– Всё будет хорошо, даже лучше, чем вы можете себе представить, но сперва вы должны выполнить работу, трудную работу. Это может занять время, но когда всё закончится, человек, которым вы станете, будет невыразимо благодарен человеку, которым вы являетесь сейчас, за то, что он прошёл через это. – И никак нельзя пропустить эту часть? – Именно об этом мы и говорим. Мир полон людей и институтов, которые ответят «да» на этот самый вопрос. Можно попытаться отстраниться от этого, запрыгнув во что-нибудь другое. – Не знаю, смогу ли я действительно пройти через это ради благодарности какой-то будущей меня. – Тогда сделайте это ради детей. До настоящего момента это вами двигало. Похоже, вы не хотите видеть их, попавшими в западню, из которой вы сами только что выбрались. Покажите пример. Чего бы это ни стоило. – У меня есть выбор? – Не думаю. – Я тоже, – сказала она, положила пустую бутылку на бок, как убитого солдата, встала и пошла в дом.

8. Утопия.

В контакте с потоком космического сознания все известные доселе религии растворятся. Наступит революция человеческой души. Абсолютно господствовать над народами будет Религия, которая не будет зависеть от традиции. В неё не будут верить или не верить. Она не будет частью жизни, занимая лишь отдельные часы, периоды времени от случая к случаю. Её не будет ни в священных книгах, ни в устах священников. Она не будет обитать в церквах, в сходах, обрядах, праздниках; в молитвах, гимнах или речах. Она не будет зависеть ни от особых откровений, ни от речей богов, которые спустятся, чтобы учить людей, ни от каких-либо библий. Она не будет нести миссию по спасению людей от их грехов, или помогать им войти в рай. Она не будет учить ни будущему бессмертию, ни грядущему великолепию, ибо бессмертие и всё великолепие уже есть здесь и сейчас. Очевидность бессмертия будет жить в каждом сердце, как взор живёт в очах. Сомнения в Боге и в вечной жизни будут также невозможны, как теперь невозможны сомнения в существовании – очевидность и того и другого будет одинаковой. Религия будет править каждой минутой каждого дня в жизни. Церкви, священники, церемонии, вероучения, молитвы, все агнеты, все посредники между индивидуальным человеком и Богом будут навсегда заменены прямой и ясной связью. Грех перестанет существовать, как и стремление к спасению. Человек не будет беспокоиться о смерти, о царстве божием, или о том, что будет во время и после прекращения жизни этого тела. Каждая душа будет чувствовать и знать своё бессмертие, и что вся вселенная со всеми её богами, со всей красотой создана для неё и принадлежит ей навечно. Мир, населённый мужчинами и женщинами, обладающими космическим сознанием, будет также далёк от сегодняшнего мира, как мир нынешний от того, каков он был до появления самосознания.

Отрывок из «Космического сознания», Ричард Морис Бёкк, доктор медицины

9. Дистопия

– Начинаешь ли ты понимать теперь, какой мир мы создаём? Это точная противоположность тех идиотских гедонистических утопий, воображаемых старыми реформаторами. Мир страха, вероломства, мучений, мир попранных и попирающих, мир, который по мере усовершенствования будет становиться не менее, но более безжалостным. Прогресс в нашем мире будет движением ко всё большей боли. Старые цивилизации заявляли о том, что они основаны на любви и справедливости. Наша же основана на ненависти. В нашем мире не будет иных эмоций, кроме страха, гнева, торжества и самоуничижения. Всё остальное мы уничтожим – всё… Не будет другой преданности, кроме преданности партии. Не будет другой любви, кроме любви Большого Брата. Не будет другого смеха, кроме смеха торжества над

поверженным врагом. Не будет ни искусства, ни литературы, ни науки. Когда мы всемогущи, нам больше не нужна наука. Не будет разницы между красотой и уродством. Не будет ни стремления к познанию, ни наслаждения процессом жизни. Все конкурирующие удовольствия будут уничтожены. Но всегда – не забывай об этом, Уинстон – всегда будет опьянение властью, постоянно увеличиваясь и становясь всё более утончённым. Всегда, каждый миг, будет волнение от победы, чувство подавления беспомощного врага. Если ты хочешь образ будущего, представь ботинок, наступающий на человеческое лицо – навечно.

О'Брайен Уинстону Смиту. Отрывок из "1984" Джорджа Оруэлла.

10. Миопия*.

------- *Близорукость -------

Храбрыми, невозмутимыми, насмехающимися и яростными – такими нас хочет видеть Мудрость. Мудрость это женщина, а женщины любят только воинов. – Фридрих Ницше –

Я и доктор Ким вошли в здание конной арены, опоздав на несколько минут. Мы тихонько сели на скамейку у самого края. Тридцать или сорок человек сидели на большой откидной алюминиевой трибуне, и женщина, как я понял, Брэтт, стояла перед ними внизу на песке. На ней были джинсы и джинсовая рубашка. Это была сильная, но не коренастая, женщина с волосами коричневато-рыжего цвета, около сорока лет, попоходному и чисто одетая. В тот момент у неё был такой вид, словно её терпение подвергалось проверке. Моложавый человек лет шестидесяти объяснял, что его духовный ментор, Шри такой-то, наказывал ему, что долг каждого чувствующего существа нежно любить землю и работать для духовного освобождения всех чувствующих существ. – Сострадание к человечеству это смысл нашего существования, – говорил он. – Только таким образом наше время на земле имеет значение и цель. Как могу я, к примеру, сконцентрироваться на собственном духовном освобождении, когда так много людей ещё живут во тьме? Этот человек источал елейную искренность, и я было засомневался, туда ли я попал. Звали его, как он доложил, Стэнли. Рассказав о том, что он духовный искатель уже долгое время, сорок с чем-то лет, он отчеканил длинный список имён довольно известных духовных учителей и авторов – американских, английских и индийских – и сослался на них как на своих возлюбленных гуру. – Большая часть мира гниёт от нищеты, насилия и болезней, – продолжал он. – Люди везде живут в безнадёжности и отчаянии. Они не знают, что есть лучший путь, что изобилие, сияющее благополучие и необычайная радость являются их естественным правом от самого рождения. Они не знают, что они не человеческие существа, получающие духовный опыт, но духовные существа, получающие человеческий опыт. Мой гуру учит, что обязанность тех, кто имеет глаза, чтобы видеть, прийти на помощь менее удачливым, так как духовное восхождение человеческой расы должно включать всех – мы не можем исключить никого. Мы хранители наших братьев, мы сторожа этой райской планеты. Как чувствующие существа мы обязаны нести послание любви и сострадания нашим товарищам. Пока все живые существа не обретут способность видеть духовными глазами… – Если вы ещё раз скажете слово «духовный», – сказала Брэтт сильным, но тихим голосом, – я высеку вас розгами. О, слава богу, я попал куда надо. Прерванный на полуслове угрозой Брэтт, Стэнли снисходительно улыбнулся, однако продолжил. – Да, конечно. Я наслышан о вашем крутом любовном подходе, – сказал он с лёгким осуждением, – но если вы хотите стоять не перед кучкой студентов, а снискать уважение всего духовного сообщества, вам придётся принять более сострадательный тон и расширить свой духовный кругозор, чтобы охватить не только

крайних радикалов, но всех ваших друзей и товарищей. Мы все, знаете ли, на одной стороне. – Он улыбнулся и хлопком соединил ладони вместе. – Мы все вместе в этом деле. Стэнли явно очень умный парень, но я никогда не встречал, чтобы интеллект типа «чем больше, тем лучше» применялся в таком отношении. Потом он стал вроде бы задавать вопрос, но это больше походило на лекцию. Он начал с сознания, что почти расстроило меня, поскольку есть только одно, что можно знать о сознании, и говорить об этом довольно много означает не знать этого. Потом что-то о переживании, случившимся с ним в медитации, во время которого, если я понял правильно, он растворился в своей мантре, затем последовало божественное откровение, и затем его мантра и сердце стали едины и очистились таким образом, что это имело каким-то образом атрибуты верховного гуру, от которого, доложил он нам, нисходят все остальные гуру, и чьей милостью он смог увидеть за пределы формы в суть, которая, в свою очередь, есть любовь, которая, в свою очередь, есть Бог, который, в свою очередь, есть верховный гуру, который, в свою очередь, есть Я, и таким образом он пришёл к истинному пониманию, что знание Брахмана есть единственное реальное знание, и это переживание оставалось в его сердце в первичной, неразбавленной форме почти две недели. Возможно, я не всё передал в точности верно. Стэн закончил всё это вопросом, который имел какое-то отношение к поиску счастья, и его слиянию с человеческим поиском освобождения. – Окей, Стэнли, – сказала Брэтт, – давайте-ка, садитесь на место. – Мой учитель настаивает на открытом диалоге, – сказал Стэн, не садясь. – Он говорит, что единственная плохая идея — это та, которую мы не выражаем. В мире, полном насилия и раздора, было бы настоящей пародией, если бы те, кем мы стали ради духовного руководства, были неспособны иметь дело со свободным потоком идей и возвыситься над мелочными тиранами злости и зависти. – Да, – сказала Брэтт, – пародия была бы что надо. – Она обернулась к группе. – Теперь, для тех из вас, кто ещё не знает – здесь не сообщество для прений, и уж конечно не грёбаная демократия. Я стою здесь не для того, чтобы заслужить ваше одобрение или втюхать вам дерьма с собственной торговой маркой. Мы здесь не медитируем и не поём песнопения, не сливаемся с нашими мантрами и не пытаемся очистить ум или душу, или стать счастливыми, или заработать свою вечную награду, и уж конечно мы не собираемся спасать мир или наших товарищей. Всё, что мы здесь делаем, и только это – пытаемся выяснить, что чёрт возьми происходит. Вот и всё. Если вы не находите это полезным времяпрепровождением, или если вы думаете, что уже всё знаете, тогда проваливайте и возвращайтесь, когда вас не нужно будет тащить с пинками и окриками каждый дюйм дороги. Она повернулась к Стэну. – Стэн, надо отдать вам должное – я знакома со всеми идиотскими нью-эйждевскими книжными клише, но я никогда прежде не слышала их вот так в одной куче. Вот что вам нужно сделать: поставить себе хорошенькую черепную клизму и вымыть эти сорок лет дерьма из своей головы. Вы как маленький мальчик, который говорит о пиратах и динозаврах, будто знает их всех лично, только вы слишком стары, чтобы быть маленьким мальчиком, и поэтому на вас тяжело смотреть. Я не знаю, чем вы занимались с шестидесятых годов, но это не имеет ни малейшего отношения к пробуждению. Наверное, это что-то совсем другое. Я много наслышалась глупостей в своё время, и многое звучало как та слякоть, которую вы сейчас изрыгали, но послушайте, я говорю вам это по доброму: то, о чём вы говорите, ничего не стоит. Ваши сорок лет пропали даром. Всё это ничего не значит, ни к чему не ведёт. Вас обманули, вы обманываете, и вы сами – ложь. Я определённо там, где надо. Стэнли начал было что-то отвечать, но она подняла руку, чтобы прервать его, и обратилась к женщине возле него. – Зачем вы привели его, Молли? Он что, вас совсем достал? Молли, привлекательная женщина лет пятидесяти с небольшим, не ответила. Брэтт подошла к ней и строго посмотрела на неё. – О, я знаю, – сказала Брэтт со смехом, – всё понятно. У вас начались отношения, верно? Подумали, что вы оба духовные люди, так что получится неплохая пара. Но потом стало невозможно выдерживать его возомнивший ум с его карьерой ученичества и строем возлюбленных гуру, поэтому вы привели его сюда, чтобы я потолковала с ним, не так ли, маленькая трусиха? Она сказала это так нежно и любяще, и ни Молли, ни кто-либо другой не обиделся. Вообще, несмотря на некую неподвижность и стеклянные глаза тех, к кому она обращалась, никто, похоже, сильно не обижался на шероховатую манеру Брэтт.