Каждый раз на рыбной ловле госпожа отвлекалась на секунду, подзывала ближайшего матроса и вежливо просила:

— Будь так добр, братец, спроси у вахтенного на мостике: долго ли нам еще осталось? Тысяча шестьсот тридцать миль? То есть еще трое суток? Ах, даже больше? Благодарствую.

Имея связь с Моаной, мы примерно представляли себе сроки прибытия. Но это отнюдь не отменяло дежурств макустиков и расчетов нашей тяжелой артиллерии. Слово было взято из русского языка, и оно пришлось настолько по вкусу нашим военным, что те употребляли его при каждом удобном и неудобном случае.

Когда до расчетного момента атаки остался час, загудел набат общей тревоги. Мысленно я похвалил Кимира: его тренировки дали более чем положительный результат. Ручейки людей скатывались в подвалы. Домашняя скотина без пререканий шла в особое убежище. Кири уютно разместилась в привычной корзинке. У Чука на это время полагался перерыв на сон, и менять обычаи ребенок не пожелал.

— Мы готовы, — подумал я, прогнав в голове порядок действий вместе с вариантами и тонкостями. Потом осторожность взяла верх и заставила изменить формулировку:

— Мы готовы, насколько это возможно.

Но и эта мысль показалась чрезмерно смелой, вследствие чего осетр подвергся урезанию:

— Пусть мы не готовы, но ничего лучшего за остаток времени не придумать.

(другая сцена, которую я видеть никак не мог)

Главным поводом для раздражения был плащ Моаны. Первый решил, что это одеяние правильно определяет статус владелицы, но имеет очень уж кричащую расцветку. Старейший подумал о дороговизне плаща, но также отметил, что плащ выглядит неуместно. И оба отметили, что плащ длиннейший, а капюшон полностью закрывает верхнюю половину лица так, что даже глаз не видать. К тому же плащ был излишне широким. Увидь я Моану в этом наряде, непременно заметил бы, что под такой одеждой можно живого кабанчика спрятать — и никто не заметил бы.

Вторым предметом, в наглую выпирающим из ряда, был окрашенный в такой же яркий цвет деревянный куб. Это изделие покоилось у ног высокопочтенной (точнее, у края ее длинного плаща).

Первый разрешил себе некоторую толику интереса:

— Что это, Моана?

— Спасательный куб, Первый. Позволяет удержаться на воде. Видите веревки? Они как раз для этого.

— Зачем он вам?

— Не хочу тратить энергию на то, чтобы плавать.

Этот намек вызвал вполне естественный вопрос:

— Вы так уверены, что будут пострадавшие?

— Совершенно уверена, Первый.

Про себя командующий экспедицией отметил, что маг жизни права. Все шло к тому, что пострадавшие будут. Разумеется, эта мысль не ушла в голос.

Однако ни тот, ни другой академик не позволили раздражению даже в малой степени завладеть их мыслями. Для этого оба были слишком опытными боевыми магами.

Тали подняли из трюма тяжеленный кристалл кальцита, а за ним и все остальные. Расчет занял предписанные места у кальцита.

Моана с ее небольшим ростом не могла видеть, что творится вокруг великанского кристалла. Надо полагать, именно поэтому она взобралась на деревянный куб. Вся ее поза выражала неутолимое женское любопытство.

Среди присутствующих не было никого, кто застал бы войны с участием драконов, хотя все Высшие маги знали, что когда-то этот вид разумных существовал. Именно поэтому никто не крикнул: "Воздух!" Какое там: даже просто посмотреть на небо никто не удосужился. Все глядели на полоску земли на горизонте. Исключением была фигурка в красном плаще, которая на мгновение подняла голову. Но и Моана в тот момент думала не о живых драконах.

Корабль, несущий деревянную клыкастую морду тех, кто давным-давно исчез, и носящий их же имя, подошел вплотную к рубежу атаки.

Высоко над ним (а точнее на высоте две тысячи триста ярдов по альтиметру) на границе облачности летел на скорости около ста миль в час штурмовик. Экипаж получил в распоряжение самые лучшие бинокли, какие только у нас были. Это не означало, что бинокли были хорошими.

— Моана на корме. Сигнал?

Вопрос был совершенно лишним: сигнал захвата шума от потоков водной магии горел ярко-желтым огоньком вот уже двадцать минут. Но Вахан прекрасно понимал чувства товарища, и потому ответил нейтрально:

— Есть сигнал.

— Гранатомет на товсь!

— Есть на товсь.

— Большой кристалл на палубе… на носу. Еще два ближе к центру. Вокруг этого кальцита группа людей. Готовятся. Вторая группа вокруг других кристаллов, но пока ничего не делают…

На этом месте Сарат оторвался от бинокля и повернул голову к товарищам:

— …и не должны, кстати. Интерференция потоков хотя и мала, но все ж не нулевая…

Доказав этой фразой высокий уровень эрудиции, без которой универсал просто немыслим, бортмаг снова впился в бинокль.

— Вниз до тысячи, Гортхар. Для гарантии.

Сарат даже не закончил фразу, когда над не столь уж далекой голубой полосой земли взвился темно-серый, почти черный столб.

(другая сцена, которую я видеть никак не мог)

— Командир правильно рассчитал. Прямо на нас идет.

Приданный молоденький маг из Диких сделал свое дело. Парнишка был откровенно невысокого уровня — примерно студента-третьекурсника. Но и задача у него была из простейших: уловить сильнейшее возмущение потоков и доложить командиру расчета. Сейчас на этой должности находился сам лейтенант Тарек.

Прицеливание вручную оставалось вариантом на самый крайний случай. Полный отказ самоприцела виделся всем магам самым что ни на есть маловероятным событием, но бывший командир разведвзвода насмотрелся за годы службы на совершенно уж невероятные явления. Он был полностью уверен в сержанте Малахе, но себе верил еще больше.

В расчет пришлось ввести с два десятка казаков-добровольцев. Они представляли собой рабочую силу для быстрой перезарядки: очень уж тяжелыми были каменные блоки.

— Быстро идет: миль пятьдесят.

— Не, все семьдесят.

Как быстро ни передвигался мерцающий многочисленными молниями черный отросток, звук его опередил. Рев был отдаленным, но от этого не казался менее чудовищным. В другом мире так, наверное, звучали гигантские дизели немецких "карманных" линкоров. Гром, создаваемый молниями, ничуть не уступал по мощи грохоту орудий того же линкора — при условии, что стреляют вразнобой все калибры. Но здесь с подобным никто не сталкивался.

На лице у Малаха застыла хищная улыбка. Одного взгляда лейтенанту хватило: цель захвачена, и сержант это видит.

— Пли! Навались, ребята!!

Вторая часть команды адресовалась помощникам из казаков. Те с ревом, сравнимым с ревом урагана, подтаскивали тяжеленный снаряд к раме. Им некогда было глядеть на вихрь. А зрелище стоило внимания.

Точно посередине черный хобот вздулся сравнительно светлым пузырем с диаметром, раза в три превышающим диаметр самого вихря. Смерч искривился сначала в одну, потом в другую сторону, но заклинание еще держалось. Скорость перемещения вихря упала почти до нуля. Все силы академиков уходили на восстановление формы.

Расчету приходилось орать во всю мощь глоток:

— Захват!

— Огонь по готовности!!

— И-и-и-и-есть!!!

"Вихрь Рухима" разорвало пополам. Нижняя часть исчезла почти мгновенно, верхняя искривилась огромным перевернутым вопросительным знаком и тоже развеялась. Но удивительное дело: звук не пропал сразу — держался, наверное, секунд пять.

— Всем в укрытие!!!