Во время моего разговора с кондукторшей в открытые двери кухни вошел мужчина лет сорока с трубкой в руках. Видимо, это сосед, так как он одет совсем по-домашнему. Он оперся о косяк и стоял, попыхивая трубочкой.

– Это доктор Крумловский,- сказала кондукторша, с явным ударением на слове «доктор».

Мужчина выпустил клуб дыма.

– Очень приятно. Будем знакомы, пан доктор.- И он подал мне большую мягкую руку. Я пожал ее. Надо установить хорошие отношения с соседями, здесь все такие порядочные люди. Мужчина приземист и краснолиц, глаза у него водянистые, словно наполненные слезами. Очень простодушные глаза! Впрочем, такое простодушное выражение и водянистые глаза могут быть и у пьянчуги. Уж я-то знаю людей! И верхняя губа у него толстая, как у всех пьяниц.

– Играете в шестерку? – спраншвает он меня.

Я хотел было сказать, что теперь ни во что не играю, потому что все время посвятил занятиям, но зачем сразу портить отношения с соседом?

И я ответил с учтивой улыбкой:

– Какой же чех не играет в шестерку!

– Отлично, значит, сделаем день,- говорит он. (Какой гер* манизм это выражение «сделать день»! Ужасно портится в городах наш чешский язык! Буду в разговорах исподволь поправлять этих людей!) – Мы, люди искусства, любим ученых людей. У них есть чему поучиться.

Научатся они от меня! Тем не менее я чувствую, что должен сказать что-нибудь лестное. Чем же он занимается, этот дядя? «Человек искусства», водянистые глаза, красные щеки, массивные руки… Ручаюсь, что на кончиках пальцев у него мозоли. Я их не вижу, но они должны там быть. Ведь я знаток людей! Наверное, он играет на контрабасе. Ну конечно!

– Ну, вам, музыканту, видно, некогда скучать,- говорю я.

– Вы слышали, хозяйка?!-расхохотался он, ерзая плечом по косяку, как носорог, который чешется о бревно.- Я такой же музыкант, как вот тот…- И он ткнул пальцем через плечо, указывая на двери в коридоре, и его смех перешел в громкий кашель.

– Пан Августа – художник,- объяснила кондукторша.

Из коридора прибежал мальчишка лет восьми, видимо, привлеченный смехом и кашлем. Он прижался к живописцу и уставился на меня.

– Это ваш сынок, пап Августа? – немного смущенно спросил я.

– Мой Пепик. Мы живем вон там, в правом дворовом флигеле, прямо против вас, так что нам с вами видно друг друга из окон.

– Это кто такой? – приставал Пепик, тыча в мою сторону пальцем. Люблю простые, непритязательные детские манеры.

– Это пан доктор Крумловский, невежа!

– А оп тут останется?

– Слушай, Пепичек, хочешь крейцер? – говорю я, гладя мальчика по светлым кудрям.

Пепик молча протягивает руку.

Думается, я произвел на всех хорошее впечатление.

Это был трудный денек! Переезд, расстановка вещей. У меня голова шла кругом. Я не привык к переездам и не люблю их. Говорят, есть люди, которые увлекаются переездами, это своего рода недуг непостоянных натур. Но нельзя не признать, что в переездах есть своя поэзия. Когда ваша старая квартира начинает пустеть и принимать нежилой вид, вас вдруг охватывает какая-то тоска, словно вы покидаете надежную гавань и пускаетесь в плавание по зыбким волнам. А новая квартира встречает вас отчужденно, холодно, безмолвно. Мне хотелось, как маленькому ребенку в непривычном месте, схватиться за мамину юбку и закричать: «Боюсь!» Но завтра утром я наверняка скажу: «Здесь хорошо спится…»

Который, однако, час? Половина одиннадцатого, а в доме уже тихо, как в колодце. Хорошее сравнение: «как в колодце», куда лучше, чем затасканное: «как в церкви»!

Меня немало позабавила кондукторша. Она удивлялась всем моим вещам, ощупывала их, рассматривала. Такое наивное любопытство не раздражает. Она усердно помогала мне, сразу же собрала и постелила мою постель; особенно ее удивило большое покрывало из шкуры серны и такая же подушка. Постелив все это, она не удержалась, чтобы не прилечь на постель, испробовать, как человек чувствует себя на этой шкуре. Лежа, она от удовольствия смеялась, как белка… если только белки смеются. Она положила на постель Качепку и снова стала смеяться. Смех ее похож на звон колокольчика. Потом оиа расстелила на полу у кровати мохнатую лисыо шкуру, окаймленную красным сукном, и снова радовалась, на этот раз тому, что Каченка боится лисьей головы со стеклянными глазами.

Буду пугать ее этой лисой, когда не станет слушаться!

Этим людям всякая малость доставляет удовольствие.

Скоро я, однако, почти рассердился. Приехав со вторым возом своих вещей, я увидел в открытые двери, как в другой комнате Пепик, став в кресло, залез рукой в аквариум и выловил золотую рыбку. Я поспешил к нему. Вдруг женский голос взвизгнул: «О, господи!» -ия увидел, что какая-то женщина выбежала из моей комнаты. Кондукторша стояла в дверях у постели и смеялась, держась за бока.

– Это была жена живописца,- сказала она.- Она тоже легла попробовать. Дочка домовладельца тоже приходила убедиться, что это хорошая постель.

Боюсь, что кондукторша приведет ко мне весь дом – пробовать мою кровать. На чем же эти люди спят сами? А Пепика не следует впускать ко мне без присмотра, еще перевернет, чего доброго, аквариум. Он, кстати говоря, красивый мальчик, волосы как лен, а глаза как угольки; глаза у него не отцовские, очевидно, в мать.

Я все прислушиваюсь, не поет ли соловей. Нет, не слышно, наверное, еще холодно. Хорошенькая весна! Прошло уже полтора весенних месяца, а мы все еще ходим в шубах. Видно, чем ближе к лету, тем холоднее будет, скоро начнем носить летние шубы. Ха-ха, хорошая идея: «летние шубы»!

Но соловью ведь не повредит легкая прохлада? Я тщетно прислушиваюсь. Трелей не слышно! Слышны шаги! Тяжелые, мужские шаги раздаются по коридору. Скрипнула дверь в кухню, послышались женский и мужской голоса,- видимо, кондуктор вернулся из рейса. Я быстро тушу свет и ложусь спать, а то она, чего доброго, и его приведет попробовать мою постель. А ведь кондуктора возвращаются с дороги довольно грязными…

Гражданское право. Вексельное право. Торговое право. Процессуальные уложения. Общее судопроизводство. Порядок рассмотрения дел о прекращении владения. Порядок рассмотрения дел об условиях найма. Горный устав. Водный устав. Уголовное право и судопроизводство. Судопроизводство по делам, не носящим состязательного характера. Общинное право. Нотариальный устав. Ремесленное право. Порядок внесения записей в книги. Судопроизводство по делам о векселях. Порядок взыскания по векселям. Закон об общественных организациях. Охотничье право. Налоговое право.

Так! Каждое утро я просматриваю этот перечень, чтобы видеть, как много мне еще остается, и не снижать усердия. Нет, оно не снизится, ведь я теперь совсем другой человек. Когда я буду принимать какие-нибудь правильные решения, я их обязательно запишу, чтобы перечитывать каждый день. Каждый день! У человека короткая память!

Отличный завтрак. Кофе без цикория, пышная булочка. Кондукторша в белой, утренней кофточке. Лицо ее сияет, сразу видно, что она счастлива в браке.

– Отличный кофе, отличный,- говорю я, чтоб совсем завоевать ее расположение.

– Очень рада, пан доктор, что он вам по вкусу. Не желаете ли еще чего-нибудь?

Я вспоминаю о кондукторе.

– Ваш хозяин дома? Надо мне с ним поскорее познакомиться.

– Он ушел на станцию сдавать отчет, придет к обеду.- Она снова засмеялась, у нее всегда на губах улыбка.- Сейчас я хочу убрать у вас и застелить постель. Каченку я только что выкупала, и она заснула… Если вам уборка мешает, вы могли бы пока перейти в другую комнату.

Я иду в другую комнату и смотрю из окна во двор. В окнах напротив – цветы. Самые обычные цветы, которые ставят на окне. Можно было бы составить перечень чешской «оконной флоры». Пахучая базалька с большими, сочными листьями: но стоит эти листья помять пальцами, растение увядает, как «растоптанное девичество». Бальзамин, растение без запаха, но с пышным цветом; его обычно выращивают из прошлогодних семян. Противная пеларгония с мрачными, словно кожаными, листьями и ярко-красным цветком. Розы с подстриженными листьями. Разумеется, не обойдется без муската и розмарина. Розмарин – цветок похорон и свадеб. Его запах символизирует любовь, его вечная зелень – верность. Говорят также, что розмарин укрепляет память. Надо будет купить несколько горшочков. Букетики розмарина бросают в реку.