это сейчас. Желайте это, молите об этом, воплощайте это, просите Фею Молочных Зубов об этом, но используйте то, о чём вам говорит мистер МакКенна, чтобы пробудиться, чтобы когда ваша жизнь подойдёт к концу, вы могли оглянуться и сказать, что были в ней, а не просто проспали её, как делаете это сейчас. И Брэтт вернулась на своё место.

***

А я вернулся к тому, на чём остановился. – Когда мы говорим воплощение, мы имеем в виду реальный творческий процесс, в котором подлинные желания становятся реальностью. Когда вы поймёте всё относительно желаний, воплощение само позаботится о себе. – Когда вы говорите реальность...? – спросил парень лет тридцати по имени Шон. – Я имею в виду консенсусную, двойственную реальность. Мы говорим о состоянии сна, а не об истине. – Они взаимоисключают друг друга? – Ну, да, – сказал я, – так как истина существует, а ложь нет. – О, – сказал он, – окей. – Речь идёт не об истине, а о вашем законном наследии. О понимании своего места в мире. Мы говорим о том факте, что вселенная, в которой вы находитесь, вся в вашем распоряжении. Если говорить языком сновидения, то это что-то вроде осознанного сна, своевольное формирование сновидения, в противоположность неосознанному сну, где события, среда и так далее формируют вас. – Кажется, вы противоречите самому себе, – сказал пожилой мужчина. – С одной стороны вы говорите об отпускании штурвала, а теперь вы утверждаете, что мы должны схватить штурвал и взять под контроль свою жизнь.

– Хорошее замечание, – сказал я. – Взять под контроль свою жизнь означает только одно – отпустить её. Безусловная сдача. Это должно быть сделано осознанно и с чистым намерением. Ничего не будет прежде перехода во взрослость, никто не продвинется вперёд без этого. Противоречие появляется из-за парадоксальности потери своей жизни с целью её обретения. – Всё это сбивает с толку, – сказала Карен, которая инициировала весь этот разговор своим вопросом о молитве. – Было бы здорово, если можно было просто нажать на кнопку или принять таблетку, и всё сразу стало бы понятно. Все сочувствующе засмеялись. – Несмотря на то, что это кажется таким сложным и пугающим, – сказал я, – уверяю вас, стоит беспокоиться только об одном: о переходе в Человека-Взрослого. Только там начинается жизнь. Ничто больше не имеет значения. Нет второстепенных целей или утешительных призов. Никакое количество знания, понимания или духовного опыта не будет стоить ничего, если вы всё ещё застряли в отделённом состоянии. Это не должно быть очень сложным: вы ставите перед собой одну цель – перейти из отделённого состояния в интегрированное, умереть для плоти и родиться для духа. Вот кнопка, которую вы должны нажать. Все молчали, пока я пил. – Но как мы реально можем это сделать? – спросила Карен. – Я имею в виду, реально. Все загалдели в поддержку этого вопроса. Они хотят, чтобы в их жизни что-то произошло, по крайней мере, это та роль, которую они играют. Один из этих тридцати сможет действительно что-то предпринять в ближайшие десять лет, но, вероятно, нет. Они не понимают природы своего пленения, или того факта, что они довольны в нём, поэтому их шансы выйти за пределы стадии разговоров очень скудны. – Вы должны открыть глаза, – ответил я, – вот ответ. Смотрите на жизнь честно, видьте её ясно, и всё остальное естественным образом последует за этим. Всё автоматически следует за ясным вѝдением. Несколько мгновений они смотрели на меня в тишине. – То есть как это – мы не честны? – спросил молодой парень, Логан, с видом крайнего радушия. Отмеряя шаги, я раздумывал над его вопросом. Есть много ответов, но самый очевидный, вероятно, наиболее показательный. – Придя сюда, – ответил я. – То, что мы делаем, приходя сюда на эти встречи, по сути является нечестностью. Мы говорим себе, что это часть нашего духовного роста, или что мы хотим понять новые идеи, или хотим каких-то позитивных изменений в своей жизни, но правда ли это? Люди в действительности не хотят меняться, а те, кто хочет, не ходят на собрания и не слушают, как кто-то говорит об изменениях, не читают книг и так далее. Они действуют. Они берутся за оружие и заставляют события происходить. Они не просто переходят от одной части стада к другой. Я мог бы гораздо резче высказаться насчёт самообмана этих людей, который они практикуют, приходя сюда, но на самом деле мне вовсе не хочется быть резким. Я никогда не хочу становиться эмоциональным или вызывающим, но когда речь заходит об интегрированном состоянии, неизбежно появляется побуждение встряхнуть людей, чтобы они пробудились, выбить их из ступора, утереть им нос их же собственными дурацкими убеждениями. Кажется, что это могло бы сработать, но я знаю, что нет. Логан заговорил и спас меня от себя. – Я не согласен с этим, – сказал он возбуждённо. – Я думаю, это круто, что мы приходим сюда. То есть, мы знаем, что застряли в плохой ситуации, о которой говорите вы с Брэтт, мы неосознаны или заключены в темницу или что угодно, и мы приходим сюда на собрание, как банда тайных заговорщиков! Мы приходим сюда, потому что мы хотим задать жару! Юношеский энтузиазм Логана был заразительным. Все засмеялись, кто-то зааплодировал. Даже Брэтт улыбнулась. – Хотелось бы в это верить, – сказал я после того, как все затихли, – и иногда я сам почти в это верю, но в реальности всё по-другому. Говоря реалистично, мы здесь занимаемся не более радикальными вещами, чем полистать журнал или сходить в супермаркет. Это вызвало в ответ ропот неодобрения. – Это не тайное собрание, а мы не революционеры, планирующие свержение злого диктатора. Это беззубый заговор, как клуб «Побег» в тюрьме. Он стоит в списке тюремных развлечений после драматического кружка и перед хоровым. Наша здесь встреча и обсуждение всех этих предметов полностью санкционировано тем самым режимом, против которого мы строим заговор. Все книги, журналы и события