«Так-то так, — думал Ванюша, — но на какие шиши я буду отдыхать, денег-то у меня нет». Действительно, содержание за последний месяц работы перед болезнью было получено и с приездом матери потрачено, Ванюша «сидел на декохте», как выражаются одесситы, когда у них нет ни копейки.
— Однако, — медленно продолжал хозяин, порывшись в кассе, — вот тебе пятнадцать рублей за два месяца, что ты пролежал в больнице. Это будет по семь с полтиной в месяц. А приступишь к работе, тогда видно будет, как дела пойдут. Парень ты неплохой, я тебя ценю и от чистого сердца хочу тебе добра. Авось дела наши осенью будут лучше, чем в прошлый год.
Этот неожиданный жест хозяина глубоко растрогал Ванюшу. Он даже растерялся и не брал деньги.
— Бери, бери, Ваня, чего ты, — дружелюбно продолжал купец.
— Большое вам спасибо, Михаил Петрович, — наконец вымолвил Ваня и смущенно сунул деньги в карман. — Мне не надо два месяца отдыхать, я и раньше могу...
— Отдыхай, Мухобой, чего тебе! — воскликнул крутившийся тут же Саша.
— Ну что вы, Саша, всегда так выражаетесь, — с укоризной проговорила Вера Федоровна и пригласила Ванюшку на обед. — Мама все время спрашивает, как ты поправляешься, и хочет тебя видеть, Ваня.
— Спасибо большое, grand mersi, — проговорил Ванюша. — Я обязательно приду. А как здоровье бабушки? — спросил он в свою очередь.
Все приказчики были довольны, что хозяин справедливо обошелся с Ванюшей, наперебой советовали ему, как быстрее поправить здоровье.
— Побольше бывай на море, морской ветер — это, брат, штука!
Ванюша ушел очень довольный и все рассказал тете Елене. Она расчувствовалась и даже всплакнула от радости. А дядя Миша сказал:
— Вишь, бестия, твой хозяин. Видать, совесть мучила, что гроши тебе платил. Ты, Ваня, не сдавайся, если не будет платить по десятке, в трактир устрою, там одних чаевых вдвое больше будет.
Ничего не делая, имея пятнадцать рублей в кармане да еще около пяти на сберегательной карточке, Ванюша действительно отдыхал: ходил на море, грелся на солнышке, купался, посещал портовую столовую — ел камбалу и бычки, а они, поджаренные на постном масле да еще в томатном соусе — просто объедение. Иногда брал с собой кусок хлеба и покупал по дешевке вспухшую банку консервов — все тех же любимых бычков в томатном соусе. Проколет ее ножиком, выпустит накопившийся воздух, откроет банку и так аппетитно съест на берегу. Да еще за копейку возьмет кружку кислого хлебного кваса на рундуке у квасника. А что еще человеку нужно?!
Ваня очень любил читать, особенно книжки про войну, про великих людей. Как-то попал ему в руки «Всеобщий русский календарь» за 1912 год в честь столетия Отечественной войны 1812 года. В календаре много говорилось о Наполеоне. Как блистательно взошел он на императорский трон! Сколько одержал разных побед! Чего еще не хватало? Нет, пошел на Россию, хотел побить нашего красавца императора Александра I. Да не тут-то было! Правильно сказал русский солдат на допросе у французов: «Знаем, у вас есть Бонапарт, он всех в мире побил, ну, да об нас другая статья...»
Читая журнал, Ванюша узнал, что русские войска в 1812 году были разделены на две армии: первая под начальством Барклая де Толли, тогдашнего военного министра, находилась в Виленской губернии, вторая — под командованием князя Багратиона — в Гродненской. Наполеон хотел помешать соединиться этим армиям и разбить каждую порознь. «Эх, какой быстрый!» — думал Ванюша и старался скорее дойти до развязки. Дальше он прочитал: «...Император Александр поручил обсуждение дела особому комитету, который нашел, что необходимо назначить одного общего главнокомандующего над всеми действующими армиями и, повинуясь голосу народа, выбрал 67-летнего старика, предводителя С.-Петербургского ополчения, Михаила Илларионовича Кутузова».
Новый вождь был встречен с восторгом в народе и в войске, к которому прибыл 17 августа в главную квартиру при Цареве-Займище. Прошел слух, что когда главнокомандующий перед боем объезжал лагерь, над головой его взвился громадный орел, символ победы. «Приехал Кутузов бить французов», — говорили солдаты. Все ликовало в лагере все ждали битвы — и наконец состоялась эта жестокая, неизгладимая из народной памяти битва на Бородинском поле, в 108 верстах от Москвы.
Ванюша прямо-таки благоговел перед мужицкой мудростью Кутузова. А еще он очень полюбил князя Багратиона — за его смелость и отвагу. Да как было не полюбить такого бесстрашного героя. Ведь в Бородинском сражении русскими солдатами под его руководством не один раз были отражены сильные атаки французов. «Вот действительно генерал что надо!..»
Со слезами на глазах читал Ванюша о том, как могучий защитник отечества, любимец солдат князь Багратион, «генерал по образу и подобию Суворова», пал в сокрушительном бою. Багратион был сражен картечной пулей, которая раздробила ему ноги, и он свалился о лошади. Князя положили на носилки и унесли с поля битвы. Это была невозместимая потеря для русской армии. Весть о смерти храброго, неустрашимого полководца быстро разнеслась по войскам и отозвалась тяжелым горем в душе каждого воина.
«Кто же заменит Багратиона?» — заволновался Ванюша. И успокоился только тогда, когда прочитал, что Кутузов поручил командовать войсками на багратионовых флешах хладнокровному и такому же отважному, как Багратион, генералу Дохтурову.
Ванюша восторгался Кутузовым и такими русскими генералами, как Ермолов, Коновницын, Лихачев. Это не то, что немцы (вроде Ренненкампфа), которые, поджавши хвост, давали тягу от японцев. Вот генерал Лихачев, сидя в углу укрепления на складном стуле, бледный, истощенный болезнью и ранами, слабым голосом заклинает своих солдат: «Не выдавай, братцы, не выдавай!» Неприятель надвигается на укрепления, подобно морскому прибою, вводит в бой резервы. Русские солдаты отбиваются с львиным мужеством и один за другим падают на груды мертвых тел, сраженные пулями и штыками. Погасает последний луч надежды в сердце Лихачева. Он видит вокруг себя торжествующего неприятеля и воспламеняется отвагой. Генерал вскакивает на ноги и бросается на врага, размахивая шпагою: «Братцы, смелей! Не выдадим родной земли!» Ружейный приклад повергает его на землю. Блеснули штыки, готовые поразить Лихачева. Но французы узнают, что это генерал, и щадят его. Горсточка пехотинцев уже не может остановить неприятельской лавины и гибнет под штыками французов.
Ванюша зачитывался календарем. Издание было дешевое и весьма популярное. Позднее он прочитал гениальное творение Льва Толстого, и война 1812 года предстала перед ним во всей ее полноте, во всех ярких и трагических красках. Книга захватила Ванюшино воображение, и зревшая в нем сызмала гордость за свое отечество и за свой народ еще более окрепла. Через многие годы, через страдания и радости прошла она с ним, вдохновляя на добрые дела.
Ванюша восхищался не только храбростью и геройством русских воинов, его радовало и то, что на борьбу с ненавистным Наполеоном поднялся весь народ; он с упоением читал, что, оставляя родные места, крестьяне поджигали свои избы, риги, мельницы. Неприятельские войска встречали на своем пути только безлюдные, обгорелые остатки селений, потоптанные хлеба, травы и бесконечные пожарища.
Многие из крестьян собирались в дружины и «охотились на захватчиков». Появились смельчаки, которые нарочно сдавались в плен неприятельским отрядам, чтобы заводить их в гиблые места. Ванюша узнал о том, что во время Отечественной войны были не только герои, но и героини. Можно ли было не восхититься крестьянкой Смоленской губернии старостихой Василисой, организовавшей дружину из местных крестьян и крестьянок, которая нападала на врага, уничтожала его или захватывала в плен. Крестьянка Прасковья из деревни Соколовой, Сычевского уезда, переодевшись во французский полковничий мундир с орденами и в каске, во главе своей дружины не раз наводила страх на французов.
Ванюшу просто потряс эпизод, когда под Смоленском попал в плен к неприятелю русский крестьянин. Он был силен, здоров, ловок. Французы, по своему обыкновению, наложили на его руку клеймо «Н» — Наполеон. Означало это клеймо, что крестьянин зачислен на службу неприятеля. Когда мужику растолковали смысл клейма, он выхватил из-за пояса топор, размахнулся и отсек себе заклейменную руку...