Директор и завуч долго и безуспешно пытались выяснить, кто совершил преступление, сначала думали на двух самых хулиганистых мальчишек, но у тех оказалось железное алиби – в этот день учитель по физкультуре забирал их с уроков на соревнования. Однако кого‑то нужно было наказать, поскольку мать Уварова устроила грандиозный скандал, и чтобы утихомирить ее, администрация школы решила уволить тетю Клаву.

Зойка, узнав об этом, была потрясена – до сих пор ей казалось, будто взрослые сплотились против нее единым фронтом, теперь же она увидела, что в их мире тоже есть сильные, и есть козлы отпущения. Промучившись три дня, девочка не выдержала и решила сходить к тете Клаве домой, чтобы во всем признаться, – это казалось ей безопасней, чем разговаривать с матерью, директором или завучем. Она долго искала, где живет бывшая гардеробщица – в те дни поселок еще не снесли, – и неожиданно услышала отчаянный лай. Собака то ли выла, то ли скулила, и доносилось это из сарая, примыкавшего к огороженному высокой оградой бревенчатому дому.

Первой мыслью Зойки было, что хозяев нет дома, а собака лает на забравшихся грабителей. Ей стало жутко интересно, она прижалась носом к ограде и стала ожидать, что будет дальше. Наконец из сарая вышла сама грабительница с большим мешком, увидев Зойку, остановилась и сердито спросила:

«Чего смотришь, глазелки вытаращила?».

Зойка мысленно измерила расстояние до женщины и решила, что уж от нее‑то она точно удерет, поэтому ответила довольно развязно:

«Хочу и смотрю, ваше‑то какое дело? Мне, может, интересно, что вы там делаете».

Женщина тяжело вздохнула и поставила странно шевелящийся мешок на землю.

«Каждую весну приносит, – сердито сказала она, – всякий раз слепыми топлю, а нынче она их за поленницей схоронила, ухитрилась‑таки. Я как услышала – полезла, а они уж большие, глаза открылись. Тебе щенок не нужен?».

Мешок двигался, тонко попискивал. Гонимая любопытством Зойка вошла в калитку и присела рядом с ним на корточки. Неожиданно из мешка серым комочком выкатился щенок и засеменил к девочке. Его братья и сестры выглядывали, скулили, но последовать за ним не решились. Зойка протянула ладонь, и щенок ткнулся в нее влажным носиком.

«Это вы их топить несете? – догадалась она. – Жалко же!».

«Жалко, так забирай, – рассердилась женщина, – а то всем жалко, а брать никто не хочет. Чем голодная собака по свету мыкаться будет, лучше ее щенком утопить. Так берешь щенка? Или давай его обратно в мешок».

«Беру».

Зойка решительно подняла и прижала к себе серый комочек, хотя еще толком не знала, что станет с ним делать – мать наверняка не разрешит принести в дом собаку. Остальных щенков женщина затолкала обратно в мешок и крепко его завязала, чтобы не вылезли.

«Ну, взяла так и иди своей дорогой, нечего тут стоять».

Женщина закинула мешок за спину и подтолкнула девочку к калитке. Зойка вдруг вспомнила:

«А вы не знаете, где тетя Клава живет? Она еще плохо видит».

«По берегу иди от моста, ее дом у самой воды стоит».

Тетя Клава Зойку не узнала – со своим плохим зрением она почти не различала лиц. Рассказ девочки выслушала хмуро, сказала:

«Ладно, пусть все так и остается, никому не говори, толку‑то? Отругают только. С ребятами осторожней будь – сейчас весна, кровь у них играет, а ума кот наплакал. За меня не мучайся, мне поначалу, как директор заявление об уходе писать сказал, переживание сильное было, а теперь уж вроде и обвыкла – в огороде вон копаюсь. Пенсия нормальная, и сын, как может, присылает, так что я не из‑за денег в раздевалке сидела, а просто тяжело было одной дома, как старика своего схоронила. А это что у тебя пищит‑то, щенок?».

«Ага. Женщина топить несла, а он ко мне пополз, я и забрала его себе. Хотите? А то мне мать, наверное, не разрешит».

«Что ж, давай. Кличку только сама придумай».

Зойка задумалась. Щенок был весь серенький, а вокруг правого глаза шерсть черная – будто одноглазый пират с повязкой.

«Пусть будет Пират».

И стал щенок Пиратом. За шесть с лишним лет он вымахал в большого добродушного пса, но Зойку узнавал сразу – при виде ее радостно лаял, вилял хвостом и лез целоваться. По его лаю и тетя Клава сразу ее узнавала.

«Смотри, Пиратка для тебя особым лаем лает»…

В первый же день своего приезда Зойка сунула старухе пятьдесят рублей, за проживание, хотя та сердилась и отказывалась.

– Не фордыбачьтесь, тетя Клава, не возьмете, так уйду, а мне сейчас нельзя никуда показаться.

– Почему нельзя?

– Тип один – заставляет насильно за него замуж идти, а я не хочу. Отсижусь, пока он не уедет.

– Как это насильно? В милицию пойди.

– Он богатый, сейчас, тетя Клава, милиция с ними со всеми заодно. Так берете деньги?

Старуха вздохнула.

– Ладно, давай.

В домике на Дону было тихо и уютно, хотя по осени чувствовалась сырость. К вечеру налетали комары, приходилось закрывать наглухо все окна. Тетю Клаву они почти не трогали, а Зойке не давали спать – ухитрялись залезть даже под одеяло, хоть она укутывалась с головой и подтыкала под себя со всех сторон. Зойкины пятьдесят рублей тетя Клава отдала приятелю сына, и тот привез крупы и картошки, так что еда была. Только за хлебом тетя Клава через день ходила в маленький продмаг за железной дорогой. Старуха уже почти ничего не видела, и Зойка удивлялась:

– Не боитесь так далеко идти?

– В чужом месте боюсь, а здесь каждую тропочку знаю, поезд заранее слышу.

Скучно, конечно, было – ни телевизора, ни магнитофона, ни комиксов с картинками. Из книг только «Мать» Горького, старый потрепанный томик гоголевских «Мертвых душ» и пожелтевший от времени Устав ВЛКСМ. На стене висел старый радиоприемник, который с шести утра до полуночи вещал на весь дом. Как объяснила тетя Клава, это «чтоб знать, если война начнется». На четвертый день Зойка не выдержала.

– Тетя Клава, я сама за хлебом схожу, отдохните.

Продавщица в продмаге оказалась веселая молодая девица лет двадцати. Покупателей не было, и соскучившаяся по общению Зойка с ней около часа проболтала о всяких девичьих пустяках. Это ей дорого обошлось – спустя два дня она вышла с утра в огород и увидела стоявший по ту сторону обветшавшего заборчика автомобиль Жака.

– Привет, – весело сказал он, ловко выпрыгивая из машины, – видишь, сколько тебе чести – я сам за тобой приехал. А то ведь мог и ребят послать.

– Привет, – Зойка встала перед ним, уперев руки в бока, – чего тебе надо?

– Ты лучше спроси, как я тебя нашел – весь город на уши пришлось поставить, хорошо, продавщица местная твою физию по карточке опознала. Ты что это, подруга, в игрушки решила поиграть? Тебе сказано было журналиста вести?

– Имею право отдохнуть, найди кого‑нибудь мне на замену.

– Никакой замены, журналист по тебе с ума сходит – сразу следом примчался, шуму навел, требует только тебя. Так что давай – исправляй свои промахи.

– Какие промахи? Я даже в Ленинград с ним поперлась, все делала, как ты говорил – постоянно следила, чтобы он нигде не шлялся и не собирал компромата.