– Что делать? – в широко открытых глазах Таи мелькнул ужас.

Он слегка улыбнулся и пояснил:

– Не пугайтесь, это просто обследование, оно показывает, насколько тяжело травмирован мозг человека. Думаю, завтра переведем его в общую палату. Я могу выписать вам пропуск – его и помыть, и покормить надо будет. Персонал у нас здесь, конечно, есть, но… всегда лучше, когда свой человек ухаживает. Если хотите, конечно.

– Хочу. А что мне нужно делать?

– Приходите завтра с утра, приносите чистый халат и тапочки. Не волнуйтесь, сегодня мы его еще обследуем, и тогда все будет известно. А теперь скажите, как его фамилия и имя‑отчество, а то надо карту заполнить. И адрес тоже, пожалуйста.

Он сказал это таким строгим тоном, что Тая вдруг испугалась – не за себя, а за Алешеньку, ведь он предупреждал, что его могут забрать, если найдут. Куда заберут и почему, ей было неясно, но ради своего ненаглядного она впервые в жизни сознательно сказала неправду – назвала не его фамилию, а свою. И адрес тоже свой сказала.

Бредя по Ленинскому проспекту с остывшей уже банкой борща, Тая думала о том, что назавтра Алешеньке нужно будет наготовить котлет – не с обжаренной коркой, а паровых, диетических. С гречкой. И супчику овощного отварить. Взгляд ее упал на вывеску «Почта‑телеграф» на противоположной стороне дороги, и вновь припомнился последний наказ любимого – в случае чего отправить телеграмму. Перейдя дорогу, она зашла в почтовое отделение, взяла бланк и аккуратно переписала с листка адрес Самсонова. Потом долго думала, потому что все услышанное сегодня смешалось и перепуталось в ее бедной головке, и, наконец, вывела своим красивым каллиграфическим почерком:

«Алексея Тихомирова забрали. Расследуют».

Глава пятнадцатая

С раннего детства Тина Валевская всегда просыпалась в половине седьмого утра по московскому времени – когда бы ей не довелось накануне лечь спать, и в каком бы часовом поясе она ни находилась – и сразу же вставала. Если учесть, что время в Варшаве отстает от московского, то можно понять крайнее недовольство ее бывшего мужа Вацека Валевского. Пытаясь повлиять на жену, он постоянно приносил домой брошюры и журналы со статьями ученых, окончательно и бесповоротно доказавших, что лучшее время для занятий сексом – с шести до восьми утра.

Тина пару раз пробовала поваляться час‑другой в постели, как делают многие, но потом весь день тело казалось расслабленным, язык распухшим, а голова набитой соломой, даже секс не помогал. Такое состояние было совершенно недопустимо при ее работе репортера, требующей предельной концентрации сил, а для секса есть ночь – именно так она, в конце концов, стала отвечать на все аргументы мужа.

До их встречи Вацек не пропускал ни одной юбки, но после свадьбы достаточно долго оставался преданным мужем. Однако принципиальная позиция Тины, служившая причиной постоянных раздоров, и жесткий режим, установленный женой для занятий любовью, заставил его вернуться к прежней жизни и искать утешения у других женщин. Не желая прощать постоянных измен, она подала на развод.

Они познакомились и сошлись в восемьдесят шестом, когда Тина после окончания университета проходила стажировку в Варшаве. Она забеременела по его неосторожности – порвался презерватив. Когда обнаружились последствия, Вацек, как верующий католик, пришел в ужас при мысли об аборте. Саму Тину религиозные соображения волновали мало, к Вацеку она особых чувств не испытывала, но, как ни смешно, чашу весов перевесило то, что он называл и считал себя прямым потомком Александра Валевского – сына Наполеона и прекрасной Марии. К тому же, «Тина Валевская» звучало гораздо поэтичнее, чем «Тина Авдиенко». Хотя, если честно, то, глядя на своего долговязого и худющего мужа, она сильно сомневалась, что в нем сохранились гены великого императора – тот, как известно, был невысоким и достаточно плотного телосложения. Вацек шутил, что гораздо больше походит на Бонапарта их с Тиной дочь – очаровательная толстушка Маня. Он до безумия любил малышку, и Тина не возражала, чтобы после развода девочка осталась на попечении отца. При этом у нее в голове вертелась злорадная мысль:

«С утра в детский сад, потом деньги зарабатывать – ребенка‑то надо кормить и одевать. Вечером забирать из сада, думать об ужине, спать укладывать. Интересно, останется ли после этого у тебя, кобель несчастный, время бегать по бабам?».

Хотя наивно, конечно, было полагать, что заботы о трехлетней дочке могли остановить такого женолюба, как Вацек – тут с ним и сам Наполеон не мог бы сравниться.

Когда в конце девяностого она вернулась в родной город, ее отец, подполковник милиции Никита Михайлович Авдиенко, злорадно констатировал:

«Получилось так, как и должно было быть, ты сама во всем виновата».

Он с самого начала был категорически против брака дочери с иностранцем – возможно даже и не допустил бы его, не начнись перестройка. После возвращения устроил ее работать на местный телеканал, но велел не лезть на рожон – время сложное.

В начале января, делая телерепортаж для передачи «Наши предприниматели – кто они?», Тина познакомилась с Самсоновым. Интересный и элегантно одетый бизнесмен с манерами аристократа поразил воображение молодой женщины. В основном по ее инициативе они потом еще раза два или три встречались на нейтральной почве и приятно проводили время. Затем Самсонов уехал и пару месяцев провел заграницей, а когда вернулся, Тина немедленно возобновила свои атаки.

Что ж, и она ему нравилась – молодая интересная женщина, с которой всегда можно было найти тему для интересной беседы. Тину же в нем сводило с ума буквально все – остроумие, мягкость манер, запах дорогого одеколона. И секс, конечно, после которого он не отталкивал ее, а прижимал к себе и лежал, словно в забытье.

Иногда с его губ срывались странные слова – один раз Тина даже различила нечто вроде «Халида» или «Алидэ». Это ее неприятно поразило – «Алидэ» было название минеральной воды, которую разливали на его заводе и продавали в их городе. Вода, конечно, прекрасная, Тина сама ее очень любила, но это же надо – в минуты страсти думать о бизнесе!

Подполковник Авдиенко, человек консервативных взглядов, был не очень доволен, что дочь открыто живет с мужчиной, и подчас говорил ей с грубоватой прямотой:

«Где это видано, чтобы ребенка мужу оставлять? Родила, так воспитывай, а то бросила дочку на мужа, а сама б…ешь. Нравится мужик, хочешь с ним спать – оформите отношения в ЗАГСе. Ему‑то что надо, не понимаю – ты молодая, интересная, на двадцать лет моложе, а он уже, вроде, перебесился. Настаивай!».

Но когда женщине под тридцать, отец не может указывать ей, как строить личную жизнь. Хотя в чем‑то Тина с отцом была и согласна – ей казалось, что она могла бы стать Самсонову неплохой женой. Однако бизнесмен замуж не звал, так что приходилось довольствоваться малым, но надежда у нее теплилась.

В июне они вдвоем на неделю слетали в Крым, а в августе, когда начались события с ГКЧП, Самсонов позвонил ей и предложил уехать с ним в его коттедж на Богатом озере, чтобы отдохнуть и слегка расслабиться. Сначала Тина заколебалась – в стране такое горячее время, а ей, репортеру, придется быть оторванной от мира. Потом согласилась и, плюнув на все, взяла на две недели отпуск – в конце концов, политики и без нее разберутся в своих делах, а у нее личная жизнь горит. Может, Самсонов таким образом решил выяснить, что для нее важней – он или азарт работы. Нет уж, она достаточно поднаторела на собственных ошибках и не станет их повторять. Вацек‑то ей не особо был нужен, а вот Леонида Самсонова упускать не хочется.