В истории 170-й пехотной дивизии, ставшей знаменитой в германской армии после штурма Севастополя, события под Ленинградом описаны так: «Разрывы мин и артиллерийских снарядов невозможно было различить в грохоте бомб, вое сталинских оргáнов („катюш“) и стрелявших из Кронштадта корабельных орудий. Около 8.20 утра огонь был перенесен в тыл, и советские роты и батальоны двинулись на разрушенные огнем окопы. В бою за передовую линию погибли командиры двух батальонов 391-го полка. Немногие еще сохранившие боеспособность солдаты, оставшиеся на передовой, имея в своем распоряжении только пулеметы и личное стрелковое оружие, сделали все, что могли. Они снова и снова отбивали накатывавшиеся на них волны наступавшего противника, хотя огонь тяжелых дивизионных батарей уже давно бил по их же собственной передовой и расположенному за ней противотанковому рву… Хотя остатки гренадерских рот уже получили приказ пробиваться, они частично повернули назад только тогда, когда противник находился уже перед первой отсечной позицией на линии полковых командных пунктов»[524].
За время артиллерийской подготовки по позициям врага было выпущено 220 тыс. снарядов и мин. Соединения 42-й армии генерала И. И. Масленникова при первой же атаке ворвались в окопы обороняющихся. Шли кровопролитные бои за командные пункты, деревни и перекрестки дорог. Жестокий бой длился весь день. Лишь вечером 30-му армейскому корпусу генерал-майора Симоняка удалось прорвать оборону на глубину до 2,6 км. Враг везде оказывал ожесточенное сопротивление, контратаковал, пытался вернуть утраченные позиции. 16 января немцы с трудом еще держались. Для них окончательно проявилось направление атак советских войск. В район Ропши и Красного Села немецкое командование бросило боевые группы. Сражение развивалось так стремительно, что уже вечером второго дня наступления Ропша и Красное Село оказались в зоне огня. Саперные подразделения 18-й немецкой армии открыли шлюзы в районе Дудергофа, и воды Дубового ручья разлились по открытой местности. Но советских воинов это не остановило. 42-я армия силами стрелковых дивизий атаковала противника вдоль железной дороги на юго-запад.
Прибывшая в район Красного Села 4-я добровольческая танково-гренадерская бригада СС «Нидерланды» вынуждена была отчаянно драться за свою жизнь. К исходу 17 января ленинградцы прорвали главную полосу вражеской обороны, продвинулись на 10 км и вклинились во вторую полосу. Появилась возможность развивать наступление в направлении Ропши. В этот день германское командование, предвидя окружение своих войск, действовавших в районе Красного Села, Ропши и Урицка, начало отвод в южном направлении[525].
В этот же день, 17 января, войска 59-й армии завершили прорыв главной полосы вражеской обороны на фронте до 20 км и продвинулись вперед на 8 км[526]. К этому времени части генерала Т. А. Свиклина прорвали оборону противника южнее Новгорода. Судьба новгородской группировки 18-й армии практически была решена.
Чтобы ликвидировать прорыв, немецкое командование начало переброску дополнительных сил под Новгород: из районов Мги и Чудова выдвигались части 21, 24-й пехотных дивизий, из-под Сольцев — 290-й пехотной дивизии, из района южнее Старой Руссы — батальоны 8-й легкопехотной дивизии. 17 января южнее Новгорода начала боевые действия 129-я пехотная дивизия, переброшенная на опасный участок фронта из района Тосно. Наступление советских войск развивалось медленно, что позволяло немецкому командованию умело маневрировать силами и средствами, собирая отдельные части на наиболее опасных участках и бросая их в контратаки.
Чтобы быстрее сломить сопротивление врага, 18 января в сражение были введены 112-й стрелковый корпус и 122-я танковая бригада. Они входили во второй эшелон 59-й армии[527]. Им поставили задачу нанести удар в направлении Долгово, Финев Луг и совместно с войсками 54-й армии, вновь начавшей наступление на любанском направлении двумя днями раньше, разгромить любанско-чудовскую группировку врага. Этим ударом командующий 59-й армии хотел обезопасить правый фланг от возможных контрударов противника со стороны Финева Луга[528].
Почувствовав, что фронт не удастся удержать, немецкое командование дало приказ на отход новгородской группировки на Люболяды и Батецкую. К этому времени дорога, по которой могли отходить немецкие войска, уже находилась под огнем артиллерии 59-й армии. 18 января войска южной группы перехватили железную и шоссейную дороги на линии Новгород — Шимск.
В тот же день, 18 января, события под Ленинградом стали решающими в сражении. Советские стрелковые и танковые соединения утром захватили населенный пункт Константиновка, находившийся на стыке 126-й и 170-й пехотных дивизий. Вскоре противнику пришлось оставить бывшие казармы царской гвардии в Кауппилово. 170-я пехотная дивизия была на грани разгрома. Несмотря на огромные потери, советские танки и пехота прорывались вперед. К концу дня они уже были на Дудергофских высотах. От сражающейся здесь 170-й пехотной дивизии осталась лишь маленькая кучка смертельно уставших, в большинстве своем раненых солдат. Но, надо отдать должное мужеству и стойкости противника, который не пал духом и продолжал сражаться. Полковник Гризбах собрал вокруг себя остатки 399-го гренадерского полка, 240-го истребительно-противотанкового дивизиона и штурмового отряда и пробился с ними в Красногвардейск (Гатчину). К ним присоединились части 2-го гренадерского полка 11-й пехотной дивизии. Эти боевые группы заняли круговую оборону в развалинах Красногвардейска (Гатчины) и удерживали позицию шесть дней. Именно эта группа обеспечила безопасный выход остатков 170-й пехотной дивизии из-под Ленинграда, других немецких частей и соединений из-под Синявина и Волхова. «Советские войска снова и снова пытались проникнуть в Красногвардейск, но гренадеры из Восточной Пруссии и Северной Германии не сдались даже тогда, когда на них натравили собак минно-розыскной службы. Боевая группа Гризбаха вырвалась из Красногвардейска только 26 января», — писал о тех событиях В. Хаупт.
К исходу 19 января соединения 6-го стрелкового корпуса Волховского фронта овладели разъездом Нащи, перерезали железную дорогу, идущую из Новгорода на Батецкую. Вечером этого же дня из Красного Села по дорогам на Ропшу и Кингисепп двигались две колонны советских танков. Кингисеппское шоссе, казалось, было свободно от противника, и командир бригады полковник В. Л. Проценко вел танки вперед на хорошей скорости. Но у деревни Телези, на дороге, ведущей из Петергофа на Гатчину, танкисты заметили отходящую колонну немецкой пехоты с автомашинами и артиллерией. Бригада с ходу атаковала противника. Внезапный удар танкистов был ошеломляющим для ничего не подозревающих захватчиков. Страх парализовал их. Колонна была разгромлена без потерь для танкистов. А через некоторое время бригада полковника В. Л. Проценко в селе Русско-Высоцком соединилась с войсками 2-й ударной армии, наступающей с Ораниенбаумского плацдарма. Петергофско-стрельнинская группировка противника была окружена и уничтожена. В ее разгроме участвовали танкисты танковых бригад: 1-й — полковника В. И. Волкова, 30-й гвардейской — полковника В. В. Хрустицкого, 152-й — полковника А. З. Оскотского, 220-й полковника В. Л. Проценко.
Петергоф в день освобождения был в руинах. Советским воинам предстала удручающая картина разорения. Город, созданный трудом и талантом русских людей, украшенный произведениями лучших в мире скульпторов Леблана, Растрелли, Козловского, Прокофьева, Воронихина, был превращен немцами в руины. Летний дворец был разрушен, развален Большой грот и Львиный каскад. Захватчики похитили знаменитые статуи Самсона и Нептуна, для строительства блиндажей были вырублены вековые деревья, взорваны мостики. Советские воины покидали эти руины с чувством лютой ненависти к врагу. В схватках на поле боя они пленных не брали. Немцы это знали и сражались с отчаянием обреченных.